Империя Вечности - О'Нил Энтони (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗

Каролина повернулась к Ринду.

— Алекс, а вы увидите Фивы?

Тот пожал плечами.

— Я пока что ни в чем не уверен.

Гостья с обожанием посмотрела на своего кавалера.

— Представляете, сэр Гарднер жил прямо среди гробниц. Он даже спал, как мумия.

— Думаю, — сказал археолог, — что гробница великого визиря при Тутмосе Третьем по-прежнему в неплохом состоянии. И если понадобится, готова принять на ночлег нового постояльца. А не только новую стайку голубей.

Шотландец кивнул.

— С удовольствием загляну, если окажусь в тех краях.

— Не сомневайтесь, окажетесь. И по-моему, даже гораздо дальше… — Помешивая омлет, сэр Гарднер проницательно взглянул на Ринда. — Вы же охотитесь за «красным человеком», я прав?

Тот, к кому он обращался, не вздрогнул, не побледнел и, в общем, никак не выразил изумления. Разве что не удержался и сжал губы.

— «Красный человек»?..

Хозяин дома продолжал помешивать еду.

— …Кажется, я что-то такое слышал.

— Слышали? — покосился на него сэр Гарднер. — Навряд ли. Я так называю портреты древних египтян. Красный с давних пор считается самым естественным цветом для человека.

— А, — протянул Ринд, сделав над собой усилие, чтобы не залиться краской в подтверждение последних слов собеседника. — Я-то думал… думал, что вы имели в виду «красного человека» Наполеона… Пророка под маской… l'Homme Rouge.

Сэр Гарднер поднял бровь.

— Ну, мистика, с которым он повстречался в Египте. Его еще упоминали Скотт и Бальзак.

— Мальчик мой, — улыбнулся археолог, переворачивая омлет, — эти джентльмены славились богатой фантазией. Нет, я говорю о фигурах, изображенных на стенах египетских зданий. Вот истинное сокровище, от которого замирает сердце. Между прочим, египтяне считали красный цветом сам о й жизни.

— Подобно грекам и ассирийцам, — вставила Каролина. — И прочим народам древности.

— Моя милая розочка, — просиял сэр Гарднер, — как и я, без ума от красок.

— О, краски, — подхватила та, — пища для взгляда!

— Согласен, — с радостью поддакнул археолог и встряхнул сковородку. — Да, но я что-то не помню, — прибавил он, переводя глаза на свою подругу, — угощалась ли ты моим зонтиком?

— Тот самый зонтик? Боже, я думала, это миф.

— Тогда и я тоже миф, — рассмеялся сэр Гарднер и повернулся к Ринду. — Он в кабинете; Алекс, вы не могли бы его принести?

— Из вашего кабинета?

Молодой человек и на этот раз поборол изумление. В последнее время комната отпиралась так редко, что и сам хозяин почти не ходил туда, словно смущаясь ее неприкосновенностью.

Однако теперь сэр Гарднер вел себя как ни в чем не бывало.

— Держите… — проговорил он, шаря свободной рукой в кармане. — Вы же знаете, где он лежит?

— Я помню.

Молодой человек принял ключи, недоверчиво посмотрел на знаменитого археолога, старательно перчившего омлет, и покорно удалился. Оказавшись один в священной комнате, Ринд увидел плотно заставленные книжные полки. Может быть, стоит немного порыться в книгах? Он почти слышал, как Гамильтон умоляет об этом… И все-таки, разыскав в полумраке футляр, достал оттуда легендарное сокровище и спустился по лестнице, оставив дверь слегка приоткрытой.

На кухне зонтик расцвел, восхитив Каролину красочной вспышкой. Однако сэр Гарднер уже не просил Ринда вернуть диковину на место, а попросту отложил в сторонку, чтобы подать омлет (весьма заурядное блюдо, когда бы не перец), велеречиво распространяясь о гармоничных цветах Египта.

— В Каире, знаете ли, встречаются такие утонченные сочетания… Хотя даже там в наше время все чаще увидишь зеленые пятна в угоду местным покупателям. — Сэр Гарднер пренебрежительно фыркнул. — Избыток зеленого — первый признак фальшивки.

