Копи царя Соломона (сборник) - Хаггард Генри Райдер (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Пройдя по проходу еще шагов пятнадцать, мы вдруг оказались перед тщательно раскрашенной деревянной дверью. Она была широко открыта. Тот, кто был здесь последним, или забыл, или не имел времени ее закрыть.
На пороге этой двери лежал мешок из козьей шкуры, который, казалось, был наполнен камнями…
– Хи! Хи! Белые люди, – захихикала Гагула, когда на него упал свет от лампы. – Я говорила вам, что белый человек бежал в испуге из этого места и бросил наземь козью шкуру, принадлежавшую женщине. Посмотрите, вот она!
Гуд наклонился и поднял мешок. Он был тяжел, и внутри его что-то с легким стуком перекатывалось.
– Клянусь небом, мне кажется – он полон алмазов! – сказал он благоговейным шепотом.
Действительно, одной лишь мысли, что маленький мешок из козьего меха полон алмазами, было достаточно, чтобы заставить кого угодно ощутить священный трепет.
– Идем дальше, – сказал сэр Генри с нетерпением. – Ну, почтенная леди, дайте-ка мне лампу. – И, взяв ее из рук Гагулы, он высоко поднял лампу над головой и переступил порог комнаты.
Мы поспешили за ним, забыв на время о мешке с алмазами, и очутились в сокровищнице Соломона. При тусклом свете лампы мы прежде всего увидели высеченную в массиве скалы комнату размером не более десяти квадратных футов, а затем – превосходную коллекцию слоновых бивней, сложенных друг на друга до самого свода. Сколько их тут, сказать было трудно, так как мы не могли видеть, какое пространство они занимают до задней стены, но то, что мы могли охватить глазами, составляло, несомненно, не менее четырехсот-пятисот самых отборных клыков. Одной этой слоновой кости было бы достаточно, чтобы обогатить человека на всю жизнь.
«Возможно, – подумал я, – что из этого огромного запаса Соломон взял материал для своего «великого трона из слоновой кости», равного которому не было ни в одном царстве».
По другую сторону комнаты находилось десятка два ящиков, похожих на ящики для патронов фирмы «Мартини-Генри», только несколько побольше и выкрашенных в красный цвет.
– Тут алмазы! – вскричал я. – Дайте сюда свет!
Сэр Генри подошел с лампой и осветил верхний ящик, крышка которого, сгнившая от времени, несмотря на то что здесь было сухо, в одном месте была взломана, по-видимому, самим да Сильвестра. Поспешно запустив руку в отверстие, я вынул полную горсть, но не алмазов, а золотых монет очень странной формы. Мы никогда не видели таких денег, и нам показалось, что на них были начертаны древнееврейские письмена.
– Во всяком случае, – сказал я, кладя золото обратно, – мы отсюда с пустыми руками не уйдем. В каждом ящике, должно быть, не менее двух тысяч монет, а всего их здесь восемнадцать. Я полагаю, эти деньги предназначались для уплаты рабочим и купцам.
– А я думаю, – перебил меня Гуд, – это и есть сокровище. Я что-то не вижу алмазов, разве что старый португалец сложил их все в мешок.
– Пусть мои повелители посмотрят в тот темный угол, может быть, они там найдут камни, – сказала Гагула, поняв по выражению наших лиц, о чем мы говорим. – Там мои повелители найдут углубление, и в нем три каменных ящика – два запечатанных и один открытый.
Прежде чем перевести ее слова сэру Генри, у которого в руках была лампа, я не мог утерпеть и спросил ее, откуда она это знает, если никто сюда не входил с тех пор, как здесь был белый человек столь много поколений назад.
– О Макумазан, ты, который бодрствуешь по ночам! – насмешливо ответила Гагула. – И вы, живущие на звездах! Разве вы не знаете, что у некоторых людей есть глаза, которые видят сквозь скалы? Ха! Ха! Ха!
– Посмотрите в этом углу, Куртис, – сказал я, указывая на место, о котором говорила Гагула.
– Хэлло, друзья! – закричал он. – Здесь есть ниша. Силы небесные! Посмотрите-ка сюда!
Мы бросились туда, где он стоял. В углублении, похожем на небольшое полукруглое окно, было три каменных ящика, каждый площадью в два фута. Два из них были покрыты каменными крышками, третья же крышка была прислонена к ящику, который был открыт.
– Взгляните! – сказал сэр Генри сдавленным от волнения голосом, держа над ящиком лампу.
