Кругосветное путешествие юного парижанина - Буссенар Луи Анри (читать книги полные .txt) 📗

— Браво! Браво! — воскликнул гамен, полный энтузиазма.

— Но главное — сохранять хладнокровие.

Когда необходимые пояснения, дававшиеся с неслыханным спокойствием, подошли к концу, показался противник.

Взвод пеонов, человек двенадцать, под предводительством главного с боен, несся как смерч.

Буало укрылся за стволом мастикового дерева, в одно мгновение прицелился и открыл огонь из ружья. После первого выстрела скатился главный, после второго — еще один вылетел из седла и повис на стремени. Раздались жуткие крики, нападавшие на мгновение заколебались.

Неутомимый стрелок отдал ружье гамену и, пока тот перезаряжал его, взял револьвер, быстро соединил с прикладом и стал вести точный огонь.

Пеоны, взбешенные отпором, вдобавок увидели, как упал третий. Тогда они вздернули лошадей на дыбы, чтобы защититься от остроконечных цилиндрических пуль, дырявивших кожу и дробивших кости.

Буало рассмеялся.

Фрике подал заряженное ружье.

Нападавшие были всего в сорока шагах. Два выстрела прозвучали почти одновременно. Одна из лошадей получила заряд прямо в лоб, другая — в грудь, и они, перекувырнувшись, словно кролики, рухнули, придавив всадников своей тяжестью.

— Теперь видите, почему я предпочитаю ружье карабину!

— Хорошая работа. Кое-кто из мерзавцев испустил дух.

Пеоны улепетывали во всю прыть, оставив на поле боя два трупа и двоих живых, мучительно пытавшихся выбраться из-под лошадей.

Битва была выиграна.

— А теперь последний выход, чтобы закрепить победу.

— Давайте, — сказал гамен, — посмотрим на раненых.

— Ах, на этих? Надо забрать у них оружие и хорошее седло, а самих отпустить.

Гаучо, дрожа от стыда, сдались на милость победителя и зашлепали прочь, сопровождаемые насмешливым: «Buenos dias, caballeros!» [299]

Двое друзей осмотрели лошадиные трупы.

У первой был разбит череп и вытек глаз. А у второй в белой груди зияло почти правильное круглое отверстие величиной с кулак. Заряд попал чуть-чуть под косым углом. Дробь продырявила одно легкое, и отдельные дробины, пройдя навылет, вырвали кусочки плевры.

— Ну, что скажете по поводу свинцовой дроби? — торжествуя, спросил Буало. — Литая пуля может уйти в сторону, натолкнувшись на кость, или застрять в складках кожи.

— Да, ваше ружье — грозное оружие. Но скажите, почему при выстреле из этой дьявольской штуки дробь не рассеивается уже на сорока метрах?

— А! А! Все дело в баллистике. Сейчас объясню и заодно почищу ружье, иначе на него нельзя будет положиться завтра. Название этого типа ружья, chokebore, — слово составное и представляет собой соединение двух английских глаголов: to choke, переводимого как «душить, сужать», и to bore — «сверлить», а в целом это значит «высверливание и сужение». Каждый из стволов представляет собой вовсе не правильный цилиндр, равномерно выточенный изнутри, нет, диаметр ствола плавно уменьшается от казенной части до середины его длины, затем остается неизменным почти до конца, где резко уменьшается по направлению к дульному срезу.

Эта конфигурация служит не только для концентрации пороховых газов, центровки зарядов, которые в обычных ружьях сильно перемещаются вбок, но в первую очередь, чтобы дробь не сбивалась в кучу и чтобы между дробинами не было слишком больших промежутков.

— Как это замечательно просто! Я прекрасно понимаю все преимущества такой системы. Дичь никогда не проскочит между дробинами, крупными или мелкими, безразлично, так как ствол посылает их кучно.

— Браво! Ваша сообразительность восхищает. Гинар будет рад узнать, что его ружье столь великолепно проявило себя в Риу-Гранди-ду-Сул.

— А кто такой месье Гинар?

— Мой верный друг, один из лучших знакомых мне стрелков. За свою жизнь он завоевал не знаю уж сколько призов на всевозможных европейских соревнованиях.

— Молодец ваш друг. Хорошо бы, он дал мне несколько уроков. Где он живет?

