Королевское зерцало - Хенриксен Вера (читаем книги .TXT) 📗
— Нет. Ты был прав. И мне следовало остаться на Сэле. Здесь я обрела покой. Здесь был мой настоящий дом.
— Как же ты могла остаться на Сэле, если твой супруг приехал, чтобы забрать тебя?
Эти простые слова сняли камень с ее души.
— А я-то думала, что совершила грех, последовав за ним, — сказала она. — И наша дочь…— Эллисив умолкла.
— Ее, кажется, зовут Ингигерд? — вспомнил брат Бэда.
— Да.
— И что же она?
— Мне бы так хотелось, чтобы она была мальчиком. Бог наказал меня, не дав мне сына.
— Она здорова? Красива?
— Да.
— По-твоему, здоровая и красивая дочь — это наказание Божье?
— Харальд хотел сына. Вообще-то, мне только сейчас пришло в голову, что, может, Бог наказал меня, не дав мне сына. Хотя смутно я, наверно, чувствовался это всегда.
Брат Бэда молчал.
Эллисив заговорила снова:
— Когда я уехала отсюда с Харальдом, я по простоте своей надеялась направить его душу к Богу. А получилось наоборот, я сама разделила с ним грех — его бунт против Господа.
— И ты до сих пор бунтуешь?
— Да, как только подумаю, что Харальд, может быть, сейчас в аду.
Брат Бэда долго молчал.
— Что могла бы ты сказать в его защиту перед престолом Всевышнего? — спросил он наконец.
— Я бы сказала, что есть одна душа, которая любит Харальда и молится за него. Что он был добр к Марии и ко мне в первые и последние годы, которые мы жили вместе. И еще сказала бы, что верю в безграничное милосердие Божье, которое способно даже Люцифера вознести из преисподней на небеса.
— Будем все молиться за Харальда, — тихо произнес брат Бэда.
— Чем мне искупить мою вину? — спросила Эллисив, помолчав.
— Благодари Бога за свою дочь, благодари каждый день! Терпеливо сноси испытания, посылаемые тебе. И помни, что они даются нам для постижения путей Господних.
Олав вернулся только в середине зимы.
Он рассказал, что на помощь Магнуса в борьбе против конунга Свейна рассчитывать не приходится. Правда, Магнус пообещал присоединиться к брату со своим ополчением.
Но оказалось, что корабли ополчения требуют починки, а воинов надо собирать по всем фюлькам, которые подвластны Магнусу. Олав разъезжал по северным и западным фюлькам и призывал людей сделать выбор: либо у них останется их конунг, либо им придется подчиниться датчанам. Он напомнил им, как жилось норвежцам во времена датского конунга Свейна сына Альвивы, когда бонды платили непосильную дань, а свидетельство одного датчанина перевешивало свидетельства десяти норвежцев.
Он беседовал и со знатными людьми, и с простыми, а больше всего с бондами. Тогда-то люди и прозвали его Олавом Бондом.
Он вернулся домой, и в душе Эллисив поднялось смятение. Ей казалось, что день ото дня им все труднее сдерживать себя.
Олав превратил их жизнь в муку — как они могли думать, что сумеют подавлять свои чувства месяц за месяцем!
Одно было спасение — Олав часто уезжал. Вся весна и начало лета ушли у него на то, чтобы подготовить корабли к предстоящим сражениям.
Корабли должны были собраться к середине лета.
Однако Магнус и его люди задерживались. Олав уже подумывал, не отправиться ли ему на север за братом, когда наконец показались корабли Магнуса.
Олав со своими кораблями стоял в Вике. Магнусу было совсем худо. С ним приехала Тора, чтобы заботиться о нем.
— Мне кажется, Магнус постепенно теряет разум, — сказал Олав, вернувшись с корабля брата. — Ему даже пришлось уступить управление кораблем другому, — Что с ним такое? — спросила Эллисив.
— Люди говорят, что у него в утробе сидит червь, — ответил Олав. — Он поедает Магнуса изнутри, от этой напасти нет никакого снадобья.
— Ему правда становится все хуже?
— Мать говорит, что иногда ему бывает полегче. Но сейчас он совсем плох.
Как ни странно, но Олаву так скоро после поражения в Англии удалось все-таки собрать могучее ополчение, корабли у него были большие и хорошо оснащенные. Хотя, конечно, до кораблей Харальда, отправившихся в Англию, им было далеко.
