Сумерки - Глуховский Дмитрий Алексеевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
В компании суровых, по глаза заросших бородой конкистадоров я чувствовал себя уютнее, чем с немногими чудом сохранёнными университетскими приятелями. Я охотно разделял с испанцами все тяготы их похода и не бежал от угрожавших им опасностей, рикошетом бивших и по моей жизни. Я поверил в их цель, после чего она стала и моей тоже. Я вместе с ними бился над разгадкой истинных задач экспедиции, и мне выпала честь узнать о них одним из первых.
Последний отрывок мне пришлось изучить заново не менее трёх раз. Я чувствовал себя провинциальным туристом, который до тошноты долго трясся в старом разваливающемся автобусе, вслед за загорелым жилистым гидом пробирался по узким и скользким тропам, всё на свете проклял и пожалел, что прельстился на посулы турагентства, но взобрался-таки на некую заветную гору. И вот проводник разрешает остановиться и передохнуть, а сам с загадочной улыбкой отодвигает раскидистые ветви, и перед тобой предстаёт вид настолько невероятный, что у тебя перехватывает дыхание, ты теряешься и не знаешь, на чём остановить взгляд, а в лицо плещет холодный ветер, высушивая испарину, снимая усталость и освежая восприятие.
Тебя пронизывает осознание собственной сиюминутности, бренности, тщетности в сравнении со спокойным, почти вечным величием того, что ты видишь перед собой. Потом ты пробуешь, чтобы поймать и посадить в золотую клетку хоть частицу этого переживания, сделать фотографию. Достаёшь свою дурацкую дешёвенькую камеру, наводишь её и растерянно понимаешь, что объектив захватывает только крошечный прямоугольник безграничного пространства, раскинувшегося перед тобой. Беспомощно переводишь видоискатель с одной детали на другую, но куда там! – величественной этой картине тесно даже в поле твоего зрения, а сто пятьдесят квадратных сантиметров фотокарточки будут ей настолько малы, что не стоит и пытаться втиснуть её туда.
Я тщился поймать в видоискатель своего понимания всё грандиозное полотно, с которое создавший его художник представил, наконец, на суд зрителям. Обряд посвящения состоялся, но был ли я готов к открывающемуся мне знанию? Уверен, даже самому автору дневника было непросто поверить в услышанное – а ведь в его время ангелы и бесы ещё разгуливали на свободе, а не были загнаны в резервации специалистами по delirium tremens.
«…Что это знание тайно, и тайна эта охраняется людьми, демонами и богами наравне. И что знание это проклято, как прокляты и все посвящённые в него… И что на меня будет возложена обязанность передать его далее…»
Передать далее? Уж не для того ли и писался дневник, чтобы сохранить и донести до других полученные его автором сведения?
Неужели я и в самом деле был не случайным читателем старинных путевых заметок, а адресатом послания, отправленного до востребования через столетия и континенты? Эта версия казалась совершенно невообразимой, фантастической, и всё же только она была способна выдержать критику. Только в ней находилось место для всех удивительных событий, которые потрясли мою жизнь в последние месяцы. Она единственная объясняла их и давала представление о том, чего мне приходилось ждать в будущем.
Но думая о собственной избранности, я всё ещё не понимал пугающего значения всех прочтённых мною строк. Я жадно заглотил наживку целиком, даже не почувствовав стального крючка, на который она была насажена. Он дал о себе знать лишь полчаса спустя.
Вслушиваясь в отдалённый гул машин и доносящийся с Арбата слабеющий гомон толпы, я возбуждённо вышагивал вокруг овального обеденного стола в большой комнате и старался объединить всё, что со мной произошло, в единое целое.
Итак, допустим, что переводимый мною дневник со всей его приключенческой мишурой был всего лишь введением, подготовкой к неким откровениям, пророчествам, содержавшимся в более поздних главах. Положим, описываемая в нём история правдива и, более того, понимать самые странные её части надлежит именно буквально, а не как некую метафору. То есть, если упоминаются демоны, охраняющие сокровенные знания от любопытных, в них лучше поверить и прислушаться к предостережениям. Что же тогда? Я попробовал восстановить всю историю с самого начала…
…Отправленный в поход за некими майянскими книгами и идолами испанский дворянин вместе со своими товарищами и подчинёнными оказался марионеткой в руках сил куда более могущественных, нежели корона или церковь, хотя сам поначалу считал, что выполняет именно их волю. Не поставив его в известность о подлинной задаче экспедиции, Диего де Ланда доказал, что сам играл независимую партию, цели и смысл которой были понятны только ему самому.
Будущий юкатанский епископ оправдал выделение таких значительных ресурсов для столь туманной миссии опасениями индейского мятежа. Даже если такая угроза действительно существовала, интуиция подсказывала мне, что де Ланда использовал её скорее как предлог для осуществления своих теневых планов. Он составил их уже за месяцы до происшествия с собакой ключника, выведшей того на языческие капища в подвалах монастыря в Мани. Через осведомителей ему стало известно о существовании некоего старинного майянского свитка с мрачными и грозными предначертаниями, обладание которым сулит ему безграничную власть над умами майя, над судьбой полуострова, а возможно, и нечто намного большее.
Знал ли он, где искать манускрипт? Хотя летучие отряды рассылались из Мани во все концы Юкатана, самый крупный отправился именно в Калакмуль. Остальные, вероятно, были просто прикрытием, а уничтожение тысяч книг на грандиозном в своём варварстве auto de f? – попыткой скрыть пропажу важнейшей из них. Де Ланда хотел завладеть свитком во что бы то ни стало, и исполняющие его приказание конкистадоры не останавливались ни перед чем. Ни загадочное исчезновение и предполагаемая гибель половины отряда в неурочную грозу, ни предупреждения перепуганных индейцев (планы настоятеля каким-то образом были донесены майянским старейшинам), ни нападения свирепых дикарей, ни вспышка болотной лихорадки, ни сопротивление, с которым сама сельва, казалась, встречала чужаков, – ничто не поколебало их решимости. Да, солдаты роптали, но все поползновения к бунту были подавлены командирами отряда в зародыше. Индейский проводник говорил, что один из людей в отряде точно знал, что за добыча ждала его в конце пути, что именно надлежит искать, чтобы затем доставить это нетерпеливо дожидавшемуся вестей епископу. И мне ещё только предстояло вывести этого человека на чистую воду…
