Гайдзин - Клавелл Джеймс (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— А Ток, запри её дверь, тихо.
Она подчинилась. Её острый слух уловил шелест юбок в соседней комнате, и она решила про себя быть впредь ещё бдительнее. Любопытная чужеземная шлюха-дьяволица с кожей цвета жабьего брюха, чьи Нефритовые Врата с такой жадностью нацелились на господина, что цивилизованному человеку почти слышно, как они истекают соком...
— Зажги мне, пожалуйста, свечу.
— А? У тебя что, глаза болят, сын мой?
— Нет, глаза здесь ни при чем. Спички ты найдешь в бюро. — Спички, новейшее шведское изобретение, обычно держались под замком, ибо пользовались большим спросом, легко находили покупателя и потому имели склонность пропадать. Мелкое воровство в Азии имело характер повального увлечения. А Ток опасливо зажгла одну спичку, не понимая, почему они не вспыхивают, пока ими не чиркнешь сбоку по их особой коробке. Струан как-то раз объяснил ей почему, но она лишь пробормотала что-то о новых колдовских штуках этих дьяволов-варваров.
— Куда лучше поставить свечу, сын мой?
Он показал на прикроватный столик, где легко мог дотянуться до неё рукой.
— Вот сюда. А теперь оставь меня ненадолго.
— Но, ай-йа, нам необходимо поговорить, нужно столько всего продумать, рассчитать наперед.
— Знаю. Просто побудь снаружи у двери и не пускай никого, пока я не позову.
Ворча, она вышла. Долгие разговоры и лавина дурных вестей совсем лишили его сил. Однако он поднял свечу и, морщась от боли, установил её на краю кровати. Потом откинулся на подушку и замер так на несколько мгновений.
Четыре года назад, в день его шестнадцатилетия, мать отвела его на Пик, чтобы поговорить с ним наедине:
— Теперь ты уже достаточно взрослый, чтобы узнать некоторые секреты «Благородного Дома». Секреты будут всегда. Часть из них мы с отцом будем держать в тайне от тебя до тех пор, пока ты не станешь тайпэном. Есть секреты, в которые я не посвящаю твоего отца, есть такие, которые я храню от тебя. Некоторыми я теперь буду делиться с тобой, но не с ним и не с твоими братьями или сестрами. Ни при каких обстоятельствах ни один человек не должен узнать эти секреты. Ни один. Ты обещаешь мне это перед Богом?
— Да, мама, я клянусь в этом.
— Первое: возможно, наступит день, когда нам понадобится передать друг другу личную или опасную информацию в частном письме — никогда не забывай: все, что написано, могут прочесть чужие глаза. Отныне всякий раз, когда буду писать тебе, я стану неизменно добавлять P. S. Я люблю тебя. Ты станешь делать то же самое. Всегда, не пропуская ни раза. Но если в конце письма не будет стоять P.S., значит, такое письмо содержит важную и тайную информацию, от меня тебе или от тебя ко мне только. Смотри! — Она зажгла сразу несколько спичек, прикрыв их от ветра заранее приготовленным листом бумаги, потом подержала их под этим листом, следя за тем, чтобы бумага не загорелась, а лишь пожелтела от жара. Она осторожно проводила пламенем под невидимыми строчками, и — о, чудо! — на листе проступило скрытое послание: «Поздравляю с днём рождения. Под твоей подушкой лежит вексель на предъявителя на десять тысяч фунтов. Храни его в тайне ото всех, распорядись им мудро».
— О, мама, он там лежит? Правда лежит вексель, на десять тысяч?
— Да.
— Ай-йа! Но как это у тебя получается? Эта тайнопись?
— Ты берешь чистое перо или ручку, аккуратно пишешь своё послание той жидкостью, которую я тебе дам, или молоком, и даешь написанному просохнуть. Если бумагу нагреть, как это сделала я, буквы появляются вновь. — Она чиркнула другой спичкой и с серьезным лицом подожгла лист с краю. Они в молчании смотрели, как он догорает на камнях. Она раздавила пепел своей крошечной ножкой в высоком ботинке. — Когда станешь тайпэном, не доверяй никому, — непонятно почему вдруг добавила она, — даже мне.
Теперь Струан подержал её печальное письмо над пламенем свечи. Слова проступили на бумаге, он узнал её почерк.
С сожалением сообщаю тебе, что твой отец умер, сквернословя и буйствуя, совершенно отупев от виски. Должно быть, он подкупил слугу, и тот украдкой притащил ему бутылку. Расскажу ещё больше при личной встрече. Хвала Создателю, его мучения кончились, но это все вина Броков, моего проклятого отца и моего брата Моргана, которые не давали нам покоя и были причиной этих его приступов, — последний удар случился с ним сразу после твоего отъезда, когда мы узнали — слишком поздно — подробности их тайного гавайского заговора против нас. Джейми передаст тебе кое-какие детали.
На мгновение он прекратил читать, чувствуя, как его мутит от ярости. Скоро, скоро все счеты будут сведены, пообещал он себе и продолжил чтение:
Остерегайся нашего друга, Дмитрия Сывородина. Нам стало известно, что он тайный агент этого революционера, президента Линкольна, а вовсе не южан, как он притворяется. Остерегайся Анжелики Ришо...
Его сердце вдруг шевельнулось от испуга.
Наши агенты в Париже пишут, что её дядя Мишель Мишо был объявлен банкротом вскоре после её отъезда и сейчас находится в долговой яме. Ещё факты: её отец якшается с сомнительными личностями, имеет очень значительные игорные долги и тайно хвастает своим ближайшим друзьям, что скоро станет представлять наши интересы во Франции — получила твое письмо от 4 числа, где ты рекомендуешь его кандидатуру, полагаю, по её наущению, — этого не будет, он несостоятелен. Вот тебе ещё один из его «секретов»: не пройдет и года, как ты станешь его зятем. Все это, разумеется, полнейшая нелепость. Ты ещё слишком молод, чтобы жениться, и я не могла бы даже вообразить себе более неудачного выбора. Поодиночке или вместе, но они раскидывают тебе сети, сын мой. Будь осмотрителен и берегись женского коварства.
Впервые в жизни он был в ярости на свою мать. Дрожащей рукой он сунул письмо в огонь, подождал, пока оно сгорит, потом одним ударом превратил в пыль обуглившийся лист, сбил пламя со свечи, отчего она, кувыркаясь, полетела на пол, и откинулся на спину, борясь с тошнотой. Сердце бешено колотилось в груди, разум не переставая кричал: «Как она смеет следить за Анжеликой и её родными, не спросив меня! Как она смеет так ошибаться! Какие бы грехи они ни совершили, Анжелика в них не виновата. Уж кто-кто, а мать должна бы знать, что детей нельзя винить в грехах их отцов! Разве мой любимый дед не был ещё хуже них, разве не был он убийцей, разве многим отличался от пирата, как и её отец до сих пор? Какое низкое лицимерие! Не её ума дело, на ком я собираюсь жениться. Это моя жизнь, и если я решил жениться на Анжелике в следующем году, так оно и будет. Мать ничего не знает о ней — а когда она узнает всю правду, она полюбит её так же, как люблю её я — иначе... Клянусь Богом, она...»
— О, господи, — охнул он, когда боль начала рвать его на части.
