Сан-Феличе. Книга вторая - Дюма Александр (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗

— Но как ты соберешь эти шестьдесят тысяч?

— Объявив священную войну, подняв в левой руке распятие, а в правой — шпагу, угрожая и благословляя. То, что делали Фра Дьяволо, Маммоне, Пронио в Абруцци, Кампании, Терра ди Лаворо, я, с Божьей помощью, непременно сделаю в Калабрии и в Базиликате.

— А оружие?

— У нас оно будет, даже если бы нам пришлось обойтись только оружием якобинцев, которых прислали, чтобы сражаться с нами. Впрочем, разве у каждого калабрийца нет своего ружья?

— А деньги?

— Я найду их в казначействах провинций. И для всего этого мне потребуется только согласие вашего величества.

— Мое согласие? Слава святому Януарию!.. Нет, я обмолвился, святой Януарий отступник! Мое согласие? Оно у тебя уже есть. Когда ты начинаешь кампанию?

— Сегодня, государь. Но вам понятны мои условия?

— Один, без оружия и без денег — не так ли?

— Так, государь. Вы находите, что я слишком многого требую?

— Да нет, право же, нет!

— Один, но со всей полнотой власти: я буду вашим главным наместником, вашим alter ego 24.

— Ты будешь им. Сегодня же, когда соберется Совет, я заявлю, что такова моя воля.

— Тогда все погибло.

— Как это «все погибло»?

— Наверняка. В Совете у меня одни только враги. Королева меня не любит, господин Актон ненавидит, милорд Нельсон презирает, Кастельчикала клянет. Если даже другие министры меня поддержат, все-таки большинство будет против… Нет, государь, так нельзя.

— Но как же тогда быть?

— Обойтись без Государственного совета. Действовать только по воле короля, уповать только на помощь Бога. Нужен ли мне был кто-нибудь, чтобы делать то, что я делал до сегодняшнего дня? Не больше, чем понадобится впредь для того, что осталось совершить. Не скажем никому ни слова о нашем плане. Сохраним тайну. Я, никого не оповещая, отправляюсь в Мессину с моим секретарем и капелланом, пересекаю пролив и только там объявляю калабрийцам, с какой целью прибыл. Тогда соберется Государственный совет без вашего величества или с вашим участием. Но будет уже поздно. И я про себя посмеюсь над Государственным советом. Я двинусь на Козенцу, дам приказ Де Чезари соединиться со мной, и через три месяца, как я уже сказал вашему величеству, буду стоять под стенами Неаполя.

— Если ты сделаешь это, Фабрицио. я назначу тебя пожизненно первым министром, отберу у своего дурака Франческо титул герцога Калабрийского и отдам его тебе.

— Если я сделаю это, государь, вы поступите так, как поступают короли, когда им преданно служат: вы поспешите об этом забыть. Существует услуги столь важные, что за них можно заплатить только неблагодарностью, и та, что я собираюсь вам оказать, будет из их числа. Но моя цель идет дальше богатства, выше почестей. Я честолюбив, жажду славы, и доброй славы, государь: я хочу войти в историю сразу и как Монк, и как Ришелье.

— Я помогу тебе в этом всей моей властью. Когда, говоришь, ты хочешь ехать?

— Сегодня, ваше величество, если вы не возражаете.

— Если я не возражаю? Ну ты и хорош! Да я толкаю тебя на это, толкаю обеими руками и обеими ногами. Однако ты же не можешь ехать без денег?

— У меня есть тысяча дукатов, государь.

— В моем секретере должны быть еще две-три тысячи.

— Это все, что мне нужно.

— Нет, подожди. Мой новый министр финансов князь Лудзи предупредил меня вчера, что маркиз Франческо Такконе прибыл в Мессину с пятьюстами тысячами дукатов, которые он получил у Беккеров в обмен на банковские билеты. И вот для чего я рекомендую вам Беккеров, мой преосвященнейший: когда мы снова вернемся в Неаполь и вы станете первым министром, давайте-ка сделаем их министрами финансов.

— Согласен, государь. Но вернемся к нашим пятистам тысячам.

— Хорошо, подожди: я подпишу сейчас приказ; по нему ты получишь эти деньги у Такконе. Это будет твоя военная касса.

Кардинал рассмеялся.

