Майлз Уоллингфорд - Купер Джеймс Фенимор (лучшие книги TXT) 📗
— Ни Наб, ни кок, ни я не принадлежим другим эпохам, так что будем все-таки считать, что нас трое. Конечно, сил у нас много, но налетит шторм — и вся наша беспомощность обнаружится тут же. Мы едва сможем убрать грот-брамсель во время шквала; одного человека нужно ставить у руля, а другого травить снасти. Нет, нет, Мозес, мы должны признать, что у нас не хватает рук, и это еще мягко сказано.
— Ну, если обобщать, Майлз, дорогой мой мальчик, то ты, конечно, прав. Но мы можем пойти в глубь Ла-Манша и, бьюсь об заклад, наткнемся на какого-нибудь янки, который одолжит нам парочку матросов.
— А вероятнее всего — на корабли короля Георга, которые тщательно осмотрят весь груз и спросят, что стало с остальными членами команды.
— Тогда мы скажем, что остальных членов команды насильственно завербовали, они слишком хорошо знают свои уловки и должны будут поверить нам.
— Ни один командир не оставит на таком большом судне только одного капитана, помощника, кока и одного матроса, даже если бы он нашел на нем целую команду дезертиров со своего судна. В таком случае, если вообще признать справедливым право насильственно вербовать иностранных моряков, он должен послать на судно команду, которая переправит его в порт. Нет, нет, Мозес, теперь нужно держаться подальше от любых англичан, а то они еще погонят нас в Плимут.
— Черт бы побрал эту дыру! Я там сидел в тюрьме во время революции, и меня туда больше не заманишь. Там есть Мельничная тюрьма, придумают тоже! И помол этой мельницы мне совсем не по вкусу; это тебе не мельница в Клобонни. А почему не взять севернее, Майлз? В той стороне должно быть поменьше крейсеров.
— Этот путь слишком долог, погода обещает быть хмурой, а побережье представляет немалую опасность, Мозес. Остается два пути: повернуть на запад и попытаться добраться до дома, надеясь на счастливый случай, который сведет нас с каким-нибудь американским судном и нам окажут помощь. Или пойти прямо на восток в один из французских портов, — скажем, Бордо, где мы можем либо сбыть наш товар, либо нанять новую команду и отправиться в порт назначения.
— Тогда, конечно, попробуй последнее. При таком ветре мы, пожалуй, дойдем до порта за два-три дня и разделаемся с грузом! Мне по душе этот план, и вроде бы его можно осуществить. В Бордо всегда полно американцев; стоит только поискать — и найдешь сколько хочешь матросов, знай себе слоняются у причалов.
После некоторого обсуждения мы остановились на этом плане и тотчас принялись исполнять его. Судно было приведено к ветру и пошло левым галсом, взяв курс на северо-запад вместо востока, — мы решили теперь держаться этого направления. Значит, нужно было сделать поворот через фордевинд и направить «Рассвет» в надлежащую сторону. Это отнюдь не сложный маневр, и, поскольку англичанин помогал нам с видимой охотой, мы вскоре успешно проделали его. Когда с этим было покончено, я послал англичанина в каюту к Диггинсу, а мы четверо разделились на две вахты; я должен был сменить Марбла через четыре часа, как в прежние времена.
Признаюсь, в ту ночь я спал недолго. Два-три раза мы заметили, как Сеннит пытался забраться под корму корабля, без сомнения намереваясь застать нас врасплох, но всякий раз, когда он добирался до конца буксирного троса, из-за гакаборта показывалась моя голова или голова Марбла. Когда стало светать, меня разбудили, и, стоя на наблюдательном посту, я видел, как горизонт вокруг судна расширялся и прояснялся. Важно было определить как можно раньше, какие суда есть поблизости.
Я заметил только один корабль. Это было крупное судно, идущее в крутой бейдевинд, оно направлялось на юго-восток; придерживаясь избранного нами курса или немного отклонившись на север, мы бы могли без труда окликнуть его. Я ясно видел, что это не военный корабль, и у меня молниеносно созрел некий план. Я изложил его Марблу и встретил полное его одобрение. Итак, мы немедля приняли меры к его осуществлению.
