Серебряный молот - Хенриксен Вера (библиотека книг .txt) 📗
— Да, — сказал Эльвир, — он бросил якорь на борт корабля Свейна и оттянул корабль в сторону. Но люди короля зацепили крючьями за мачту, и ярлу пришлось срубить ее.
— На это положил жизнь не один человек…
— Да, — согласился Эльвир и добавил: — Мне никогда не нравился этот Эйнар.
— Почему?
— Он неискренен, служит и нашим, и вашим, держит нос по ветру. Сначала он служил Олаву Трюгвассону, потом стал таким хорошим другом ярла, что женился на его сестре. Кстати, это была не такая уж завидная партия: она была из тех надменных и самоуверенных баб, которые стремятся подчинить себе всех и вся. И, я думаю, Эйнара не очень-то тянуло домой, и почти все время он проводил в походах. А тут еще эта напасть перед Рождеством. Я не знаю, где был Эйнар, когда крестьяне из Внешнего Трондхейма заключили союз с Олавом. Они никак не могли решить, кого выбрать хёвдингом; и поговаривают, что на это место метил Эйнар… И после этого он оказался одним из тех, кто посоветовал ярлу уехать из страны — и сам удрал с ним в Свею. И там он наверняка наблюдает за тем, как Свейн собирает войска, чтобы восстановить свою власть в Норвегии. Если же это не удастся ярлу, я буду очень удивлен, если Эйнар не заключит союз с Олавом и не вернется обратно. И тогда он напомнит королю о том, что это он выпроводил ярла из страны.
Сигрид засмеялась.
— Похоже, он останется таким дураком до старости!
Эльвир тоже засмеялся.
— Ну и достался тебе муженек: тупой, упрямый, крутой, болтающий в пьяном виде всякий вздор!
Сигрид передала ему слова Холмфрид.
— Холмфрид умная женщина, — только и ответил он, прижимая ее к себе. — Не знаю, чем все это обернется, Сигрид. Может быть, я и доживу до старости, но, боюсь, этого не произойдет. Но не стоит об этом думать, как сказал кто-то: «Предоставляя всему идти своим чередом, мы освобождаем свой разум от скорби». Долго ли нам осталось быть вместе или нет, будем радоваться этому.
Прижавшись губами к его шее, она сказала:
— Энунд тоже передает тебе привет.
— М… м… — сонно произнес Эльвир.
— Хочешь знать, что он сказал?
— Пусть говорит, что угодно, лишь бы ты была со мной…
— Но это важно.
— Я знаю, что обычно говорит Энунд, — ответил Эльвир. Но все же он выслушал ее, подперев голову руками. Некоторое время он размышлял над ее словами. — Ясно одно, — наконец сказал он, — на жертвоприношении я был в последний раз. Но над словами Энунда я еще подумаю. Здесь спешка неуместна.
Все сидели в зале: Сигрид, Эльвир, Тора, Турир Собака и Сигурд. Финн лежал на скамье; в зале были также Гутторм и Рагнхильд. Они говорили про Олава Харальдссона.
— Если он прочно осядет в стране, я сочту нужным отказаться от присяги ярлу, — сказал Турир.
— Я бы не стал этого делать, — сказал Эльвир, — несмотря на то, что мы со Свейном расстались как недруги.
— Ты полагаешь, что тебе следует присягнуть королю и стать его слугой, если он предложит тебе это? — недоверчиво произнесла Сигрид.
— Да, — ответил Турир, — я решил, что намного выгоднее быть в дружбе с тем, кто правит страной.
Все притихли, и тут Сигурд сказал:
— Никогда бы я не стал связываться с человеком, который мне не нравится и которому я не доверяю.
— Мне принадлежит земля в Бьяркее, — сказал Турир, — и я затратил много времени и сил, чтобы расширить отцовские владения. И я не хочу, чтобы это добро уплывало из наших рук, если есть возможность воспрепятствовать этому.
Финн пристально смотрел на Турира, пока тот говорил. В последнее время на лице Турира появился какой-то мрачный отпечаток, и до Финна доходили слухи, что в торговле Турир был нечист на руку.
— Есть вещи, более ценные, чем богатство, — сказал он.
Турир повернулся к нему.
— Тебя не спрашивают!
