Аббат - Скотт Вальтер (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗

— А что, он в самом деле такой шалый? — спросил Майкл.

— Именно такой: кидается на все, что ни увидит, — ответил Вудкок.

— Тогда пусть лучше идет снами, — сказал Майкл Обгони Ветер, — все равно сейчас нам не устроить доброй пирушки: только промочим глотки — и обратно. Я хочу узнать, еще до того как вы пойдете к милорду, что новенького в монастыре святой Марии, и сам расскажу тебе, в какую сторону здесь нынче дует ветер.

С этими словами он направился к боковой двери, выходившей на дворцовую площадь, и уверенно, как человек, хорошо знающий все тайные закоулки дворца, провел сокольничего и его юного спутника по многочисленным темным переходам в небольшую, устланную циновками комнату, где поставил на стол хлеб, сыр и большую флягу с пенящимся элем; к означенной фляге Адам тут же приложился и залпом осушил ее почти до дна. Переведя дух и вытерев пену с усов, он высказался в том смысле, что от волнения из-за юнца у пего в горле совсем пересохло.

— Глотни-ка еще, — сказал гостеприимный Майкл, вновь наполняя флягу из стоявшего тут же кувшина. — Я знаю дорогу в погреб. А теперь слушай внимательно, что я буду рассказывать. Сегодня утром граф Мортон явился к лорду-регенту сильно не в духе.

— Так что же, выходит, они как дружили прежде, так и теперь дружат? — спросил Вудкок.

— Ну, а как же может быть иначе, дружище? — ответил Майкл. — Рука руку моет. Так вот, значит, пришел лорд Мортон, сильно не в духе, а в таких случаях, доложу я тебе, вид у него бывает престрашный — ну прямо сущий дьявол. И говорит он лорду-регенту… А я все слышу, потому что как раз в это время у меня в соседней комнате был разговор о соколах, которых мне велели доставить сюда из Дарнауэя; они вполне стоят ваших длиннокрылых, дружище Адам.

— В это я поверю не раньше, чем увижу их в полете, — не преминул возразить Вудкок на брошенное вскользь его товарищем профессиональное замечание.

— 'Гак вот, — продолжал Майкл свой рассказ, — лорд Мортон был сильно не в духе и попросил лорда-регента рассудить, по справедливости ли с ним, Мортоном, поступают. «Дело в том, — сказал он, — что моему брату должны были пожаловать во владение Кеннаквайр; монастырские земли должны были отойти к короне и стать светским феодом, и все доходы с него должен был получать мой брат. А сейчас, — сказал он, — эти лживые монахи имели дерзость выбрать нового аббата, чтобы тот предъявил свои права и стал поперек дороги моему брату. А кроме того, окрестная чернь сожгла и разграбила все, что еще оставалось от аббатства, и моему брату негде будет даже поселиться, когда он выгонит вон свору праздных монахов». Ну, тут лорд-регент видит, что он разгневан, и мягко говорит ему: «Это дурное известие, Дуглас, но я надеюсь, что это неправда; потому что Хэлберт Глендининг отправился вчера на юг с отрядом копьеносцев и, уж конечно, если бы то или другое произошло, то есть если бы монахи надумали избрать нового аббата или если бы монастырь был сожжен, как вы говорите, Глендининг немедленно распорядился бы наказать виновных в столь дерзких поступках, а к нам отправил бы гонца». А граф Мортон возражает ему… Только, пожалуйста, Адам, имей в виду, что я рассказываю все это сейчас из любви к тебе и к твоему господину, и по старой дружбе, а также потому, что сэр Хэлберт оказывал мне некоторые услуги и, возможно, окажет еще; ну, и потому, разумеется, что я терпеть не могу графа Мортона, которого, впрочем, все больше боятся, чем любят; так что с твоей стороны было бы низко выдать меня. Так вот, значит, граф и говорит регенту: «Остерегайтесь, милорд, не доверяйтесь чересчур этому Глендинингу, в нем течет мужичья кровь, и уж по одному этому он не может быть верен нам, дворянам», клянусь святым Андреем, это его подлинные слова. «А кроме того, — сказал он, — у Глендининга есть Рат, монах в аббатстве святой Марии; он делает все, что брат ему велит и водит дружбу с Боклю и Фернихерстом, с которыми встречается на границе и окончательно стакнется, если только в воздухе запахнет переменами». И тут лорд-регент ответил, как и подобает настоящему благородному вельможе: «Стыдитесь, лорд Мортон, я ручаюсь за верность Глендининга, а что касается его брата, то это человек не от мира сего: он только и знает, что писание да молитвенник; если же что-нибудь похожее на рассказанное вами действительно произошло, то в скором времени Хэлберт пришлет мне капюшон, снятый с головы повешенного им монаха, и голову, снятую с плеч буйного мужлана, в подтверждение своего скорого и беспощадного суда». После этого граф Мортон ушел, но вид у него был очень недовольный. А лорд-регент стал то и дело спрашивать меня, не прибыл ли гонец от лорда Звенела. Все это я рассказал тебе, чтобы ты мог наилучшим образом построить свою речь, потому как, мне сдается, лорду-регенту не больно понравится, если хоть половина того, о чем говорил лорд Мортон, окажется правдой, а твой господин не принял самых строгих мер.

