Колумб - Sabatini Rafael (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
К концу июля осталось взять только воду. Подготовка к выходу в море завершилась.
Мартин Алонсо получил под свою команду «Пинту», каравеллу длиной в сорок пять футов, в два раза короче «Санта-Марии», с единственной мачтой на корме, но с благородными обводками, говорившими о её быстроходности. Штурманом на «Пинте» плыл брат Мартина Алонсо — Франсиско. Как и «Санта-Мария», «Пинта» имела прямое парусное вооружение, в то время как «Нинья» — третья, самая маленькая каравелла эскадры — шла под латинскими парусами, к которым Колон относился настороженно. Командовал «Ниньей» Висенте Пинсон.
Что же касается матросов, то наиболее опытные и проверенные оказались на кораблях Пинсонов. Они раньше плавали под их началом, и Мартин Алонсо и Висенте, естественно, затребовали их к себе. «Санта-Марии» повезло меньше. Её команду составляли не только менее опытные матросы, но и те преступники, что решились отправиться в плавание ради свободы. Колона, однако, это не смущало. Он полагал, что бывшие преступники, привыкшие к суровой тюремной жизни, лучше выдержат предстоящие испытания. Что же до их неуправляемости, адмирал верил, что сможет удержать их в руках.
Помимо матросов, в последний момент к экспедиции присоединились несколько искателей приключений, так что всего на борт каравеллы готовились подняться сто двадцать человек. Среди них были два цирюльника-хирурга, переводчик, моран по фамилии Торрес, в совершенстве знавший еврейский, греческий и арабский языки, который мог оказаться весьма полезным на Сипанго. Взял с собой Колон и письмо владык Испании великому хану, на случай, что он доберётся до дальних земель, о которых упоминал Марко Поло.
К вечеру последнего дня июля в Палос прибыла кавалькада, которую редко видели в этой обители моряков и торговцев.
С приближением дня отплытия эскадры грусть и тоска опустились на Палос. Дурные предчувствия мучили тех, чьи мужья, отцы, сыновья отправлялись в дальний путь. Те же семьи, кого миновала чаша сия, сочувствовали отплывающим, из лучших побуждений пересказывали циркулирующие по городу слухи, все, как один, предрекавшие гибель отважным путешественникам. Из этого уныния и вырвал Палос прибывший в сопровождении великолепной свиты высокопоставленный гость. Известие о том, что сам казначей Арагона, дон Луис де Сантанхель, специально приехал в Палос, чтобы передать дону Кристобалю пожелания удачи от их величеств, в мгновение ока облетело город, и его жители высыпали на улицу.
Казначей въехал в Палос на белом арабском скакуне, дородный, важный, в камзоле из дорогой парчи, отороченном серебристым мехом. На его груди блестела золотая цепь с такими крупными звеньями, что одного из них хватило бы любому моряку Палоса на всю жизнь. Казначея сопровождали вооружённые всадники, в панцирях и шлемах, Васко Аранда и королевский нотариус, Эскобедо, также отправляющийся в плавание.
Кавалькада, не останавливаясь, проследовала через город и скрылась в сосновом лесу, за которым белел монастырь Ла Рабида.
Колона в монастыре не было. Он находился на борту «Санта-Марии» в своей каюте, куда перенёс в тот день свои личные вещи. Сойдя на берег, он узнал о прибытии Сантанхеля и поспешил в Ла Рабиду. И едва миновав ворота, столкнулся с казначеем, который обнял его и крепко прижал к груди.
— Дон Луис! — радостно воскликнул Колон, но в глазах его появилась тревога. Он побледнел, отступил на шаг. — Что привело вас в Палос?
— Неужели вы полагали, что я отпущу вас в столь долгий вояж, не пожелав удачи? Всё-таки я внёс, пусть и малую, лепту в осуществление этой, не побоюсь сказать, великой экспедиции.
— Малую? Если б не эта малость, я сидел бы сейчас у разбитого корыта, — ответил Колон, а после паузы добавил: — Но… это всё?
— Всё? — изумился казначей. — А чего недостаёт? Или вы недовольны моим приездом?
— О чём вы говорите? — запротестовал Колон и тут же тяжело вздохнул, бессильно махнув рукой. — Вы же всё видите сами, дон Луис. Дело не в том, что я не рад встрече с вами. Но ваш приезд породил во мне надежду. Простите меня. Причины на то не было. Я истово молился о том, что услышу о Беатрис до отплытия. И увидев вас, решил, что вы принесли мне желанную весть — Беатрис найдена.
Сантанхель печально покачал головой.
— Ах, сын мой, если б её нашли, я бы привёз вам не известие об этом, а её самое. И не думайте, что я забыл о ней. Я виделся в Кордове с доном Ксавьером и попросил его продолжить поиски. Мы обязательно найдём её.
