Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1 (худ. Клименко) - Дюма Александр (полные книги TXT) 📗
— А, это француз? — улыбнулся д’Артаньян, потирая руки. — Отлично!
— Почему отлично? — спросил моряк.
— Нет, нет, я ошибся, я не то хотел сказать. Продолжайте!
— Другие солдаты разъярились, как львы, дали выстрелов сто по этому дому, но француз был защищен стеной. Когда пробуют подойти к двери, стреляет его лакей, и очень метко! А когда подходят к окну, натыкаются на пистолет его господина. Смотрите, вон лежат уже семь человек убитых.
— А, храбрый мой соотечественник! — вскричал д’Артаньян. — Погоди, погоди! Я иду к тебе на помощь, и вдвоем мы сладим с этой дрянью!
— Позвольте, сударь, — сказал Монк. — Погодите.
— А долго ли ждать?
— Дайте мне задать еще один вопрос.
Монк повернулся к моряку и с волнением, которое не мог скрыть, несмотря на всю свою твердость, спросил:
— Друг мой, чьи это солдаты?
— Чьи? Разумеется, этого бешеного Монка.
— Так здесь не было сражения?
— К чему сражаться? Армия Ламберта тает, как снег в апреле. Все бегут к Монку, офицеры и солдаты. Через неделю у Ламберта не останется и пятидесяти человек.
Рассказ моряка был прерван новым залпом по горевшему дому. В ответ из дома раздался пистолетный выстрел, уложивший самого смелого из нападающих. Солдаты пришли в еще большую ярость.
Пламя поднималось все выше, и над домом вились клубы дыма и огня. Д’Артаньян не мог более удержаться.
— Черт возьми! — сказал он Монку, враждебно взглянув на него. — Вы генерал, а позволяете вашим солдатам жечь дома и убивать людей! Вы на все это смотрите спокойно, грея руки у огня. Черт возьми! Вы не человек!
— Потерпите! — молвил Монк с улыбкой.
— Терпеть! Терпеть до тех пор, пока совсем изжарят этого неведомого храбреца?
И д’Артаньян бросился к дому.
— Стойте! — повелительно сказал Монк и сам направился туда же. В это время к дому подошел офицер и крикнул осажденному:
— Дом горит. Через час ты превратишься в пепел. Время еще есть. Если ты скажешь нам все, что знаешь о генерале Монке, мы подарим тебе жизнь. Отвечай или, клянусь святым Патриком…
Осажденный не отвечал. Он, вероятно, заряжал свой пистолет.
— Скоро к нам придет подкрепление, — продолжал офицер, — через четверть часа около дома будет сто человек.
Француз спокойно произнес:
— Я буду отвечать, если все уйдут; я хочу свободно выйти отсюда и один пойти в лагерь. Иначе убейте меня здесь.
— Черт возьми, — воскликнул д’Артаньян, — да ведь это голос Атоса! Ах, канальи!
И шпага его сверкнула, выхваченная из ножен.
Монк остановил его, вышел вперед и сказал звучным голосом:
— Что здесь делается? Дигби, что это за пожар? Что за крики?
— Генерал! — вскричал Дигби, роняя шпагу.
— Генерал! — повторили солдаты.
— Что же тут удивительного? — спросил Монк спокойным, неторопливым тоном.
Потом, когда все смолкло, он продолжал:
— Кто поджег дом?
Солдаты опустили головы.
— Как! Я спрашиваю, и мне не отвечают! — возмутился Монк. — Я обвиняю, и никто не оправдывается! И еще не потушили пожара!
Солдаты тотчас бросились за ведрами, бочками, крючьями и принялись тушить огонь так же усердно, как прежде разжигали, но д’Артаньян уже приставил лестницу к стене дома и закричал:
— Атос! Это я, д’Артаньян! Не стреляйте в меня, дорогой друг.
Через минуту он прижал графа к своей груди. Между тем Гримо с обычным хладнокровием разобрал укрепления в нижнем этаже и, открыв дверь, спокойно стал на пороге, скрестив руки. Но, услышав голос д’Артаньяна, он не мог удержаться от возгласа изумления.