После обеда Ринд притворился, будто ушел к себе в комнату, в то время как сэр Гарднер позвал Каролину на задний дворик дома (хотел похвастать перед ней новым фокусом, которому научил Наполеона), прислонив забытый зонтик у двери кладовой. Молодой человек задумался: не наведаться ли в кабинет снова, на сей раз — тайком? Успеет ли он? Не пропустит ли шаги воркующей парочки по лестнице? Сумеет ли оправдаться, сказав, например: «Знаете, я просто хотел вернуть на место зонтик, и вот…»

В этот миг он услышал залихватский свист, обращенный к терьеру, но вскоре перешедший в мелодию «Сэр, берегите курочек от лиса», — и решился пойти на риск. Взяв зонтик под мышку, Ринд проворно зашагал вверх по не застеленным коврами ступеням, из коих ни единая чудесным образом не заскрипела. Затаив дыхание, толкнул дверь кабинета и, словно испуганный кот, метнулся в сумрак. Свист оборвался; Ринд едва не ринулся наутек, но тут же успокоился, когда со двора донесся жизнерадостный мотив «Зеленых рукавов». Молодой человек потянулся к полкам, еще не зная, с чего начать, однако понимая: время не ждет и разбираться некогда. Он отложил диковину сэра Гарднера в сторону, осторожно вынул первый из секретных дневников и распустил завязки, после чего с колотящимся сердцем распахнул обложку «под мрамор».

Взгляду предстало множество самых причудливых знаков: колонны, буквы, верблюды, горный пик, бесчисленные иероглифы, пчелы, соколы, ибисы, змеи, бык… И зонтик? Ринд не поверил своим глазам: может быть, перед ним какое-то растение? Стилизованный гриб?

Не так-то легко было разобраться среди мешанины разнообразных рисунков, тем более в полутьме. Веселый свист не умолкал. Шотландец переместился к окну, отдернул портьеру и хотел уже поднести запретную папку к глазам, когда хлынувшие в комнату лучи высветили у стены безмолвную фигуру… «красного человека»?

Даже в такую минуту Ринд не вздрогнул, не вскрикнул от изумления, но преисполнился жгучего стыда и окаменел.

Опираясь на свою трость, сэр Гарднер Уилкинсон стоял среди блестящей на свету растревоженной пыли. Глаза его мерцали, а на губах играла снисходительная улыбка.

— Не правда ли, — произнесен, — чудесно встретить женщину, которая свистит как извозчик? И при этом ведет себя как настоящая леди?

— Наполеон, подобно всем великим терьерам, — рассуждал археолог, едва поспевая за псом, который увлекал его вперед по сумеречным улицам, — всегда рвется в бой.

Перепуганный Ринд не услышал шутки.

— Сэр Гарднер, простите… Могу сказать одно: меня связывали определенные обязательства…

Конечно, это не оправдание… Разве тут оправдаешься?..

— Не городите чепухи, мой мальчик.

— Меня принудили к обману… Знаете, сам я не склонен… Эта неискренность… она столько раз… отравляла меня…

— Не стоит извиняться. Лучше не говорите ничего, а то я разочаруюсь. Верность и честь — бывают люди, для которых эти слова — пустой звук, но вы не из их числа. Полагаю, вы дали кому-то обещание. Не так ли?

— Ну да.

— Высокопоставленному лицу?

— Можно сказать и так.

— Случаем, не ее величеству?

Ринд тяжело вздохнул.

— Ей лично.

— Неужели лично? Вот это честь, мой мальчик. Я был уверен только в том, что вы отчитываетесь перед сэром Гамильтоном. Естественно, ради блага Британской империи.

Молодой человек окончательно растерялся.

— И давно вы все знаете?

— С тех пор, как получил ваше первое письмо. Нет, раньше. С тех пор, когда увидел, как вы с ним прячетесь у входа в табачную лавку.

Шотландцу вспомнился тот мглистый день.

— Уже тогда?

— Разумеется. У. Р. полюбил там укрываться, как только я переехал на Йорк-стрит. Если не он, то кто-нибудь из его соглядатаев. А между прочим, место прекрасно просматривается из окна кабинета.

— Соглядатаев? — Лишний раз убедившись, что он — только винтик в огромной системе, Ринд отчего-то почувствовал себя обманутым. — Сколько же их у Гамильтона?

— Трудно сказать. Он следит за мной вот уже двадцать пять лет. В Лондоне, Каире, в Риме… Даже как-то спокойнее, когда за тобой повсюду наблюдают глаза соотечественников… А впрочем — только не оборачивайтесь — и за вами тоже.