Восстание (ЛП) - Скэрроу Саймон (читать книги полностью без сокращений txt, fb2) 📗
Они поддерживали устойчивый темп, увеличивая его, когда враг приближался, и замедляясь до рыси, когда восстанавливали безопасное расстояние. Через километров пятнадцать, ближе к вечеру, повстанцы прекратили преследование, и когда их уже не было видно, Катон приказал колонне перейти на шаг на своих усталых лошадях. Путевой столб указывал, что они находятся в восьми километрах от Лондиниума, и, по его оценкам, они должны были достичь города к закату.
- Теперь мы должны быть в безопасности, - объявил он и увидел, как плечи Макрона с облегчением расслабились. - Как рана?
Разорванная ткань на плече центуриона была пропитана кровью, а его лицо выглядело бледным под грязью.
- Я буду жить, - устало ответил Макрон, откинув ткань и увидев, что это всего лишь неглубокая рана на теле. Он ухмыльнулся. - Боги должно быть улыбаются мне.
- Улыбаются? Мне кажется, что ты их любимец. Как, во имя Марса-воителя, тебе удалось сбежать из Камулодунума до его падения?
Улыбка внезапно сменилась испуганным взглядом. - Я не сбежал.
Пока они ехали, Макрон рассказал подробности своему другу. Он рассказал о нападении на оборону колонии и о том, как прекрасно ветераны и добровольцы, оставшиеся защищать свои дома, отразили первые атаки. Его рассказ стал более сбивчивым, когда он описал последнюю битву на строительной площадке, где возводился храм Клавдия.
- Я потерял мальчика, Парвия. - Он сглотнул, вспомнив огненный ад, из-за которого на раненых обрушилась частично достроенная крыша храма, где укрывались Парвий и собака Катона, Кассий. - У бедняжки не было ни единого шанса. - Он на мгновение замолчал, глядя вниз.
- Мне очень жаль, - сказал Катон. - Я знаю, что он был для тебя как сын.
- Да... он был. Мне придется рассказать Петронелле. Она чувствовала то же самое.
- Я знаю.
- Парвий был не единственным, кого мы потеряли. - Макрон поднял глаза. - Еще был Аполлоний.
- Аполлоний? - удивился Катон, хотя бы потому, что греческий шпион был исключительно искусным во владении оружием и обладал беспрецедентным инстинктом выживания. - Он остался с тобой до конца?
- Его конца, да. Говорю тебе, Катон, он был одним из самых храбрых людей, которых я когда-либо встречал. Он умер, спасая меня. Знаешь, я его много докучал. За те несколько лет, что мы находились рядом, я всегда относился к нему с подозрением и недоброжелательностью. В наши последние дни в Камулодунуме я наконец узнал его достаточно хорошо, чтобы назвать другом. Мне бы хотелось, чтобы это произошло задолго до этого.
- Его было нелегко понять, Макрон. Не вини себя за это.
- Возможно, но я все равно скорблю по нему. По нему и всем остальным, павшим в колонии.
Катон почувствовал, как между ними возникла тень, и приготовился услышать ответ на незаданный вопрос, который требовал ответа до того, как Макрон доложит наместнику.
- Как тебе удалось выжить, брат?
Макрон взглянул на него. - Были моменты, когда мне хотелось бы, чтобы мне это не удалось. На любого человека, который воскресает из мертвых, когда все его товарищи пали, неизбежно будут смотреть с подозрением. Всегда найдутся те, кто усомнится в том, что я говорю. Даже если бы все произошло именно так, как я говорю.
- Я не буду подвергать сомнению это, - ответил Катон. - Ты знаешь это.
- Я знаю.
- Так скажи мне, брат.
Макрон собрался с мыслями и рассказал своему лучшему другу о судьбе тех, кто был взят живыми при падении храмового комплекса в Камулодунуме. Он не умолчал о подробностях пыток и казней, поединка с защитником Боудикки, своего побега из лагеря повстанцев и долгих часов, проведенных в укрытии, пока враг рыскал по сельской местности в поисках римского пленника, обещанного богам бриттов в качестве жертвоприношения. После того, как его украденная лошадь угодила в кроличью нору и захромала, ему пришлось продолжить путь пешком, скрываясь в светлое время суток и осторожно продвигаясь в направлении Лондиниума под покровом темноты. В какой-то момент у него поднялась температура, и он был вынужден спрятаться в лесу недалеко от заброшенной усадьбы. Придя в себя, он вышел и поискал, какую еду смог найти, а затем заснул. Он проснулся и обнаружил, что вражеские патрули прочесывают местность вокруг него, и именно тогда он заметил римских ауксиллариев на хребте и решил привлечь их внимание.
