Граф Вальтеоф. В кругу ярлов - Даймоук Джульетта (книги без регистрации .TXT) 📗
Ульф поколебался, прежде чем ответить:
– Моя госпожа, боюсь, это займет больше времени, потому что земли Сеттрингтона принадлежат дому Карла, и граф запретил нам на них ступать. Я должен буду поехать кругом – на запад через Мальтон.
– Глупости, – нетерпеливо ответила Эдит. – Никто не будет разбираться со слугами из-за дел графа.
Ульф вздрогнул и перестал улыбаться.
– Мой отец, госпожа, был таном Геллинга и другом графа. У меня есть свои собственные земли и я не слуга, хотя и служу графу.
Эдит посмотрела на него с удивлением:
– Я оскорбила твое достоинство? Ну, как бы там ни было, отношения вашего господина с Магнусом Карлсоном – это его дело, и тебя они не касаются. – Тон у нее был жестокий, и так как он все еще сомневался, она прибавила: – Иди и принеси мне завтра ответ.
Он видел, что с ней бесполезно спорить, и, во всяком случае, она, возможно, права, но ему хотелось, чтобы Хакон был рядом, чтобы он мог с ним посоветоваться, но Хакон и Осгуд уехали в Тэдкастер, а Торкель был в Йорке.
Однако, когда он ехал по восточной дороге, у него было приятное ощущение собственной значимости. Его мать управляет Геллингом с самого его детства, но теперь, хотя он и не хотел ничего другого, кроме как остаться при графе, он думал, что, возможно, должен был бы поехать домой и навестить свои земли. Другие же управляют своими землями и при этом служат графу, а почему он не может? А иметь жену, как Хакон, чтоб, приехав домой, лечь рядом с порядочной женщиной вместо того, чтобы общаться с падшими девками в таверне, что может быть лучше? Весело насвистывая, он подставил лицо солнцу.
На следующий день из Йорка вернулся Торкель и сразу стал искать Ульфа. Когда он услышал, по какому делу и куда отправили парня, тяжелая туча легла на его чело, и он направился к графине. Она сидела на стульчике на холме перед домом с вышиванием в руках. Она посмотрела на него, когда он поднимался по склону, и взгляды их встретились. Если бы она была мужчиной, подумал он, так бы скрестились их шпаги.
– Я слышал, госпожа, – без предисловий начал он, – что вы послали Ульфа в Винтингэм, и что вы приказали ему ехать через Сеттринггон. Я не могу поверить, что, зная о запрещении графа всем нам ездить…
Она подняла руку:
– Мессир Скалласон, пришло время, чтобы вы все уяснили, что я остаюсь хозяйкой вместо графа в его отсутствие. И если бы он был здесь…
– Если бы он был здесь, – прервал ее Торкель, – он никогда бы не позволил Ульфу уезжать. Видит Бог, мадам, вы слишком много на себя берете.
Она вскочила со стула:
– Как вы смеете так говорить? Вас надо бы выпороть за такую наглость.
Он рассмеялся, закинув голову, и это взбесило ее еще больше.
– Я сам себе господин и вам ничем не обязан, и здесь я только из любви к моему графу. Я не кухонный мужик, чтобы бить меня по вашему повелению. – Он вновь стал серьезным: – Говорю вам, вы не знаете этого северного народа, вы не понимаете, что значит здесь кровная месть… Если с Ульфом что-нибудь случится, я не хотел бы быть на вашем месте, когда вернется граф. Ульф был ему как сын.
Он не мог сказать ничего хуже, потому что невольно задел больное место. При слове «сын» краска залила ее лицо. Она сжала руки, в какой-то момент он подумал, что она его ударит.
– Убирайтесь, убирайтесь прочь, наглец. Я не хочу видеть вас в моем доме. Граф вас выгонит…
– Вы попросите его об этом, конечно, – светлые глаза Торкеля сверкнули, на щеках появился румянец. – На этот счет я не волнуюсь, а вот за Ульфа я боюсь. Он уже должен был вернуться.
Она отвернулась, с трудом сдерживая себя.
– Без сомнения, он где-нибудь бездельничает, заигрывает с какой-нибудь деревенской девчонкой. Однако я не собираюсь больше с вами это обсуждать, и граф узнает о вашем поведении. – Сейчас она была живым воплощением своего дяди.
