Узы крови - Хамфрис Крис (книги онлайн полностью txt) 📗
Испуганный крик, встретивший возглас скандинава, оборвался после удара. Почти сразу же раздался голос другого солдата:
— Помогите! Мы нашли…
Из-за низкого свода Эрик не мог размахнуться — только колоть острием, наименее эффективной частью его кривых сабель. Тем не менее крик солдата захлебнулся в крови и тотчас был заглушён боевым кличем:
— Хаконсон!
Падение факелоносца означало мгновенную темноту. Солдаты поспешно отступили, поднявшись на несколько ступеней вверх, чтобы спастись от внезапного нападения. Испуганные люди спотыкались во мраке.
— Иди! — крикнул Хакон, хотя его сын не нуждался в приказах.
Пытаясь последовать за ним, Хакон споткнулся о чье-то тело. Над ним послышалось бряцанье, голоса в темноте. Он вскочил и побежал вверх.
Там уже было немного света — последние из нападавших размахивали факелами. Позади них Хакон увидел офицера, которого оставил связанным в бочке, и выругал себя за небрежность. А в следующую минуту он был уже в гуще врагов — увертывался от удара копья, уклонялся от замаха меча. Хакон нанес ответный удар кому-то в лицо, используя рукоять топора как древко копья. Солдат упал, но за ним обнаружился еще один, а дальше — еще и еще. Не имея возможности пользоваться своим оружием в полную силу, отец и сын только блокировали направленные на них удары. Клинки сомкнулись — и началось испытание сил. Хотя оба скандинава были людьми сильными, но их было всего двое. А на них сверху напирали не менее десятка.
— Правильно! Гоните их обратно в ад! — завопил Люций Хельцингер, выискивая возможность ткнуть своих недругов острием пики поверх голов своих солдат. Когда ему это не удалось, он перевернул пику и со всей силы толкнул древком в спину того, кто стоял к нему ближе других. Лишнее давление создало перевес, и сначала Хакон, а потом и Эрик повалились назад.
Они быстро теряли отвоеванные шаги. Под ударами пик они отшатывались, отчаянно пытаясь защищаться. С криком Мария оттащила Эрика, выхватывая возлюбленного из-под удара меча, направленного ему в голову. Она увлекла его в нишу, где оставалась с самого начала боя. Хакон ввалился во вторую, точно такую же, как и первая, расположенную на другой стороне лестницы. Напоследок Хакон ударом топора перерубил древко солдатской пики.
Беглецы оказались в ловушке. Наступило секундное затишье. Солдаты на лестнице остановились, и частокол пик устремился в обе ниши.
— Продолжайте оттеснять их назад! — крикнул Люций Хельцингер. — Мы загоним этих баранов в самый зловонный угол ада!
Хакон встретился взглядом с сыном. В его глазах он прочел то, что, видимо, было написано и в его собственных. Признание того, что наступил конец.
Хакон уже собирался признать это, крикнуть Эрику «Прощай!» и броситься на пики, когда из-за их спин, снизу, послышался новый звук. Он начался совсем тихо. Единственное слово, произнесенное шепотом. Постепенно его подхватывали все новые и новые голоса. Звук нарастал, и вскоре в нем слились десятки голосов. И с каждым мгновением их становилось все больше. Это был уже не шепот, а рев. Люди в лохмотьях, облепленные соломой и испражнениями, неслись вверх по лестнице, выкрикивая это слово, которое из символа отчаяния превратилось в знамение их надежды.
— Тартар!
Легионы ада рвались из своего узилища. Выставляя перед собой костяные ножи, люди подныривали под острия пик, нанося удары снизу вверх. Солдаты на лестнице спотыкались и падали, ругаясь и тщетно пытаясь увернуться от костяных лезвий, бивших по их лицам. Оставшиеся на ногах бросились бежать. Призраки следовали за ними по пятам.
Затаившиеся в нишах скандинавы не ждали приглашений.
— Пошли! — махнул сыну Хакон, и они последовали к свету за движущимися кучами лохмотьев.
Фуггер правильно оценил ситуацию: перед ним находится пороховой бочонок. Еретики, евреи — все испуганные пленники нового Папы — почти отчаялись. Однако зверское обращение и резко уменьшившееся число тюремщиков придали им мужества. Немец был уверен, что они последуют за человеком, который возьмет на себя роль вождя. Они примут его сигнал.
Приблизившись к командиру, Фуггер вытащил из складок плаща пистолет. И тут, когда он уже шагнул вперед, от входа в Тартар донесся пронзительный крик.