Мы посмотрели вниз, но сначала ничего не могли различить из-за ослепившего нас серебристого сияния. Когда же наши глаза с ним освоились, мы увидели, что этот ящик был на три четверти наполнен нешлифованными бриллиантами, большая часть которых была значительной величины. Я наклонился и взял несколько штук в руку. Сомнений не оставалось: это были алмазы. В них была та легко узнаваемая на ощупь, присущая им одним, особая скользкость.
Я буквально задыхался, когда бросил их обратно в ящик.
– Мы самые богатые люди в мире! – вскричал я. – Монте-Кристо перед нами бедняк.
– Мы наводним рынок алмазами! – воскликнул Гуд.
– Сначала их надо туда доставить, – спокойно возразил сэр Генри.
С побледневшими от волнения лицами, смотря друг на друга широко открытыми глазами, мы стояли вокруг лампы, бросавшей свет на сверкающие драгоценные камни, словно заговорщики, собирающиеся совершить преступление, а не самые счастливые люди в мире, какими мы себя считали.
– Хи! Хи! Хи! – злорадно смеялась у нас за спиной Гагула, бесшумно носясь по сокровищнице, как огромная летучая мышь. – Вот они, эти яркие камни, которые вы так любите, белые люди! Их тут много, берите сколько пожелаете, любуйтесь ими, запускайте в них свои руки! Ешьте их! Хи! Хи! Пейте их! Ха! Ха!
В тот момент эти последние слова показались мне столь нелепыми, что я вдруг дико расхохотался. Сэр Генри и Гуд тоже начали неистово хохотать, не отдавая себе отчета, над чем они смеются. Мы стояли и надрывались от смеха возле ящиков с алмазами. Это были наши алмазы. Они были найдены для нас тысячи лет назад терпеливыми тружениками в том огромном колодце и сложены были тоже для нас каким-нибудь давно умершим доверенным лицом царя Соломона, чье имя, возможно, было начертано иероглифами на еще видневшихся остатках воска, прилипшего к крышке ящика. Они не принадлежали ни Соломону, ни Давиду, ни да Сильвестра, никому на свете. Они принадлежали нам. Перед нами сверкали камни, стоившие миллионы фунтов стерлингов, и лежали груды золота и слоновой кости на тысячи и тысячи фунтов. Они только ждали, чтобы мы их унесли.
Внезапно наш истерический припадок прекратился, и мы перестали хохотать.
– Откройте другие ящики, белые люди, – закаркала Гагула. – В них камней еще больше. Берите их, белые повелители. Ха! Ха! Берите их больше, больше!
Под ее выкриками мы принялись срывать каменные крышки с двух других ящиков, в глубине души чувствуя, что кощунствуем, ломая скрепляющие их печати.
Ура! Они были полны тоже, полны до краев, по крайней мере второй ящик, – несчастный да Сильвестра не взял отсюда ни одного камня в свой мешок из козьей шкуры. Что касается третьего, он был наполнен лишь на одну четверть, но камни в нем были отборные, не менее чем двадцать карат каждый, а некоторые величиной с голубиное яйцо. Однако, поднеся их к лампе, мы увидели, что многие из самых крупных имели желтоватый оттенок, то есть были «с цветом», как говорят в Кимберли.
Но мы не видели страшного, злорадного взгляда, брошенного на нас Гагулой, когда она тихо-тихо, как змея, выползала из сокровищницы, чтобы направиться дальше по проходу, к высеченной в скале потайной двери.
Чу! Что это такое? До нас доносятся крики, они раздаются под сводами прохода. Это голос Фулаты!
– О Бугван! На помощь! На помощь! Камень падает!
– Отпусти меня, девушка! Или…
– Помогите, помогите! Она ударила меня ножом!
Мы бежим по проходу, и вот что мы видим при свете лампы: каменная дверь медленно опускается и уже находится футах в трех от пола. Около нее в отчаянной схватке сцепились Фулата и Гагула. Отважная девушка обливается кровью, но, несмотря на это, она держит старую колдунью, которая защищается, как дикая кошка. Ах! Она вырвалась! Фулата падает, а Гагула бросается ничком на пол и, извиваясь, как змея, протискивается сквозь щель под опускающимся камнем. Она под ним. О боже! Слишком поздно! Огромная каменная глыба уже придавила ее, и она пронзительно кричит от нечеловеческой боли. Все ниже и ниже опускается скала, и все ее тридцать тонн медленно придавливают к полу уродливое тело колдуньи. Последние отчаянные крики, такие, каких нам никогда не приходилось слышать, затем хруст раздавливаемых костей, от которого стынет в жилах кровь, и каменная дверь закрывается как раз в тот момент, когда мы со всего разбега ударяемся о нее.