— Ты хочешь присягнуть Олаву Харальдссону только ради собственной выгоды? — голос Эльвира был жестким, как мороз без снега.
— Да, — ответил Турир. — Я не такой дурак, чтобы ради собственной тупости отдавать себя на съедение. Но я скажу вот что: даже если я и присягну королю, я останусь верным своему роду, так повелось исстари.
— Клятва есть клятва. И если ты даешь ее, тут не может быть никаких оговорок, — сказал Эльвир. И дразняще медленно произнес:
Таков мой второй совет:
пока еще не поздно,
клятвы не нарушай.
Несчастен клятвопреступник,
тяжелая кара его ожидает.
Турир вскочил.
— Я не клятвопреступник, — сказал он, — и не собираюсь им быть!
— Интересно, кто управляет тобой, ты сам или твое богатство? — спросил Эльвир.
Лицо Турира побагровело.
— Скажи спасибо Сигрид, а то бы я вызвал тебя на поединок! — воскликнул он. — Я сыт по горло твоим гостеприимством!
Он повернулся и вышел из зала.
Сигрид не могла усидеть на месте: вскочив, она бросилась за ним вслед, и никто не стал удерживать ее. Она догнала его во дворе.
— Куда ты? — спросила она.
— Я решил созвать своих людей и плыть на север, — ответил он. — Я не хочу оставаться на ночлег в доме Эльвира!
— Турир!
Она стояла перед ним, беспомощно опустив руки, губы ее дрожали.
— Ты должна понять, Сигрид, что после этого я не могу оставаться здесь, — спокойно произнес он.
Она это понимала. Но ее душили слезы. Турир и его посещения были связующей нитью между ее теперешней жизнью и тем дорогим ей, что она оставила на севере. Теперь она понимала, что, возможно, они никогда больше не встретятся. И приезд Сигурда ей мало в чем помог бы: он никогда не был близок ей.
— Турир, — в отчаянии произнесла она, — ты больше никогда не приедешь в Эгга?
— Нет, — сказал он, — пока Эльвир не возьмет свои слова обратно, я не приеду в Эгга с мирными намерениями. Но ты должна знать, что если я понадоблюсь тебе, если Эльвир в чем-то обидит тебя, я приеду, как только получу от тебя известие.
Она пристально смотрела на него, разглядывая каждую черточку его лица, словно желая, чтобы все это врезалось в ее память. Несмотря на отпечаток горечи и жестокости, лицо его, обращенное к ней, было теперь дружелюбным и открытым. Оглядываясь назад, она вспомнила только то хорошее, что он сделал для нее: счастливые детские годы, его преданность и готовность защитить ее, и вот теперь — ради нее он отказался от мести за оскорбление. Она почувствовала, что тоже должна что-то сделать для него, чтобы показать, как он ей дорог. Немного помедлив, она развязала на шее ремешок, на котором висел молот Тора, и молча завязала его на шее Турира.
Он посмотрел на маленький серебряный молоточек с выбитыми на нем знаками, потом вопросительно уставился на нее.
— Этот молоточек защищал меня много лет, — сказала она, — с того самого дня, как Хильд дала его мне в Бьяркее. И теперь я хочу, чтобы он защищал тебя.
Турир не стал возражать.
— Я буду постоянно носить его, — сказал он. — И ты не забывай, Сигрид, что родовые связи крепче всего на свете. И я тоже буду помнить об этом, если наступит день, когда твои сыновья будут нуждаться во мне.
Сигрид проводила Турира на корабль. Она стояла в ночной тишине до тех пор, пока всплески весел не затихли вдали.
Возвращаясь обратно по тропинке, по обе стороны которой высился лес, она ощутила вдруг холод страха. Зубы ее стучали, и она ничего не могла с этим поделать. По привычке она хотела дотронуться рукой до молоточка, но тут же вспомнила, что его больше нет.
Ей вдруг показалось, что в темноте между деревьями притаились духи и тролли, а все боги и божества деревьев, камней, ручьев и курганов проснулись и хотят схватить ее. Она хотела бежать, но не могла пошевелить ногой, как в кошмарном сне.
И тут рука ее дотронулась до лба. Медленно и неуверенно она перекрестилась, как это делали Эльвир и Энунд.
И ей стало легче.
И все-таки она испуганно оглядывалась по сторонам, когда бежала к дому.
