Форт Дюкэн - Эмар Густав (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Твой старший брат, — заметила графиня.
— Да, — отвечала ее приятельница, — ты его помнишь?
— Бедняга Гастон! — сказала, вздохнув, графиня, — какая
ужасная смерть.
— Еще более ужасная, чем ты предполагаешь. Обстоятельства, вызвавшие эту смерть, никогда не были достоверно известны; моя семья замяла это дело. Скоро ты узнаешь, как это произошло на самом деле, тем более, что никто никогда не знал правды.
— Что ты хочешь сказать?
— Прошу тебя, позволь мне продолжать. Если ты станешь прерывать меня, я не ручаюсь, что буду в силах довести до конца мой рассказ.
Графиня молча наклонила голову.
Несколько минут спустя рассказчица продолжала снова:
— Рождение моего брата привело в сильнейший восторг моего отца. Наконец-то у него был наследник. В 1727 году кардинал Флери был назначен первым министром вместо герцога Бурбонского. Кардинал от имени короля поздравил моего отца и прислал его сыну патент на чин полковника. Герцог был наверху блаженства — все ему улыбалось Благодаря браку он привел в прежнее цветущее состояние свои дела, сильно расстроенные излишествами бурно проведенной молодости. Итак, мой отец, уверенный в милости короля и в поддержке всемогущего первого министра, считал свое будущее совершенно безоблачным. Сыну герцога минуло семь лет; из рук нянюшек он перешел в руки гувернера, чтобы серьезно заняться науками. В это время герцогиня, к величайшей досаде моего отца, забеременела во второй раз. Роды были трудные. Она произвела на свет такую хилую, слабенькую девочку, что врачи объявили ее не жилицей на белом свете.
— О! Эти доктора, — сказала с ироническою улыбкой графиня де Малеваль. Леона продолжала:
— Девочку поспешили окрестить и назвали Леона-Адель-Люси.
— И ты служишь живым опровержением их мрачных предсказаний.
— Да, совершенно справедливо, милая Камилла. Через две недели после моего рождения мать моя умерла, вследствие простуды, от послеродовой горячки. Ее смерть была моим приговором, осуждавшим меня вести самое печальное существование. Герцог обожал свою жену. Горю его не было пределов, отчаяние его было велико. Целых два месяца он провел, запершись в своей комнате, печальный, угрюмый, в полном отчаянии, отказываясь видеть своих самых близких друзей.
— Я понимаю это, — заметила Камилла, — иногда горе бывает так велико, что только одно уединение может принести облегчение. Продолжай.
— Я же, невольная причина смерти моей матери, должна была перенести на себе все последствия этого невольного преступления. Я сделалась предметом ненависти для герцога. По его приказанию, меня не только удалили из замка Борегар, но дошли даже до того, что сослали меня бедную в хижину крестьянки, которая должна была стать моей кормилицей. Таким образом, я воспитывалась вдали от отца, причем он нисколько не заботился обо мне или, по-видимому, совершенно забыл о моем существовании. Я должна признаться, что изгнание из семьи не было нисколько неприятно для меня. Обожаемая воспитавшими меня бедными крестьянами, беспрекословно исполнявшими все мои желания, я, в действительности, была очень счастлива, а благодаря постоянному беганью по горам и долинам я сделалась сильной и смелой. Одним словом, я жила как птица, не заботясь о будущем и наслаждаясь настоящим, казавшимся мне таким прекрасным и восхитительным. Таким образом, я достигла восьми лет и благодаря той жизни, какую я вела, я ни разу не была больна ни одной детской болезнью; словом, выражаясь несколько тривиальным языком моей кормилицы, «я росла, как настоящий шампиньон», я целые дни распевала, как жаворонок, и дралась, как настоящий мальчишка. Однажды в нашу хижину вошел старый аббат, которого я никогда не видела, и спросил меня; в это время я играла со своими однолетками, которых я очень любила. Кормилица позвала меня и, обмыв, подвела к аббату. Кольман, так звали этого господина, сказал мне, что мой отец поручил ему научить меня читать и писать и т. д. Несколько месяцев спустя к нему присоединился новый учитель: это была женщина средних лет с кротким и интеллигентным лицом, к которой я с первой же минуты знакомства почувствовала сильное влечение. Ей было поручено научить меня шить, вязать, рисовать и вышивать.
Воспитавшие меня крестьяне благодаря деньгам, которые присылал им мой отец, перестроили свою хижину, прикупили земли, скота, и из бедняков, какими они были раньше, обратились незаметно в зажиточных фермеров; их дети пользовались даваемыми мне уроками, на которых, конечно, они присутствовали бесплатно. В эту семью, члены которой готовы были убить себя по одному моему жесту, вместе со мной вошло счастье.
Они и любили и уважали меня и я могу прибавить — смотрели на меня, как на своего доброго гения. В настоящее время Пьер, старший сын, — богатый землевладелец; Жанна, моя молочная сестра, — замужем за богатым фермером, а Андрэ, самый младший, ни за что не хотел оставить меня. Когда я объявила ему о своем желании отправиться в Новую Францию, он все бросил, чтобы последовать за мной, несмотря на все мои усилия отговорить его от этого намерения. Я рассказываю тебе все это только потому, что я не знаю сама, отчего испытываю тихую и чистую радость при воспоминании счастливого времени моего детства, когда все окружающие, за исключением моих родных, обожали меня; прошу извинения за эти подробности, которые должны казаться тебе слишком пустыми, но…
— Напротив, дорогая моя, это приятные и сладкие воспоминания; я понимаю, как они должны быть дороги твоему сердцу, особенно же теперь, когда на тебя обрушилось несчастье.
— Какая ты добрая, моя дорогая Камилла, благодарю тебя, — отвечала Леона, крепко обнимая ее.
Графиня, в свою очередь, крепко поцеловала Леону. Затем маркиза де Буа-Траси продолжала свой рассказ:
— Как видишь, моя дорогая, мой отец дал мне все, что я могла от него требовать, но он не любил меня, как я уже тебе говорила. Он заботился о моем воспитании, заботился о том, чтобы мне хорошо жилось у крестьян, но, тем не менее, он упорно держал меня вдали от себя. Я с самого появления своего на свет ни разу не видела ни его, ни моего старшего брата, — словом, никого из моей семьи.