«Помоги Бог моему господину», – подумал Торкель и, резко развернувшись, направился мимо дома к воротам, откуда видна была дорога на восток. Он очень долго там сидел, но Ульф не вернулся ни в эту ночь, ни на следующий день. Ужин прошел в ледяном молчании, и на следующий день Торкель, ни слова ни говоря графине, отправился в Тэдкастер.
В двух милях от Йорка, он, к своему облегчению, встретил графа и в нескольких словах объяснил ему, что произошло. Он увидел нахмуренные брови, вспышку раздражения, но граф быстро совладал с собой.
– Мы проедем немного и, без сомнения, встретим его. Надеюсь, мальчик просто замешкался.
Хакон подъехал к ним, его обычно веселое лицо было очень серьезно.
– Господин, позвольте мне поехать вперед. Если с ним что-нибудь случилось…
– Мы сначала поедем в Элдби, – твердо сказал Вальтеоф. – Он, может быть, уже вернулся.
Все остальное время они ехали молча. Он не показывал свою тревогу, но она не проходила, точно так же, как и раздражение из-за Эдит. Временами он совершенно не мог ее понять, настолько она отличалась от той Эдит, которая была в его сердце. Но его любовь и верность не допускали никаких сомнений.
Заросшая тропинка разделяла дорогу к Элдби от поворота к Йорку, и когда они до нее доехали, Торкель внезапно воскликнул:
– Смотрите, всадник!
Впереди брела лошадь, поводья были опущены, а всадник, казалось, спит или без сознания, потому что он лежал у нее на шее.
Вальтеоф пришпорил Баллероя и вместе с Хаконом и Торкелем направился туда. Услышав, что кто-то подъезжает, лошадь встрепенулась и заржала, а всадник начал сползать с седла, держась только одной рукой за длинную лошадиную гриву. Вальтеоф спрыгнул и бросился к нему. Это был Ульф, но Ульф с трудом узнаваемый. Все было в крови: одежда, седло, лошадь; его лицо тоже было в крови и жутко избито, один глаз закрыт и отмечен следом кнута. В груди зияла ножевая рана. Вальтеоф выругался и схватил мальчика, стараясь освободить его руку из гривы. Он положил его на землю и стал нащупывать рану под одеждой. Торкель и Хакон были рядом.
– Он жив, господин? Он жив?
Вальтеоф кивнул и ниже наклонился к Ульфу.
– Он жив, но пока. Кто-нибудь, дайте вина.
Кто-то сунул ему флягу, и он попытался влить вино в пересохшие губы. Ульф сделал глоток, и глаза его открылись. Он глотнул еще и вздохнул. В глазах его были боль и страх, но, когда он увидел графа, ему стало легче.
– Господин, – его голос был еле слышен, – господин, я думал, что никогда не доберусь до дома.
Вальтеоф приподнял мальчика. Он был потрясен, но старался говорить спокойно:
– Ты дома. Можешь ли ты рассказать, что произошло?
– Расскажи, – рядом опустился Хакон. – Кто это сделал? Иисус, я заставлю их заплатить.
Ульф посмотрел на графа:
– Я ехал в Винтингхэм, как приказала графиня, но удел был сожжен, никого не было, все уничтожено, даже часовня разграблена. Она велела мне быстро вернуться, я поехал через Сеттрингтон, и там… – он закашлялся и выплюнул кровь, – я столкнулся с Эдмундом Карлсоном и его людьми. Они грозились, что близко то время, когда кончится ваша роскошная жизнь. Я думал, они собираются только меня побить, потому что я ваш человек, но… – голос его прервался, и наступила тишина.
Все стояли, глядя на умирающего на руках у графа, охваченные одним чувством. На дороге было жарко и пыльно, лошади беспрестанно махали хвостами, отгоняя мух, но здесь разгорался еще один огонь, почти физически ощутимый из-за своей интенсивности. Хакон пытался остановить кровь, которая шла из раны. Он взглянул на графа.
– Он умирает?
– Думаю, что он не выживет, – тихо сказал Вальтеоф. Ему хотелось кричать от гнева при виде такой бесчеловечной жестокости. Лучше убить себя, чем видеть, как Ульф умирает на его руках. Он снова приложил флягу к запекшимся губам, и глаза мальчика открылись.
– Мой господин, – в дрожащем голосе появилась сила, – мой господин, я должен сказать вам…
– Конечно… – Вальтеоф дал ему еще вина и, когда он начал говорить, голос его звучал громче.
– Они привезли меня в свой дом, они сказали мне, что это люди Магнуса убили графа Эдвина…