- Клянусь Юпитером Наилучшим Величайшим, ты был моей последней надеждой. Если бы ты и твои парни уехали, я был полон решимости выступить против мятежников и погибнуть, сражаясь. Я не собирался быть сожженным в качестве жертвоприношения. Не так... - заключил он с содроганием.
Катон выслушал рассказ со смесью ужаса перед испытаниями, которые пережил его друг, и одновременно с безудержным восхищением его силой духа и удачей. Макрон был фаворитом Фортуны.
- Брат, я должен сказать тебе еще кое-что, - вполголоса добавил центурион, многозначительно указывая на людей, едущих позади них. - Но только тебе.
Катон проскакал небольшое расстояние вперед, прежде чем снова замедлить ход, и мгновение спустя Макрон оказался рядом с ним.
- Достаточно?
Макрон облизнул губы, собираясь с силами, чтобы заговорить. – Восстание. Это моя вина, что оно началось.
Катон посмотрел прямо на него.
- Твоя вина? Как это возможно?
Выражение лица Макрона было болезненным.
- Ты помнишь, что Дециана послали взыскать долг с иценов? И что я должен был командовать его эскортом?
- Да.
- Дециан вышел далеко за пределы своих полномочий. Когда Боудикке не удалось найти монеты, он взял ее в заложники вместе с дочерьми. Он также конфисковал все переносные ценности, которые наши люди смогли найти в столице иценов, прежде чем отправиться обратно в Лондиниум.
Катон покачал головой.
- Идиот. Он не смог бы более серьзно оскорбить племя, если это, конечно, и не было его целью.
- Это еще не самое худшее, - продолжил Макрон. - Один из людей Дециана отстал от колонны, и я повел нескольких ребят искать его, но он уже был убит, когда мы его нашли. Пока меня не было, Дециан приказал высечь Боудикку, а затем позволил своим людям изнасиловать ее дочерей на ее же глазах...
Катон на мгновение зажмурился и поклялся молча покончить с Децианом, медленно и мучительно. Ни один человек, причинивший столько кровопролития, не заслуживал милосердной смерти. Он повернулся к Макрону, нахмурившись.
- Как это может быть твоей виной тогда? Ты говоришь, что тебя не было рядом с колонной, когда это произошло?
- Да, и когда я вернулся и услышал, что сделал Дециан, я пошел в его палатку, намереваясь задушить этого ублюдка. Лучше бы я это сделал, вместо ...
- Вместо? - подсказал Катон. - Вместо чего?
Макрон посмотрел на него со страданием.
- Я помог им сбежать, парень. Боудикке и ее дочерям. Мы знаем ее, ты и я. Мы сражались на ее стороне. Я считаю это за честь, как и ты. Как я мог позволить, чтобы с ней так обращались и тащили в Лондиниум в цепях? Кроме того, я хотел, чтобы она знала, что Дециан – это не Рим. Мы лучше этого. Поэтому я освободил их и отправил обратно к их людям. Я сказал Дециану, что они, должно быть, нашли небольшой нож в телеге, к которой были привязаны, и использовали его, чтобы разрезать свои путы... - Он сделал паузу. - Теперь ты понимаешь?
Катон представил все последующее за этим в одно мгновение: Боудикка возвращается к своему народу с ранами на спине, с обезумевшими от надругательства дочерьми. После унижений, нанесенных им Децианом от имени наместника, это возмущение стало бы последним актом угнетения, который подтолкнул племя к открытому восстанию. Дециан не мог действовать более провокационно, и, возможно, именно это и было его истинной целью. Катон знал, что в Риме было много тех, кто хотел, чтобы Нерон вывел легионы из Британии. Какой лучший способ мог бы он еще найти, чтобы достичь этого, как не вызвать это ужасное восстание, которое уже стоило жизни ветеранам Камулодунума, а теперь собиралось подвергнуть аналогичной судьбе Лондиниум? Даже если бы это было так, заговорщики недооценили истинную опасность своего плана.