— Чему ты смеешься?

— Неужели ваше величество не знает, что пятьсот тысяч дукатов, которые путешествуют из Неаполя на Сицилию, всегда теряются в пути?

— Это возможно. Ну, тогда Данеро, генерал Данеро, комендант гарнизона Мессины, предоставит тебе, по крайней мере, оружие и военное снаряжение, необходимое для небольшого войска, с которым ты отправишься в поход.

— Это не более вероятно, чем то, что казначей Такконе выдаст мне пятьсот тысяч. Но все равно, государь. Напишите мне оба эти приказа. Если Такконе даст мне денег, а Данеро оружие — тем лучше. Не дадут — обойдусь без них.

Король взял два листа бумаги, написал приказы и поставил под ними свою подпись.

Кардинал тем временем вынул из кармана третий лист бумаги, развернул его и положил перед королем.

— А это что? — спросил Фердинанд.

— Это грамота о моем назначении главным наместником и вашим alter ego.

— Которую ты написал сам?

— Чтобы не терять время, государь.

— А так как я не хочу тебя задерживать… Рука с пером потянулась к бумаге.

Но в то мгновение, когда король собирался подписать грамоту, кардинал остановил его:

— Прочтите сначала, государь.

— После прочту, — отвечал король. И он поставил свою подпись.

Те из читателей, кто не желает терять время на чтение весьма любопытного дипломатического документа, но который, в конце концов, всего лишь дипломатический документ, хотя и неизвестный, могут пропустить следующую главу. Тем же, кто ищет в исторической книге не простого развлечения или пустой забавы, мы безусловно доставим удовольствие, впервые извлекая на свет Божий эту бумагу из секретных ящиков Фердинанда, где она была погребена в течение шестидесяти лет.

CVII. ГРАМОТА КАРДИНАЛА РУФФО

«Кардинал Руффо!

Необходимость принять по возможности быстрые и действенные меры для спасения провинций Неаполитанского королевства, коим угрожают многочисленные козни врагов религии, короны и порядка, плетущих свои заговоры, подстрекая население к бунту, побуждает меня прибегнуть к использованию таланта, рвения и преданности Вашего преосвященства во имя исполнения суровой и важной миссии защиты этой части королевства, еще хранящей чистоту нравов, от всевозможных беспорядков и разорения, коими угрожает государству эта ужасная напасть.

Исходя из сказанного я поручаю Вашему преосвященству незамедлительно отправиться в Калабрию, провинцию нашего королевства, которая издавна была особенно дорога нашему сердцу и в которой легче всего устроить защиту и предпринять действия, с помощью коих можно остановить наступление нашего общего врага и предохранить как одно, так и другое наше побережье от любых попыток, будь то вторжение или искушение слабых умов, каковые могут быть предприняты со стороны злонамеренных сил столицы или остальной части Италии.

Предметом нашего особого внимания и самых действенных попечений должны стать Калабрии, Базиликата, провинции Лечче, Бари и Салерно.

Все средства спасения, кои Ваше преосвященство сочтет возможным использовать во имя приверженности к религии, ради спасения имущества, жизни и чести семейств, а также для вознаграждения тех, кто отличится в деле реставрации, каковую Вам предстоит предпринять, будут одобрены нами полностью и безоговорочно, равно как и самые суровые наказания, каким Вы посчитаете уместным подвергнуть бунтовщиков. Наконец, учитывая крайнюю серьезность положения, в котором мы находимся, Вашему преосвященству следует прибегать без колебаний к любым способам побуждения жителей к праведному сопротивлению; но более всего мы рассчитываем на пламенное воодушевление народа, проникнутого благомыслием: оно кажется нам самым надежным средством борьбы, способным ниспровергнуть плоды новомодных веяний. Эти идеи, разрушительные для общества и враждебные монаршей власти, быть может, могущественнее, нежели Вы полагаете, ибо они потворствуют амбициям одних и преступным наклонностям других, льстят тщеславию всех и самолюбию каждого, порождая в самых низменных сердцах обманчивые иллюзии, разжигаемые происками поборников современного вольномыслия, — вольномыслия, что принесло зло повсюду, где оно восторжествовало, и оказалось губительным для всех государств, имевших несчастье стать его жертвами, в чем можно убедиться при взгляде на Францию и Италию.