Тени пустыни - Шевердин Михаил Иванович (чтение книг .TXT) 📗
Обычно дипломатические переговоры заканчивались к удовлетворению обеих сторон…
Но доктору поведение начальников уездов надоело и опротивело. Со многим он мирился, но не выдержал, когда от него начали прятать больных… Оказывается, статистика заболеваний стирала позолоту с желтого диска солнца, выкатывающегося из–за спины льва, изображенного на государственном гербе.
Нет, тут Петр Иванович не стерпел. Наука не может покрывать убийства, а изгнание беспомощных тяжелобольных из домов и селений нельзя назвать иначе чем убийством. Доктор не мог молчать и не желал молчать.
Все свои соображения он откровенно и выложил генерал–губернатору, когда они с Али Алескером приехали в Долину Роз на «гарден партей». Доктор не стеснялся в «комплиментах» администрации и администраторам.
Всего мог ожидать Петр Иванович: и возмущения генерал–губернатора, и даже, скорее всего, припадка льстивой любезности, но только не того, что произошло.
Всесильный вельможа, могущественный правитель провинции — государства в государстве — генгуб Хорасана попросту испугался. Когда в разгар «гарден партей», устроенного на зеленой травке в тени чинара, генерал–губернатор увидел подходившего к нему Петра Ивановича в его каламянковом кителе, порыжевших сапогах и полотняной фуражке, он просто вспотел от волнения.
Раздражение мешало доктору разглядеть участников пикника. Он не прислушался к тому, что в ужасной ажитации выкликал поразительно длинный в поразительно блестящих очках какой–то бухарский тип, как его мысленно охарактеризовал доктор. И все же до ушей Петра Ивановича долетели слова: «…Тысячу раз нет… Есть единый Туран… Искусственно делят нас большевики на татар, киргизов, башкир, узбеков… Понакроили мелкие государства… Мы за единую Турецкую федеративную республику. Мы, узбеки, мы, казахи, мы, башкиры, мы все — члены единой турецкой семьи… нации… С помощью великого Ирана мы обретем свою тюркскую государственность».
Дальнейших разглагольствований оратора Петр Иванович не слышал. Генерал–губернатор Хорасана поспешно усадил его рядом с собой и принялся угощать, что было далеко не лишним. Желудок доктора заявлял о себе. Генгуб говорил не умолкая. Он обещал сделать все необходимые распоряжения, выполнить любые просьбы, наказать бюрократов–чиновников… Он смотрел на доктора, как смотрит несчастный кролик на удава. Он усиленно соображал, слышал ли так некстати явившийся на пикник большевистский доктор, о чем здесь говорят гости. И дьявол побери болванов жандармов, прозевавших этого большевика, и чтоб сгорел Али Алескер с его идиотской затеей привести доктора на «гарден партей». Вечно он выдумывает что–нибудь.
Странно. Что случилось? Почему так скованно держатся участники великолепного завтрака, устроенного на гигантском ковре, прямо на траве, в тени чинара? И что сделалось с обычно шумливым владельцем Баге Багу хлебосолом Али Алескером?
Разгадку доктор нашел не сразу. Неприятно, когда с тобой обращаются свысока, чего и следовало ждать от генерал–губернатора. На это доктор шел, когда решил поговорить с ним о нуждах экспедиции. Но еще неприятнее, когда вдруг ни с того ни с сего делаются с тобой сверхлюбезны и предупредительны. Тривиальное сравнение пришло в голову доктору: кошки–мышки! Куда он попал?
Да, Петр Иванович испытывал чувство, что он втянут против своей воли в сложную игру: дервиш, белуджи, жандармерия, Баге Багу, Керим–хан, Джунаид, Али Алескер. Не слишком ли много для ученого? Как бы не пришлось еще пополнить этот перечень странных лиц и встреч. Стоит только посмотреть на сидевших и возлежавших на ковре в самых непринужденных позах гостей алиалескеровского «гарден партей» в Долине Роз.
Роз здесь что–то не было видно, но зато что ни гость, то пахучий цветочек…
— Что ни гость, то тип, — проговорил знакомый голос прямо в ухо. Доктор обернулся. Рядом сидел князь–телеграфист Орбелиани. «Только его здесь и не хватало», — подумал Петр Иванович. — Представьте, не ошиблись, — бормотал Орбелиани. — Я–с! Собственной персоной! Князь… его сиятельство! Ужасно рад вас видеть. У меня к вам дельце… но потом объясню: пьян–с, абсолютно. Нажрался… Жажда. Изжога. Ну и накинулся на «финьшампань». Не обращайте внимания. Не удержался. Допился до анчутков. Ошеломительный коньяк. Царь напитков. Как у Омара Хайяма: «Кубок, красотка, лютня, а у тебя в кредите рай…» Не могу смотреть. Кругом морды. Европейские морды. Увы, мы, европейцы на Востоке, — наиярчайший тип обывателей. Сидим на теле к… к…олоний и сосем. Клопы–с. Мы–с, тэк сказать, аристократы культуры и пиратства. Но мы, россияне, исключение. С тех пор как Николашку с семейкой отправляли на дно екатеринбургской шахты, мы никакие не колонизаторы и… мы полулакеи–с. Нам объедки. Для цивилизованных европейцев персюки — азиаты, парии, жулики… Эй, сгори твой отец, подай доктору коньяку! Выпьем, милейший доктор, за цивилизованных, за расу господ… Вон сидит, вон там, по правую руку генгуба, один… В Мешхед прилетел на аэроплане «юнкерс» из Тегерана, как это — «полумилорд, полуподлец»… Да зачем… полу! Подлец стопроцентный. Кинжал под плащом, яд в кармане…
— А вы что делаете здесь? — удивился доктор.
