Невольники чести - Кердан Александр Борисович (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Одна из таких дальних поездок с Головниным чуть не стоила путешественникам жизни.
…Январским морозным днем Хлебников, офицеры и каюр-камчадал на двух упряжках выехали из Петропавловска в селение Пущино. Разыгралась метель – на длину оштала впереди ничего не видно. Даже испытанные лайки отказывались двигаться сквозь буран. Путники заночевали прямо в поле.
В ложбинке они раскопали снег. Камчадал, пальцы на левой руке которого отгрыз мороз, а глаза были воспалены и гноились, нырнул в метель и вернулся с охапкой хвойных веток. Часть из них пошла на подстилку, другая – для костерка. Потом каюр извлек из дорожного мешка строганину и местное лакомство – сырые печень и почки морского бобра. Хлебников, привычный к такой пище, разделил с проводником трапезу. Головнин и Рикорд отказались и улеглись голодными.
Метель бушевала вовсю, в ложбинке было относительно тихо. Потрескивал костер. Пахло отпотевшей хвоей… Согревшись под шкурами, Кирилл быстро уснул, дорожа минутами отдыха, – завтра снова будет дорога…
Сон комиссионера и его спутников прервался неожиданным образом. Все они вдруг очутились в ледяной воде. Костер мгновенно потух. Тело пронзили тысячи иголок. Выбравшись из стылой купели, Кирилл посмотрел на Головнина и Рикорда и не смог удержаться от смеха – таким плачевным был вид бравых морских офицеров. Моряки ответили ему тем же – сам Кирилл выглядел не лучше. Но веселье быстро прошло. Вся одежда и поклажа промокли насквозь, а метель мела и мела, от холода сводило зубы.
Осмотрев место ночлега, путники наконец поняли, чему обязаны своим приключением: в ложбинке под слоем снега протекала небольшая, но быстрая речка, лед которой не выдержал огня и тяжести пришельцев.
Теперь было не до шуток…
– Белый человек, ната снег топтать, – хмуро сказал Хлебникову каюр, безуспешно пытавшийся при помощи кресала зажечь отсыревший трут. – Скоро совсем мерзнуть бутем…
– Что он говорит? – переспросил Головнин, которого била крупная дрожь.
– Если будем стоять на месте – погибнем! Ходить надо и обязательно разговаривать друг с другом, чтобы кто-то не уснул и не потерялся в метели…
– Какой тут разговор, Кирилла Тимофеевич? Токмо снега наглотаемся в этакой пурге… – усомнился лейтенант Рикорд.
– У покойников горло не болит! – мрачно отшутился Головнин. – Лучше наглотаться снега в дружеской беседе, Петр Иванович, нежели самим в снежный ком превратиться!
Не теряя более времени, путешественники, за исключением проводника, не оставлявшего своей затеи добыть огонь, двинулись один за другим по кругу, вытаптывая снег, приседая, размахивая руками, окликая один другого и рассказывая истории из своей жизни.
Как бы странно ни показалось, именно в эту метельную ночь, когда они боролись за свои жизни, узнал Кирилл Хлебников о случае, проливающем неожиданный свет на неудачную миссию Резанова в Японии, о которой комиссионер был премного наслышан и от самого посланника, побывавшего на Камчатке еще раз перед отплытием на Кадьяк, и от своего старшего товарища – приказчика Шемелина.
– В Портсмуде, – отворачивая лицо от ветра, кричал Головнин, – наш Петр Иванович обедал в одном весьма почтенном англицком доме. Там повстречал он некоего господина по имени Браун. Так я говорю, Петр Иванович?
– Точно так, – растирая ладонь о ладонь, подтвердил лейтенант. – Агент по призовым делам королевского флота сэр Джордж Браун…
– Так вот, сей Браун при упоминании о русском посольстве к японцам заметил, что причина всех неудач в одном голландце, коего… к-хе, к-хе… – закашлялся Головнин, получив в лицо очередной снежный заряд, – коего господин Резанов употребил вместо переводчика.
– Он и переводил так, как было выгодно голландцам, а не нам… – закончил мысль своего друга и Рикорд.
– Как же узнал господин Браун о сей тайне? – даже остановился на мгновение Хлебников. – Это же большая политика, а она разглашений не любит!