Прежде всего я приказал Сенниту, который в это время бодрствовал и, полагаю, за всю ночь так и не сомкнул глаз, поставить шлюпку носом на ветер и ухватиться за снасти. Он охотно подчинился, без сомнения надеясь, что на каких-то условиях его допустят на судно. Я стоял настороже, чтобы предупредить нападение — один человек без труда мог справиться с дюжиной, которая карабкается на борт по канату, а Марбл спустился вниз посмотреть на двух важных птиц, которые всю ночь прохрапели в каюте. Спустя минуту помощник вернулся на палубу, волоча за собой англичанина, который все еще спал на ходу. Ему было велено схватиться за снасть и по канату соскользнуть в шлюпку. Делать было нечего, да и спускаться гораздо легче, чем подниматься; таким образом, пришлось ему совершить этот подвиг, а мы благополучно избавились от одного из наших недругов. Сеннит начал было протестовать и указывать нам на возросшую опасность затопления — судно все время делало пять-шесть узлов. Однако я знал: англичане очень опытные моряки, они не станут рисковать и бросят конец, не позволив шлюпке затонуть. Я допускаю, что это было непросто, но до сих пор им прекрасно удавалось справляться со всеми трудностями.
С Диггинсом нам пришлось повозиться. Этот тип напился так, что, пробудившись, сразу даже не уразумел, где находится. Марбл не помогал ему идти, а прямо-таки тащил его на палубу, к гакаборту. Наконец он оказался у борта, а вскоре уже висел на снастях. Однако злополучный помощник капитана все еще не пришел в себя от выпитого и был настолько обессилен, что выпустил из рук конец и упал в воду. Я не сомневаюсь, что погружение пошло ему на пользу, а друзья спасли его — один из моряков схватил его за воротник и втащил в шлюпку.
Сеннит воспользовался этим случаем, чтобы выразить свое возмущение прибавлением людей в шлюпке. Было видно, что он столь же сильно хотел выжить всех из этой скорлупы, как я стремился высадить в нее всех англичан.
— Ради Бога, капитан Уоллингфорд, прошу вас, бросьте это! — закричал лейтенант чрезвычайно вежливым, даже просительным тоном. — Вы видите, что творится, нас здесь столько, что мы едва держимся на поверхности; сколько раз мне чудилось ночью, что судно вот-вот раздавит нас. Вам ничего не стоит связать нас всех, если вы позволите нам взойти на борт по одному.
— Я не хочу видеть вас в оковах, мистер Сеннит; нет нужды прибегать к столь неприятному средству. Так что держитесь за конец, а если вы не будете подчиняться приказам, я буду вынужден бросить вас здесь.
Эта угроза возымела надлежащее действие. Одного за другим мы выпускали матросов с бака, и они соскальзывали в шлюпку. Мы снабдили англичан вареным мясом, галетами, ромом и водой и на всякий случай передали им компас и квадрант Сеннита. Последнее было сделано по настойчивой просьбе Сеннита: он, казалось, подозревал, что мы вознамерились пустить его на волю волн, и он не ошибался: именно это я и задумал сделать, когда придет время.
Хотя в шлюпке теперь было двенадцать человек, ей ничто не угрожало, ибо это был прочный плавучий шестивесельный ял, который в случае крайней необходимости мог бы выдержать до двадцати человек. Да и погода обещала быть благоприятной: дул брамсельный ветер — как раз для судна, идущего круто к ветру. Меня тревожило единственно то обстоятельство, что юго-западные ветры часто приносили с собой туман и, таким образом, шлюпка могла бы заблудиться. Все же некоторый риск при тех обстоятельствах был оправдан, и я твердо решил придерживаться намеченного плана.
Как только все англичане оказались в шлюпке, обеспеченные всем самым необходимым, мы более свободно почувствовали себя на своем судне и могли позаботиться о нем. Матрос у штурвала следил за неприятелем — «Рассвет» слушался руля словно лоцманский бот. Наба послали на реи, и, так как брамсели были уже распущены, оставалось только растянуть шкоты и поставить их. Я сделал это больше для того, чтобы английское судно не заподозрило неладное, увидев корабль, идущий по ветру под убавленными парусами, нежели из желания прибавить ходу, — мы и так шли довольно быстро и вполне могли пройти мимо того судна, если бы не изменили курса.
