Благовест с Амура - Федотов Станислав Петрович (бесплатные версии книг TXT) 📗
Вагранов размышлял, а подготовка к испытаниям шла своим чередом, и члены приемочной комиссии, которую возглавлял Дейхман, — это были те же мастера, знакомый Вагранову чиновник Шарубин и верхнеудинский исправник Беклемишев — рассаживались на лавках перед длинным и высоким, почти в половину стены, незастекленным окном, защищенным металлической сеткой. Через него, не опасаясь, можно было следить за тем, что происходит в боксе.
Может быть, Элиза говорила об этом окне?
— Будь здоров, твое благородие! — Рядом с ним уселся Степан Шлык. Одет он был празднично — черный суконный сюртук, коричневая плюшевая жилетка с часовой цепочкой, белая косоворотка; плисовые штаны с напуском на юфтевые сапоги дополняли костюм мастера. — Мне Ляксандрыч твердит: «Посланец генерала, посланец генерала», — а тут гляжу, значитца, лицо знакомое, ну так и есть — от генерала!
Вагранов протянул руку, поздоровался, однако особой радости не выказал. Спросил скучно, без интереса:
— Сын-то как? Кто у него родился?
— Гриня мой в казаках, а Танюха, значитца, дочку тетешкат, Арникой кличут. Така девка славна — ягодка-земляничка!
— Рад за него.
Замолчали.
Подошел Дейхман, оглядел собравшихся, вздохнул как-то обреченно:
— Начинаем, господа, — и свистком подал сигнал.
Рабочие покинули бокс, закрыли железную дверь. Что-то зашумело, над машиной поднялось облачко пара.
— Собственную топку машины мы сейчас не используем, — пояснил Оскар Александрович. — Пар по трубе подается от другой машины, большой заводской.
— А где она? — спросил Вагранов, оглядывая цех.
— А вона, — показал Степан на железное чудище в другом углу цеха. Из-за пелены пара, окутывавшего машину, Вагранов не сразу ее заметил.
Тем временем задвигались поршни двух цилиндров испытуемой установки, постепенно начало раскручиваться колесо маховика — быстрей… быстрей…
— Внимание! — громко сказал Дейхман. — Я включаю передачу на колеса парохода.
Он повернул рычаг, и все увидели, как закрутились макеты гребных колес на рабочем валу.
— Сколько сил в машине? — спросил исправник Беклемишев.
— Приблизительно шестьдесят лошадиных сил, — ответил Дейхман. — Это максимум.
— А сейчас она работает на сколько?
— На половину мощности.
— Ну, так дайте полную!
Дейхман снова повернул рычаг, макеты колес закрутились быстрее, и тут случилось непредвиденное. Раздался треск, затем резкий свист, грохочущий удар, над головой Вагранова что-то прогудело, и в следующий миг в защитную сетку окна — но не из бокса, а снаружи — ударился крутящийся обломок железной трубы. Сетка, спружинив, оттолкнула обломок, который снова пролетел мимо головы штабс-капитана. Причем как-то замысловато крутанулся, с гудением огибая ее. Летел бы не крутясь — точно ударил бы в висок.
Весь цех заволокло паром, продолжавшим со свистом вырываться из лопнувшей трубы. Сама машина, кажется, не пострадала. Маховик продолжал вращаться — сквозь пар видны были его спицы, — вхолостую двигались поршни, щелкали клапаны…
«Сядь подальше от окна, не то камень влетит и покалечит».
Вагранов ошарашенно помотал головой, почти не различая встревоженные лица членов комиссии, обступивших его. Он не сразу пришел в себя.
— А ты, твое благородие, в рубашке, значитца, родился, — заметил Степан Шлык, вертя в руках обломок, который подобрал и передал ему кто-то из рабочих.
Пар уже перекрыли и в цеху понемногу становилось светлее. Рабочие кучкой стояли в стороне, несколько человек возились возле большой машины.
Комиссия вполголоса совещалась о дальнейших действиях. Вагранов в обсуждении не принимал участия, продолжал сидеть на своей лавке. Шлык остался возле него.
— Это Элиза спасла меня, — негромко сказал Иван Васильевич, как бы для самого себя.
— Что? — наклонился к нему Степан.
— Ничего. Ничего…
— Ничего-то оно, значитца, ничего, — сказал Степан, по-прежнему разглядывая кусок трубы, — но энта штука летела тебе в голову и враз увильнула, значитца, в сторону… Так не быват!
— Элиза меня спасла, — повторил Вагранов.