— Вернувшись в Париж, посетим вместе магазин по адресу: авеню Опера, восемь. Вы будете желанным гостем.

— Какой магазин?

— А, забыл вам сказать, ружья подобного типа выпускает лондонская фирма «Гринер», единственным представителем которой в Париже и является месье Гинар. Именно он вручил мне это ружье и заверил, что оно способно творить чудеса.

— Заверения оправдались.

— Сейчас я положу ружье в футляр, и оно будет ждать случая… А пока в дорогу! Гаучо вряд ли откажутся от попыток схватить нас. Необходимо уйти от них подальше. Кто знает, что нас ждет впереди?

— Месье Буало, еще один вопрос. Вы упомянули авеню Опера. Она уже проложена?

— А! Вот вы о чем! Когда же вы уехали? Эта превосходная улица протянулась от Французского Театра до площади Оперы. На ней установили систему электрического освещения, и вечером улица потрясающе эффектна.

— Да, много времени прошло, как я уехал…— меланхолично заключил гамен. — Вероятно, Париж сильно изменился!

— В седло, рысью марш!

«Тропилья» ринулась как молния, и животные с развевающимися на ветру гривами, раздувающимися ноздрями понеслись в высокие травы пампы.

Фрике охватило отчаяние.

— Приходится бросать бедного малыша… оставлять у работорговцев… Как он, бедный, страдает!

— Сейчас, — сказал Буало, — наша жизнь зависит от скорости передвижения. Поверьте, мой друг, я возмущен не меньше вашего… но делать нечего.

— Люди из саладеро непременно захотят отомстить нам за убитых.

— Более того, их привлекает мое оружие. Они сделают все, чтобы его заполучить. О нас уже сообщили всей округе, не пройдет и двенадцати часов, как в новой погоне будут участвовать все демоны пампы.

— Неужели! Через двенадцать часов?

— Безусловно. Они будут преследовать без отдыха днем и ночью, не сбиваясь со следа, ибо являются непревзойденными следопытами.

— Разве можно найти след здесь, среди трав, на разбитых копытами тропах, по рытвинам и ухабам?

— Без сомнения.

— Так куда же мы направимся?

— На северо-запад. Необходимо как можно быстрее попасть в какой-нибудь город; ну, а там — посмотрим.

— Какой из них, по вашему мнению, ближе?

— Полагаю, Санта-Фе-де-Борха.

— Он далеко отсюда?

— По прямой примерно сто двадцать пять лье.

— Черт! Сто двадцать пять лье на лошадке для матроса… о-ля-ля! Да я протру штаны…

— Не бойтесь, выдержите.

— Вы так полагаете?

— Без преувеличения. Не скажу, что вы в седле выглядите элегантно, но сидите крепко. А это самое главное.

— Что ж, элегантным я стану со временем. И все же, месье Буало, даже если лошади будут лететь как птицы, то вряд ли они сумеют покрыть сто двадцать пять лье.

— Это займет дней семь. Хорошо бы, еще меньше… Да, кстати, на пути есть маленький городок Казовейра на берегу Риу-Пардо: если дорогу направо не перекроют наши враги, которые, несомненно, догадываются о наших планах, то мы сможем уйти от преследования.

Буало и Фрике остановились. Животные же «тропильи» принялись жадно щипать траву.

Молодой человек вынул из одного из многочисленных карманов какой-то квадрат: это оказалась наклеенная на холст великолепная карта Южной Америки.

Буало определил по карте их местонахождение профессионально точно, подобно начальнику генерального штаба, а затем с помощью компаса проложил маршрут. Закончив, прищелкнул языком и произнес довольным голосом:

— Вперед!

— А как же нам удастся добраться по земле до этой точки на карте? — Фрике.

— Что вас смущает?

— У нас нет ни приборов, которые имеются у капитана корабля, ни метода счисления с их помощью.

— Сейчас объясню. Я кое-что знаю о пройденном пути, рассчитав его, исходя из средней скорости движения. Думаю, что место нашего пребывания определено достаточно верно. Компас указывает только направление. Карта же безошибочно обозначает местность.

— Знания — вещь хорошая, — мечтательно продолжал гамен. — Если бы я был один, обязательно запутался бы. Когда попаду во Францию, то, уверяю вас, начну усердно учиться.