Эллисив удивилась тому, как хорошо вооружены люди, и Олав объяснил ей, что по всей стране плавили железную руду и наковальни не остывали ни на минуту.
В шлеме, кольчуге и в полном боевом снаряжении он показался ей чужим. Их корабли шли вдоль побережья на юг.
Олав не сомневался, что Эллисив должна плыть с ним.
Скули сын Тости тоже был на корабле. Он вместе с ними покинул Оркнейские острова и теперь постоянно сопровождал Олава. Ехал с ними и священник Петр. А Ингигерд и Ауд Олав отправил в Вик к одному лендрманну.
— Надеюсь, до сражения дело не дойдет, — сказал он. — Попробую заключить со Свейном мир, может, он согласится.
У берегов Халланда они встретили корабли Свейна. Их было видимо-невидимо.
Дул юго-западный ветер, и противники быстро приближались друг к другу. Эллисив наблюдала за кораблями, пока они не сошлись настолько, что уже можно было стрелять из луков. Люди спустили паруса. И Эллисив скрылась под палубой вместе со Скули, который сердито ворчал, потому что Олав не позволил ему участвовать в битве.
Петр наотрез отказался уйти в укрытие.
— Может быть, кому-нибудь из умирающих понадобится моя помощь, — сказал он.
— Пока до этого дойдет, мы лишимся своего священника, — сказала Эллисив.
Петр пожал плечами.
— На все воля Господня…
Эллисив слышала над собой лязг оружия, но это длилось недолго. Слышала крики. Но топот над ее головой заглушал все слова.
Вскоре к ней спустился один из воинов и сказал, что она может выйти, если хочет.
— Кто победил? — опросила Эллисив, поднявшись на палубу.
— Еще не знаю. — Олав отер с меча кровь и убрал его в ножны. — После такой схватки еще никто не может назвать себя победителем. Надеюсь только, Свейн понял, что завоевать Норвегию труднее, чем он думал. Его корабль подходил прямо к моему. Мне удалось заговорить с ним, и, когда я предложил ему мир, он не сказал «нет».
Раненых было немного. Петр с помощником перевязывали их на носу, несколько раненых сидели, прислонившись к мачте.
Корабль Свейна стоял неподалеку, но расстояние между ними было больше полета стрелы.
— Я послал к Свейну своих людей, — продолжал Олав. — Он обещал им безопасность. Я просил сказать от моего имени, что готов принять те же условия мира, какие были между ним и моим отцом.
— Высоко метишь, — заметила Эллисив. — Когда твой отец заключил этот мир, он был сильнее Свейна.
Олав улыбнулся.
— Лучше сразу метить высоко. А что это даст, посмотрим.
Свейн принял предложение Олава.
Было решено, что оба конунга и их ближайшие люди сойдут на берег в Конунгахелле, стоящей в устье реки Гаут-Эльв. И там обсудят все условия мира.
Магнус не мог принять участия в переговорах. Олав отправил его вместе с Торой к Свейнки сыну Стейнара, могущественному лендрманну, который жил поблизости. Свейнки обещал, что его люди позаботятся о них наилучшим образом.
Олав сказал, что, если переговоры закончатся ничем и битва возобновится, лучше, чтобы мать с Магнусом были в безопасности. Скули он разрешил остаться на корабле.
Но Эллисив он взял с собой. В Конунгахелле была усадьба конунга, и Эллисив предстояло позаботиться о том, чтобы угощение во время переговоров подавалось как подобает.
Эллисив встретилась со Свейном сыном Ульва на дворе усадьбы, когда конунг со своими людьми направлялся в гридницу.
— Вот не думал, что мы с тобой опять свидимся, — сказал он и напомнил ей о том времени, когда они жили в Швеции.
— Часто случается то, чего не ждешь, — улыбнулась Эллисив, Пока конунги вели переговоры, Эллисив в поварне приглядывала за служанками, готовившими угощение, и следила, чтобы в гридницу относили достаточно еды и питья. Но переговоры затянулись. И Эллисив, убедившись, что ее глаз больше не требуется, ушла в небольшой дом, стоявший тут же в усадьбе, здесь было покойно, и она взялась за шитье.