Эти слова Колон воспринял как попытку успокоить его. Вновь тяжело вздохнул и поспешил изменить тему разговора. Но позднее, когда монастырь уже спал, а они вдвоём сидели в келье Колона, вновь вернулся к тому, что более всего заботило его.
— Вы были мне таким добрым другом, дон Луис, и так много сделали для меня, что я решусь обратиться к вам ещё с одной просьбой. Если Беатрис найдут, дайте ей знать о моих чувствах к ней, заверьте её, что я раскаиваюсь в своём столь торопливом суждении. И если экспедиция завершится успешно, а я погибну, позаботьтесь о том, чтобы она получила долю из наследства Диего. Я хотел бы, чтобы она относилась к нему, как к собственному сыну. я надеюсь, он найдёт в Беатрис любящую мать. Всё это я изложил в письме, по существу, в завещании. Оставляю его вам, дон Луис, если вы возьмёте на себя эту ношу.
— Положитесь на меня, — заверил его Сантанхель. — И не сомневайтесь, мы продолжим поиски, так что, возможно, по возвращении она будет ждать вас.
Два дня спустя, в четверг, эскадра Колона отплыла к Индии.
В ночь со среды на четверг фрей Хуан исповедовал Колона, и ещё до рассвета адмирал, сопровождаемый Арандой, отправился в Палос, уже проснувшийся, со светящимися окнами домов, чтобы выслушать мессу и принять своё причастие вместе с остальными моряками в церкви святого Георгия.
На молу собралась толпа женщин и детей, провожавших в дальнее плавание мужей и отцов. Колона они встретили недружелюбными взглядами, но воздержались от проклятий, резонно полагая, что слова их рикошетом могут задеть и тех, чьи шансы на возвращение зависели от мастерства и мужества адмирала.
Когда же солнце выкатилось из-за холмов Альмонте, Колон сошёл в ожидающую его шлюпку, которая понеслась к «Санта-Марии», покачивающейся на волнах рядом с другими кораблями эскадры, от моря их отделяла песчаная коса Солтрес.
С высокого юта отдал Колон первую команду. Трубач поднёс к губам трубу и проиграл сигнал отплытия. Пронзительно заверещал боцманский свисток, звякнула якорная цепь, поползла вверх, и из воды вынырнул якорь.
Заскрипели блоки, развёрнутые паруса на мгновение повисли, а затем надулись, поймав утренний бриз, и «Санта-Мария» заскользила по водной глади.
Громады парусов белели над её чёрным корпусом на носовой и кормовой мачтах. Папский крест украшал фок «Санта-Марии», мальтийский — квадратный грот. Флаг Фердинанда и Изабеллы — золотой с красным, с замками и львами — реял на грот-мачте выше распятия. Вымпел Колона был поднят на бизань-мачте.
Сгрудившиеся на шкафуте искатели приключений в городских костюмах и босоногие матросы в рубахах и панталонах молчали в благоговейном трепете. Многие из них только сейчас осознали, что отправились в неведомое, на поиски земель, существовавших лишь в воображении этого высокого мечтателя, стоящего на юте. Каравелла набирала ход, и скоро до неё перестали доноситься крики провожающих.
«Пинта» и «Нинья» следовали за «Санта-Марией», поравнявшейся с монастырём Ла Рабида. Колон подошёл к борту. На фоне утреннего неба, в золотых лучах солнца он ясно видел у белого здания монастыря фигурки Сантанхеля и фрея Хуана — двух людей, более чем кто-либо в Испании поспособствовавших тому, чтобы экспедиция в Индии стала явью.
Колон поднял руку, приветствуя добрых друзей. Сантанхель в ответ помахал беретом, фрей Хуан — шарфом; до корабля долетел колокольный звон.
Колон не сводил глаз с казначея и приора, пока каравелла не обогнула мыс и обе фигурки, ставшие совсем крошечными, не скрылись из виду. Усилились качка, ибо «Санта-Мария» вышла из-под прикрытия песчаной косы в открытое море. Колон спустился на шканцы, где собрались его офицеры, посовещался с Хуаном де ла Коса, невысоким, широкоплечим, со светлыми волосами и добродушным веснушчатым лицом. Де ла Коса был совладетелем «Санта-Марии», а в плавание отправился штурманом. Был выбран южный курс, назначенный вахтенным, и адмирал удалился в свою каюту, которой на долгие месяцы предстояло стать его домом. Кровать за красным пологом, маленький столик, стул, гладильная доска, пара кресел с высокими спинками, сундучок да несколько книг на одной полке и астролябии и грандшток на другой составляли всю обстановку. На гладильной доске стояли песочные часы. Переборку напротив украшало изображение девы Марии в бронзовой раме, ранее висевшее в комнате Колона в Кордове.