В этом сообщении было нечто такое, от чего бледность разлилась по лицу храброго Адама Вудкока, несмотря на поддержку, оказанную его природной отваге густым холирудским элем.

— Что он такое сказал про голову мужлана, этот свирепый лорд Мортон?

— Да нет, это лорд-регент сказал, что если аббатству нанесен ущерб, то ваш рыцарь, наверное, пришлет ему голову вожака тех, кто творил бесчинства.

— Но как может говорить такое добрый протестант? — промолвил Адам Вудкок. — Подобают ли такие речи истинному лорду конгрегации? Ведь нас называли славными ребятами и гладили по головке, когда мы камня на камне не оставили от монастырей в Файфе и Пертшире.

— Да, но это было в ту пору, — сказал Майкл, — когда старушка римская церковь еще была при своих, а ее сыновья из числа важных господ решили, что она должна лишиться всякого убежища в Шотландии. Теперь же, когда монахи и попы разбежались во все стороны, а их дома и земли отданы нашей знати, вельможные особы не могут терпеть, чтобы мы служили делу Реформации, разрушая дворцы ревностных протестантов.

— Но монастырь святой Марии вовсе не разрушен ! — воскликнул Адам Вудкок, чье волнение нарастало все больше. — Там разбили только несколько жалких цветных стекол в окнах — все равно ни один знатный дворянин не потерпел бы их у себя в доме, да и оттяпали ноги по колена нескольким каменным святым, как старине Уидрингтону в «Охоте на Чевиотских холмах»; а что до поджога, так никто из нас и лучинки не зажег, кроме одной-единственной спичечки — для того лишь, чтобы запалить паклю, которою дракон плевался в святого Георгия. За этим-то я смотрел строго.

— Как, Адам! — произнес его товарищ. — Неужели ты замешан в этом славном дельце? Послушай, дружище, мне очень не хочется запугивать тебя, а особенно сейчас, когда ты только что с дороги, но я должен тебе сказать, что граф Мортон доставил сюда из Галифакса девицу, какой ты еще никогда не видывал: она как обнимет тебя за шею, так твоя голова и останется у нее в руках.

— Да ну уж! — возразил Адам. — Я слишком стар, чтобы терять голову из-за какой-то девицы. Я допускаю, что лорд Мортон, как и всякий мужчина, может пуститься в дальний путь за пригожей девушкой. Но все-таки какого черта понадобилось ему отправляться в Галифакс? И если у него там есть красотка, то что ей за дело до моей головы?

— Есть дело, и немалое, — ответил Майкл. — Сама дочь Ирода, которая производила такую экзекуцию ногами, то есть посредством плясок, оттяпывала людям головы не лучше, чем эта «дева Мортона» note 30. Это, дружок, топор, который падает сам, как подъемное окно, так что палачу не нужно и трудиться брать его в руки.

— Экое хитроумное приспособление, — пробормотал Вудкок. — Упаси и оборони нас господи от него.

Паж, видя, что беседа старых друзей затягивается, и тревожась о судьбе аббата, так как то, что он услышал, не предвещало ничего хорошего, вмешался в разговор.

— Мне думается, Адам Вудкок, — сказал он, — что лучше бы ты сейчас доставил регенту письмо своего господина; он, без сомнения, представил там все, что произошло в Кеннаквайре, в наиболее выгодном свете для тех, кто к этому причастен.