Изгнанники - Дойл Артур Игнатиус Конан (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Молодой охотник стоял, насторожившись, и напряженно прислушивался к чему-то. Он только что собрался ответить, как де Катина вскрикнул, указывая в глубину пещеры.
— Посмотрите на трещину!
Та стала шире еще на фут с тех пор, как ее осматривали, и являлась уже не трещиной, а целой расселиной или проходом.
— Пойдем туда, — предложил капитан.
— Да ведь только и будет, что выйдем на другую сторону горы.
— Отлично, посмотрим, что за вид оттуда.
Капитан пошел первым; остальные — за ним. Между высокими ледяными стенами, с которых журча сбегала вода, было очень темно; над головами виднелась только узкая, извилистая полоска голубого неба. Ощупью, спотыкаясь, смельчаки медленно подвигались вперед. Внезапно проход стал шире, и они очутились на большой ледяной площадке, с трех сторон окруженной неприступными утесами. Однако с четвертой стороны ледяная скала была более покатой, и благодаря постоянному таянию льда изборождена тысячами неровностей, по которым отважному человеку было нетрудно взобраться наверх.
Все трое сейчас же начали карабкаться по скале и несколько минут спустя стояли уже недалеко от ее вершины в семидесяти футах над уровнем моря, откуда открывался вид на добрых пятьдесят миль. На всем этом пространстве не было признака какого-либо судна, только солнце сверкало, отражаясь в волнах.
Капитан Эфраим присвистнул.
— Не везет нам, — заметил он.
Амос Грин с изумлением оглядывался вокруг.
— Не понимаю, — проговорил он. — Я готов был поклясться… Боже мой! Слышите?
В утреннем воздухе ясно раздались звуки военной трубы. С криком удивления все трое быстро взобрались на верхушку скалы и заглянули вниз.
У самой горы стоял большой корабль. Они увидели перед собой белоснежную палубу, окаймленную медными пушками и заполненную матросами. На корме небольшой отряд занимался военным обучением — оттуда и раздавались звуки трубы, так неожиданно поразившие слух беглецов. Пока они не очутились на краю скалы, им не только не были видны верхушки мачт корабля, но и желанные соседи не могли, в свою очередь, увидеть их. Теперь же по восклицаниям и крикам стало ясно, что те заметили их.
Беглецы не медлили ни минуты. Скользя и спотыкаясь, они спустились по мокрому ледяному склону и с криками побежали через расселину к пещере, где их товарищи также были изумлены сигналами трубы, прозвучавшими во время их невеселого завтрака. Несколько торопливых слов — и пробитый баркас спустили на воду, сбросили в него все имущество и снова поплыли. Обогнув ледяной выступ горы, путешественники очутились у кормы прекрасного корвета, с бортов которого на них глядели приветливые лица, а на мачте развевался громадный белый флаг, украшенный золотыми лилиями Франции. В несколько минут лодку их втянули на палубу «Св. Христофора», военного корабля, везшего маркиза де Денонвиля, нового генерал-губернатора Канады, к месту его службы.
Глава XXVIII. КВЕБЕКСКАЯ ГАВАНЬ
На корабле потерпевшие крушение очутились в довольно странном обществе. «Св. Христофор» отплыл из Ла-Рошели три недели тому назад в сопровождении четырех маленьких судов, с находившимися на них пятьюстами солдатами, отправленными на помощь переселенцам на реке Св. Лаврентия. Но в океане суда отбились друг от друга, и губернатор продолжил путь один, надеясь встретиться с остальными при устье реки. С ним была рота Керсийского полка, его штаб, С. — Валлье, новый епископ Канады, три монаха, пять иезуитов, ехавших с важной и опасной миссией к ирокезам, с полдюжины дам, ехавших к своим мужьям, две монахини-урсулинки, десять или двенадцать авантюристов, надеявшихся поправить свое состояние за морем, и двадцать анжуйских крестьянских девушек, рассчитывавших найти себе там женихов, могущих польститься на их приданое в виде простынь, горшка, оловянных тарелок и котла, которыми король снабжал своих смиренных опекаемых.