– Загадка объясняется просто, – переждав порыв ветра, объяснил Рикорд. – На одном голландском судне, возвращавшемся из Батавии и взятом на пути английскими крейсерами, были захвачены депеши, которые капитан не успел сбросить в воду. Оные как раз и попали в руки Брауна как агента по призам…
– И среди сих бумаг находились признания голландца? – догадался комиссионер.
– Не его самого, но лица, начальствующего над ним. Браун прочитал письмо руководителя голландской фактории на Японских островах – директора Деффа, коий, очень дурно отзываясь о Резанове, уведомляет свое правительство, что ему при помощи своего агента-переводчика удалось уничтожить все виды русского водворения на острова и что именно по его указке японцы отослали наше посольство назад…
– А можно ли верить вашему Брауну?
– Несомненно! Сей Браун – фигура в Англии известная. Он представляет очень авторитетный торговый и банковский дом «Мерц Гарри Джак энд Компани»… Так что все сказанное им – сущая правда! К тому же я сам держал упомянутое письмо в руках…
Метель к этому времени начала понемногу утихать, а каюру все же удалось развести огонь. Путники смогли наконец присесть у костра. Однако новость, которую узнал Кирилл, даже в минуты, когда навалились тепло и истома, никак не выходила у него из головы.
– Что же получается, господа? Выходит, их превосходительство Николай Петрович Резанов вовсе не повинен в неудаче посольской миссии?.. Значит, справедливость в отношении его может быть восстановлена. Тем паче сам посланник за себя похлопотать теперь не сумеет… – Кириллу уже было известно, что камергер по пути в Санкт-Петербург при подъезде к Красноярску упал с лошади и скончался.
– Я бы так не сказал… – глаза капитан-лейтенанта гневно блеснули. – Хотя и водится, что о покойниках дурно не говорят, но о господине Резанове у меня особое мнение. Уж слишком он был горяч и скор на поступки… Сие для государственного мужа роскошь непозволительная! И ежели говорун камергер был отменный, не нам чета, то на практике более созидал воздушные замки, нежели исполнял свои собственные основательные предначертания…
– Василий Михайлович, а не слишком ли ты сгущаешь краски? – попытался смягчить друга Рикорд. – Все же Резанов – человек большого размаха, в политике сведующий… А ошибки? Кто же из нас не ошибается…
– И то верно, господа, – поддержал лейтенанта Хлебников. – От себя могу заметить: колонии наши многим Николаю Петровичу обязаны… Он и школы для туземцев открыл на Кадьяке и на Ситхе, и пример земледелия и хозяйствования там оставил… Опять же, по приказу их превосходительства составлен словарь толковый на языках американских и управление тамошними землями в порядок приведено. Вот и духовная миссия переподчинена главному правителю, а прежде, прости меня, Господи, от святых отцов сколько помех господину Баранову терпеть приходилось…
– Не богохульствуйте, Кирилла Тимофеевич, – осадил комиссионера набожный Рикорд. – Духовная миссия подчинена только Всевышнему да Священному Синоду.
– Прошу прощения, Петр Иванович, если я не так сказал. Но вспомните, ведь это благодаря господину Резанову удалось избежать на Ситхе голода два года назад… Ему, и токмо ему, компания обязана высочайшими льготами от государя нашего Александра Павловича…
– Эх, Кирилла Тимофеевич, вы – человек добродушный и явно переоцениваете способности господина посланника… Поверьте мне, пройдет время, и все убедятся, что Резанов наделал компании больше вреда, нежели принес пользы, – не скрыл раздражения Головнин.
…К рассвету буран совсем утих. Откопав нарты, путешественники запрягли собак и уже к вечеру добрались до цели своей поездки. Каково же было разочарование Кирилла, когда, расспросив местных жителей, он убедился, что и здесь, в Пущино, о его друге Абросиме Плотникове ничего никому не известно.
А спустя несколько месяцев капитан-лейтенант Головнин на своей «Диане» отправился в американские колонии, откуда поплыл к японским берегам, желая сделать то, что не удалось покойному Резанову, – установить с японцами добрососедские отношения. Однако там он и несколько его моряков были схвачены и заточены в тюрьму… Так исполнилось предсказание Василия Михайловича, сделанное им метельной ночью на Камчатке. Японцы не простили русским организованное Резановым нападение военных моряков на фактории в заливе Анива и на Курильской гряде. А отыгрались они на Головнине и его товарищах… Об этом сообщил Хлебникову лейтенант Рикорд, принявший на себя командование шлюпом и прилагающий теперь все усилия, чтобы спасти своего друга.
