Иезуит - Медзаботт Эрнест (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗

Власть королей и республик ограничена границами их государств. Антонио Перец, враг короля Испанского, нашел убежище в Париже; католики, преследуемые в Англии, были в безопасности, если им удавалось переехать на ту сторону пролива Па-де-Кале. Но для иезуитов не существовало ни границ, ни расстояния. Вильгельм Молчаливый был поражен во Фландрии, среди своих верных протестантов; в Лондоне, под самым парламентом, был открыт заговор против короля протестантов.

Бежать от иезуитов было невозможно, значит, надо было служить им. Фаральдо отлично понимал, каким безумием было бы одному человеку идти против этой могущественной организации.

Карл шел по направлению к дому иезуитов, все более и более погружаясь в свои грустные думы. Вдруг из одного красивого дома, стоявшего на той улице, по которой ему нужно было проходить, донеслись до его слуха смех и веселые голоса. Фаральдо вздохнул. Он не раз заходил туда в лучшие времена, случавшиеся в его жизни, и знал его отлично. Там сходились молодые люди всех классов общества, у которых водились деньги, не назначая предварительно собраний, а просто тогда, когда вздумается. Часто целью сборища была игра, игра азартная, имевшая результатом переход всех денег в карман кого-либо одного или немногих из них.

Наиболее счастливые в игре, сидя вокруг роскошно накрытого стола и наслаждаясь обществом хорошеньких женщин, пили за любовь и за веселье, нисколько не заботясь о завтрашнем дне.

Карл снова стал думать о своей прежней жизни, полной лишений, но, тем не менее, время от времени освещаемой ярким лучом солнца, жизни странной, наполненной приключениями, когда он не знал, где найти кусок хлеба или постель, чтобы отдохнуть, но когда взамен этого являлись подчас проблески счастья, скрашиваемого еще больше молодостью.

В настоящее время Карл был совсем другим человеком: у него теперь не было ни материальных забот, ни сомнений в будущем. Если бы он остался в монастыре, то ряса иезуита обеспечила ему жизнь, полную удобств до тех пор, пока он там находился.

Если бы он ушел от них, то деньги и драгоценные камни, которыми он обладал, сделали бы из него человека зажиточного и уважаемого везде, куда бы он ни отправился. Но зато страх распростер над ним стальные когти. Карл, некогда с улыбкой бросившийся в Тибр, чтобы спасти мальчика, в настоящее время дрожал даже и перед пристальным взглядом ребенка.

Дело в том, что и самый храбрый человек перед лицом известней ему опасности становится трусливым перед опасностью неизвестной, необъяснимой, постоянно висящей над его головой, так что он не знает, с какой стороны будет нанесен удар и кого он должен остерегаться.

Наконец молодой человек решил отдать привратнику монастыря письмо герцогини, самому же бежать в Венецию, изменить костюм и привычки, вести самую скромную и безвестную жизнь, чтобы заставить забыть о себе своих врагов. С другой стороны, он готов был без колебаний снова надеть на минуту сброшенное ярмо и обещал себе заслужить забвение и прощение посредством покорности и кротости, если бы иезуиты открыли его убежище…

Он дошел до монастыря очень быстро, страх окрылял его, постучал в дверь и, дождавшись, чтобы привратник высунул голову, подал ему письмо герцогини, говоря:

— Преподобный отец, вот письмо, которое должно быть немедленно отдано в руки отцу Еузебио. Я же отправляюсь по его приказанию в другое место.

Отдав письмо, Фаральдо тотчас же пошел дальше, сначала медленно, потом бегом, как будто преследуемый каким-нибудь страшным врагом.

Получив письмо и услыхав, каким образом оно было передано послушником, отец Еузебио был страшно изумлен.

— Фаральдо жив, значит, герцогиня отказалась от договора?.. Если это так, то горе ей!..

И он распечатал письмо.

В нем заключались следующие слова:

Отец Еузебио злобно смял письмо и бросил его в горящий камин.

— Оставить его в живых?.. Что я, сумасшедший?.. Любимый этой безумной и в союзе с ней, этот человек был бы способен истребить весь наш орден. Нет, нет, то, что я решил, должно свершиться!

Он взял лист бумаги, написал на нем одно только слово, потом сложил это странное письмо и запечатал. На зов его явился послушник.

— Джулио, — сказал ему отец Еузебио, — отнеси это письмо во дворец Борджиа и устрой так, чтобы оно было отдано в руки герцогине.

Мальчик полетел, как стрела.

— Что же касается Карла Фаральдо, — продолжал иезуит, говоря сам с собой, — я знаю, что случилось: он испугался и бежал… Ну, постараемся не доводить его до отчаяния; оставим его жить, если он будет спокойным и не предпримет чего-либо против ордена. Но при первой неосторожности…

И отец Еузебио дополнил свою мысль жестом, который заставил бы вздрогнуть венецианца, если бы он мог его видеть.

Анна Борджиа ожидала с легко понятным нетерпением ответа на свое письмо.

Она предложила иезуитам союз и дала слово употребить в их пользу свое влияние на будущего папу взамен позволения оставить его в живых.

Несчастная не подумала, что если бы даже в уме иезуита и могла родиться мысль оставить в живых Санта Северина, то одной настойчивой просьбы ее не убивать его достаточно, чтобы ускорить исполнения смертного приговора…

Орден иезуитов не любил союзов, в особенности, когда речь шла о таких двух силах, как герцогиня и кардинал. Об руку с такой женщиной, как Анна Борджиа, Санта Северина становился во сто крат опаснее, а потому он и должен был погибнуть.

Но сильное желание герцогини извиняло ее ошибку. Она составила себе столь приятный и дорогой для нее план жизни!.. Она взлелеяла его с такой любовью!..

Явился посланный с письмом отца Еузебио. Забыв свое достоинство и обычную гордость, герцогиня скорее сбежала, нежели сошла с лестницы и, неслыханное дело, сама приняла послушника, стоявшего на пороге. Но, взяв письмо, она почувствовала, что нелегко перенесет волнение, которое причинит ей решение монаха, каково бы оно ни было, потому она обуздала свое нетерпение и ушла в свою комнату, где наконец распечатала письмо.

В нем заключалось только одно испанское слово:

«Muerte!»

Смерть! Вот каков был ответ ужасного судьи на ее мольбы. Ни обещания, ни просьбы не могли его умилостивить; он произнес приговор, и приговор этот должен был быть исполнен.

Глаза Анны Борджиа засверкали зловещим огнем, и ужасная улыбка заиграла на ее бледном лице: Борджиа решилась.

Приказав позвать послушника, она сказала ему:

— Передайте преподобному отцу, что его приказания будут исполнены. Но предупредите его, что я непременно жду его завтра к себе.

Юный иезуит отправился бегом.

Минуту спустя Рамиро Маркуэц приглашал, по приказанию герцогини, кардинала Санта Северина во дворец Борджиа.

НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА

Санта Северина беседовал с прекрасной герцогиней. Никогда Анна Борджиа не была так неотразимо прекрасна. Ее большие, увлажненные страстью глаза с выражением обожания остановились на лице ее возлюбленного; произносимые ее нежным голосом речи были горячи и страстны; вся девушка превратилась в любовь.

Санта Северина со страстным восторгом любовался ею.

Вдруг Анна встала и сказала, протягивая руку кардиналу:

— Нас ждет накрытый стол.

— Как ты хороша! — страстно шептал будущий папа, садясь за стол рядом с герцогиней. — Я никогда не видел тебя такой, даже и в моих сновидениях; можно сказать, что в тебе живет другая женщина, что в тебя влилась новая жизнь!