Первым оттуда выскочил Люций, который потерял свой плащ и снова остался в одной нижней рубахе.
— Ружья, сюда! — завопил он.
Четыре стражника с мушкетами развернулись, выполняя его приказ, и выстроились у узкого выхода.
Наступила решающая минута — и Фуггер понял это. Нажимая на спусковой крючок, он увидел, как колесико ударило по кремню и рассыпало искры на полке.
— Смерть тиранам!
Пистолет выстрелил — и стражник упал. Избитые арестанты увидели шанс отомстить и набросились на завербованных капитаном преступников, которые творили над ними насилие. Тюремный двор содрогался: повсюду закипело множество яростных схваток. Только перед женской тюрьмой Фуггер различил признаки организованного противодействия: там стоял Хельцингер и его солдаты с полудюжиной мушкетов. Но в ту минуту, когда они опустили дула, готовясь стрелять в толпу, из здания вырвались жуткие серые фигуры, вооруженные костяными ножами. Последние капли дисциплины испарились.
Позади Фуггера кто-то распахнул ворота мужской тюрьмы. Калеку чуть было не затоптали. Толпа с криками бежала вперед. Кто-то вырвал пистолет из его покалеченной руки. Поверх голов толпы Фуггер увидел в дверях знакомую фигуру.
— Хакон! Я здесь! — завопил немец, но его не услышали. Он увидел, как скандинав обвел взглядом толпу, а потом подал кому-то знак. Эрик выскочил на ступени, держа на руках сверток лохмотьев. Фуггеру понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что именно держит молодой человек. С осознанием пришли и слезы.
— Моя дочь! О, мое дитя!
Хакон начал проталкиваться к воротам. Бой закончился — началось отмщение. В прежде густой толпе теперь зияли значительные бреши, и Фуггер пробирался к выходу из тюрьмы. Он оказался там одновременно с остальными.
Непослушными губами Фуггер произнес:
— Она жива?
Из лохмотьев вынырнула рука — грязная и окровавленная — и сжала его плечо.
— Не уходи, отец! — тихо попросила Мария. — Расскажи мне еще что-нибудь.
Ворота уже были распахнуты. Мертвые стражники лежали в грязи. Фуггер поспешно провел своих спутников к лошадям. Они сели в седла и, пришпорив скакунов, пустили их прямо в толпу, вырывавшуюся из разверстых ворот. Над головами бывших арестантов Хакон увидел извивающееся полуголое тело, поднятое на пиках: золотисто-рыжие волосы развевались, нижняя рубаха была залита кровью. В одном из зданий тюрьмы вспыхнул огонь. Все громче звучали страшные крики людей, объединенных желанием мстить.
Хакон покачал головой.
— Ты это имел в виду, Фуггер, когда говорил, что нам следует прятаться на виду?
Фуггер в ответ ухмыльнулся:
— Не совсем. В Монтальчино?
— Да. В Монтальчино. И так быстро, как только способны эти клячи. Верно, парень?
Но Эрик не прислушивался к словам отца. Он был чересчур поглощен тем, что произносили истерзанные, прекрасные губы его любимой.
— «Спешат они пролить кровь невинную». Исайя, кажется.
— Исайя? При чем тут к дьяволу Исайя, Фуггер? И вообще, я хочу пролить не невинную кровь, а кровь виновного.
— Но ты ведь собираешься тащить с собой мою Марию, рисковать ее кровью.
— Преисподняя и ее черти! Она может остаться здесь! Я же сказал!
— Я не желаю снова расставаться с моим Эриком!
— Это совсем ненадолго, милая.
— Нет! И потом, это Джанни Ромбо обрек меня на ад. Я хочу встретиться с ним снова. Я ему глаза выцарапаю!
Огромный кулак ударил по столу.
— Тогда, клянусь ранами Христовыми, отправляемся все вместе!
— Но куда, скандинав?
— Во Францию. Мы договорились с Жаном и Анной, что встретимся в Париже…
— Начиная с третьего дня после праздника Святого Алоизия в каждый следующий день, у Собора Парижской Богоматери, между полуднем и тремя часами дня. — Фуггер хмыкнул. — Я всегда считал, что этот план — глупость. Если Джанни раньше их успел к перекрестку, что наиболее вероятно, то он может уже ехать со своей добычей в Рим. Или везти ее в Лондон. А Жан с Анной могут оказаться где угодно, если они преследуют его.