— Что спасла видать, верно, а кто она така, энта Лиза?
— Жена… Была. Недавно умерла.
— Значитца, неупокоена ее душа, — убежденно произнес Степан. — А детки есть?
— Сын.
— Малой?
— Два года. С половиной.
— Ну, тады ясно-понятно. Наказ тебе от нее — сына берегчи. Она тебя уберегла — ты, значитца, сына береги.
Вагранов кивнул, соглашаясь, потом глянул в сторону совещающейся комиссии:
— О чем они там толкуют? — Голос прозвучал тускло, устало.
Шлык развел руками:
— Да, верно, спорют, как, значитца, засчитывать испытание. Выдержала его машина али нет.
— А ты сам как думаешь?
Степан ответить не успел — к ним подошел Дейхман.
— Как вы себя чувствуете, герр Вагранов? — участливо спросил он.
— Спасибо, хорошо. — Иван Васильевич встал, расправил плечи. Он вдруг почувствовал облегчение, словно камень с души свалился. — Смерть в глаза заглянула, но мимо прошла.
— О-о, это уже стихи! — восхитился Оскар Александрович. — Вы пишете стихи?
— Нет. Даже не пробовал. Ну, что вы там решили, господа комиссионеры?
— А-а. Сейчас заменят паропровод, и проведем еще одно испытание. Хотя и так ясно, что сама машина его выдерживает. Паропровод оказался с трещиной. Зато вам, как говорят в Германии, «gut leben, lang leben».
— «Хорошо жить — долго жить», — неожиданно перевел Степан, и Дейхман с Ваграновым изумленно воззрились на него. — Немец у меня был в соседях в Туле, мастеровой, — смущенно пояснил Шлык, — так у него на всякое дело приговорки были. Чаще всего говаривал: «Wie die Mache, so die Sache».
— «Какова работа, такова и вещь», — пояснил Вагранову Дейхман.
— Во! В точности как для нашей машины! — уверенно заявил Степан. — Можно бы вдругорядь и не испытывать. А, Ляксандрыч?
— Можно. Однако лучше испытать, — спокойно сказал Дейхман. — Если уж мы говорим на языке пословиц, то у немцев есть подходящая: «Heiraten in Eile bereut man in Weile» — «В поспешной женитьбе со временем раскаиваются».
— А у нас говорят кратко: «Поспешишь — людей насмешишь», — внес свою лепту в обмен пословицами Вагранов.
— Ну, коли речь о женитьбе, — не сдался Шлык, — то можно и так: «Свадьба — не напасть, после б свадьбы не пропасть». — И первый засмеялся.
Дейхман и Вагранов поддержали его легким смешком.
— Помню одну такую «свадьбу», — оборвав смех, сказал Дейхман. — Три или четыре года назад купец Занадворов обратился ко мне с просьбой наладить работу паровой машины на прииске. Купил ее у братьев Машаровых, те ее даже не распаковывали. — Услышав о паровой машине Занадворова, Иван Васильевич, хоть уже и не считал себя контрразведчиком, тем не менее навострил уши. — Машина английская, они такие обычно для пароходов делают, а тут надо было для промывки золотого песка приспособить.
— Делал я машинку для промывки, тока не паровую, а водяную, — заявил Степан. — Для Ефима Андреича Кузнецова, царство ему небесное…
— Да, да… Так что там с занадворовской машиной? — не дослушав Шлыка, нетерпеливо обратился Вагранов к Дейхману.
— С машиной все было в порядке, а вот с промывкой… Слишком торопил меня Фавст Петрович, и, когда промывку запустили, все полетело к чертовой матери. — Ругательство Оскар Александрович произнес с удовольствием, четко выговаривая слоги и слова. Видимо, было что вспомнить. — Потом все, конечно, наладили, и два дня агрегат… как это… «обмывали». И Занадворов со смехом рассказывал, как спрятал эту машину от чиновников генерал-губернатора, а их самих разыграл, будто они на прииске у него вовсе и не были.
— Так вот просто и рассказывал? — удивился Вагранов. — Не побоялся при постороннем человеке?
— Он был пьяный и хвастал. Я, говорит, любого в золоте утоплю, хоть чиновника, хоть самого генерал-губернатора.
— Поня-а-атно, — процедил Вагранов сквозь зубы. — Ай да Фавст Петрович, смелый человек! Потому и сидит сейчас в остроге, что не побоялся оклеветать человека при исполнении служебного долга. — А сам подумал: ну, мы тебе припомним эти игры-розыгрыши!