Присоединить к такому обществу кучку новоанглийских индепендентов, пуританина из Бостона и ' трех гугенотов значило приложить горящую головню к бочонку с порохом. Но на корабле все были так заняты своими делами, что предоставили беглецов самим себе. Среди солдат тридцать человек страдали лихорадкой или цингой и все монахи и монахини были заняты уходом за больными. Губернатор Денонвиль, благочестивый драгун, весь день расхаживал по палубе, читая псалмы Давида, или сидел далеко за полночь, обложенный картами и планами, обдумывая, как истребить ирокезов, опустошавших вверенный ему край. Кавалеры и дамы флиртовали, девушки из Анжу строили глазки солдатам, а епископ С. — Валлье справлял богослужения, поучая свою паству. Эфраим Савэдж целыми днями простаивал на палубе, сердито глядя на добряка-драгуна и его требник с красным обрезом и ворча про «мерзость запустения». Но никто не обращал на это внимания, объясняя странности моряка пребыванием на айсберге, и кроме того, тут играло роль свойственное французам убеждение, что люди англо-саксонской расы не ответственны за свои поступки.
В настоящее время отношения между Англией и Францией были вполне мирные, хотя в Канаде и Нью-Йорке чувствовалось взаимное недовольство. Французы подозревали — и не без основания — английских колонистов в подстрекательстве нападавших на них индейцев. Но и Эфраима и остальных приняли гостеприимно, однако на корабле было довольно тесно, и им пришлось разместиться где попало. Семье Катина был оказан более любезный прием; слабость старика и красота дочери обратили на них внимание самого губернатора. Капитан де Катина во время путешествия сменил свой мундир на простое темное платье, и за исключением военной выправки он ничем не походил на гвардейца. Старик Катина оказался настолько слабым, что не в состоянии был даже отвечать на вопросы; его дочь находилась постоянно при нем, а муж ее, привыкший к придворной жизни, умел много болтать, ничего по существу не высказывая, и таким образом окружавшая беглецов тайна, казалось, оставалась вполне сохраненной. Де Катина отлично знал положение гугенотов в Канаде еще до отмены Нантского эдикта и вовсе не желал испытывать его на собственной персоне.
На другой день после своего спасения путешественники увидели на юге мыс Бретон; подгоняемый восточным ветром, корвет быстро прошел мимо видевшегося неясными очертаниями восточного края Антикости. Потом он поплыл вверх по громадной реке, с середины которой еле можно было различать очертания ее берегов. Когда река сузилась, путешественники увидели направо дикое ущелье реки Сагенея; над соснами подымался дымок из хижин рыбаков в маленькой торговой станции Тадузака. Голые индейцы с медно-красными лицами, алгонкины и абенаки, в берестяных челноках окружили корабль, предлагая плоды и овощи, которые должны были влить новую жизнь в погибавших от цинги солдат. Затем корабль прошел мимо залива Маль, обрыва Обвалов и залива Св. Павла с его широкой долиной и лесистыми горами, сверкавшими великолепным осенним убором — пурпуром кленов и золотом ясеней, молодых дубов и стройных берез. Амос Грин, опершись на борт, жадно смотрел на эти громадные пространства девственных лесов, куда лишь изредка заходил дикарь или отважный «лесной бродяга». Потом перед ними появились резкие очертания мыса Бурь, миновав его, они проплыли мимо мирных лугов Бопрэ, поместья Лаваля, мимо поселков Орлеанского острова и наконец увидели перед собой широкий затон, водопады Монморанси, высокие частоколы мыса Леви, группу кораблей и, наконец, направо дивную скалу, увенчанную башнями, у подножия которой раскинулся город, являвшийся центром и главным оплотом французского могущества в Америке. Сверху из крепости загремели пушки, корабль отсалютовал, взвились флаги, взлетели в воздух шляпы и флотилия судов и лодок устремилась навстречу новь прибывшим, чтобы приветствовать нового губернатора и перевезти на берег солдат и пассажиров.
Со времени отъезда из Франции старый купец увядал, подобно растению, вырванному с корнем из родной почвы. Испуг во время кораблекрушения и ночь, проведенная на холодном айсберге, оказались ему не по годам и не под силу. С тех пор, как его приняли на военный корабль, он лежал почти без признаков жизни. Но при громе пушек и возгласах приветствий он открыл глаза и медленно, с усилием приподнялся на подушках.