Красное лицо Орбелиани, мокрые усы, невнятный лепет вызывали чувство брезгливой жалости.
— На правах родственника–с… Дочь моя за вашим знакомцем Алескером… Как получился сей мезальянс, не рассказываю. Дочку этот толстогубый улестил. Размалевал арабскую роскошь жизни. Дура! Уши развесила. Позволила увозом увезти. Азия… Алескер богат, сукин сын. Один из трех тысяч хозяев земли Ирана и иранских душ, прибрал в Западном Хорасане к рукам все земли гамузом. И с Европой в ладах. Полномочный представитель шведских всяких фирм. Сам полушвед… полуперс… Метис… Центробежные насосы «Видлунд и К°", персидский хлопок, шведские нефтяные двигатели «Скандия», персидский кишмиш, спички, персидский гуммидрагант, шведские пружины, кузнечные молоты «Нептун», персидские ковры. Не шутите: персюк, а башка. Богат, тароват, а вообще прохвост, кинто с бакинского базара, хапун. Видали, устраивает пикники с… запретными напитками… хи–хи, а как, мерзавцы, назвал! «Гарден партей»… Пыжится… Спекулянты. Почему в Мешхеде выпекали горький хлеб? Зятюшка Алескер сплавил подпорченную муку. Куда деваться пекарям? Неурожай, засуха. Из России муку не завозят. Политика. Господа англичане подговорили… Алескеру все на пользу. Заваль, что гнила в амбарах, — на рынок. Начальство смотрит сквозь пальцы. Зятюшка Али с генгубом в одну дудку дуют…
Князь отдышался и продолжал:
— Ну ладно, Али Алескер — сам азиат и азиатов своих заглатывает… Ам!.. Ему простительно. Ну а зачем они вкупе с генгубом дают волю английской сволочи? Нефть. Недра. Хорасан. Полюбуйтесь: вон там один расселся, жаба жабой. А ведь Хорасан всегда был зоной русского влияния.
— С этим давно покончено, — усмехнулся доктор. — Советский Союз торжественно отказался от всяких зон, привилегий…
— Отказался? Братишки в клешах отказались. Комиссары. Но я, князь Орбелиани, не отказался! Любой англичанин — потенциальный враг России… Жаба! Нахлебался нефти хорасанской. Мечтает… Поглядите!
Он с пьяной развязностью пальцем показал на сидевшего рядом с генгубом изысканно одетого европейца. Выпуклые глаза, зелено–землистое, с отвислыми щеками лицо, тщедушное тело с узкими плечами и большим животом не делали его привлекательным.
— Томпсон. Сэр Безиль Томпсон. Английский лорд, аристократ из ростовщиков–иудеев. Папаша лондонский раввин, а сынок разведчик Интеллидженс сервис, шпион, пробу прохвосту некуда ставить. Был генконсулом в Мешхеде. Ныне — атташе британского посольства в Тегеране.
Князю захотелось после столь длинной речи промочить горло. Он жестом заправского выпивохи опрокинул в рот стопку коньяку.
— Позвольте отрекомендовать теперь…
— Позвольте, — перебил его доктор, — а что он делает здесь, ваш Томпсон?
— Думаете, Иегове своему молится? Думаете, советская граница для синагоги самое подходящее место? Ну нет. Видите, как он обрабатывает того с башкой–грушей «а ля дюшес». Позвольте представить — Анко Хамбер, сын туманного Альбиона, клоп на теле перса. Скверность какая–то… Почему Анко? Что за имя? Черт его знает. Знаменитый охотник на африканских слонов. Чего ищет здесь? У нас, сами знаете, в Туркестане слонов полно. Ха–ха! Слоны, у которых из хобота нефть капает. А еще мистер Анко ковриками интересуется. Скупает роскошные персидские ковры и… респектабельно сидит за респектабельным письменным столом в Британском консульстве и респектабельно наживает десять копеек на копейку… хи–хи! Гешефты обделывает со своим Томпсоном. Хи–хи! Вдвоем респектабельно грабят Хорасан… Сто кран в карман, а два крана ковровым мастерам, чтобы с голоду не подыхали. Парочка респектабельных клопов сосут… Глянули бы на шестилетних девчонок–ткачих… Охо–хо! Я не сентиментален, но от британской респектабельности, клянусь, выворачивает нутро. Особенно от этого Хамбера. Гнида. Полез ко мне с разными предложениями… Конечно, кто я? Безработный кондотьер–с. Заносчив мистер, и хоть он капитан англо–индийской службы, офицер его величества короля, все же, дайте срок, из него персидские крестьяне кебаба нажарят!