Потушив пожар, смущенные солдаты подошли к генералу во главе с Дигби.
— Генерал, — сказал Дигби, — простите нас. Мы сделали все это из любви к вам, боясь, что вы исчезли.
— С ума вы сошли! Исчез! Разве такие люди, как я, исчезают? Разве я не могу отлучиться, не сказав никому о моих намерениях? Уж не считаете ли вы меня обыкновенным горожанином? Разве можно атаковать, осаждать дом и угрожать смертью дворянину, моему другу и гостю, только потому, что на него пало подозрение? Клянусь небом, я прикажу расстрелять всех, кого этот храбрый дворянин не отправил еще на тот свет!
— Генерал, — смиренно произнес Дигби, — нас было двадцать восемь человек. Восемь из них погибли!
— Я позволяю графу де Ла Фер присоединить к этим восьмерым двадцать остальных, — сказал Монк, подавая Атосу руку. — Идите все в лагерь. Дигби, вы просидите месяц под арестом.
— Генерал!..
— Это научит вас в другой раз действовать только по моим приказаниям.
— Мне приказал лейтенант…
— Лейтенанту не следовало давать вам таких приказаний. Он будет арестован вместо вас, если действительно поручил вам сжечь этого дворянина.
— Это не совсем так, генерал: он приказал доставить его в лагерь, но граф не хотел идти.
— Я не хотел, чтобы грабили мой дом, — произнес Атос, выразительно глядя на Монка.
— И хорошо сделали. В лагерь!
Солдаты ушли, опустив головы.
— Теперь, когда мы одни, — обратился Монк к Атосу, — скажите мне, граф, почему вы непременно хотели остаться здесь? Ваша фелука так близко…
— Я ждал вас, генерал. Не вы ли назначили мне свидание через неделю?
Красноречивый взгляд д’Артаньяна показал Монку, что два друга, храбрые и честные, не сговаривались похитить его. Монк уже знал это.
— Сударь, — сказал Монк д’Артаньяну, — вы были совершенно правы. Позвольте мне сказать несколько слов графу де Ла Фер.
Д’Артаньян воспользовался свободной минутой, чтобы подойти к Гримо поздороваться.
Монк попросил у Атоса позволения войти в его комнату. Она была еще полна обломков и дыма. Более полусотни пуль влетели в окно и избороздили стены. В комнате стоял стол с чернильницей и принадлежностями для письма. Монк взял перо, написал одну строчку, подписал свое имя, сложил бумагу, запечатал перстнем и отдал послание Атосу.
— Граф, — сказал он, — будьте так добры отвезти это письмо королю Карлу Второму. Поезжайте тотчас же, если ничто не удерживает вас.
— А бочонки? — спросил Атос.
— Рыбаки, которые привезли меня сюда, перетащат их к вам на фелуку. Постарайтесь уехать не позже, чем через час.
— Хорошо, генерал.
— Господин д’Артаньян! — крикнул Монк в окно.
Д’Артаньян поднялся в комнату.
— Обнимите вашего друга и проститесь с ним. Он возвращается в Голландию.
— В Голландию! — вскричал д’Артаньян. — А я?
— Вы свободны и можете тоже ехать, но я очень прошу вас остаться. Неужели вы откажете мне?
— О нет! Я к вашим услугам, генерал.
Д’Артаньян быстро простился с Атосом. Монк наблюдал за ними обоими. Потом он сам проследил за приготовлениями к отъезду, за отправкой бочонков на фелуку и, когда она отплыла, взял смущенного и расстроенного д’Артаньяна под руку и повел его в Ньюкасл. Идя под руку с Монком, д’Артаньян шептал про себя: «Ну-ну, кажется, акции „Планше и K°“ поднимаются!»
XXXI. Облик Монка обрисовывается
Хотя д’Артаньян теперь больше рассчитывал на успех, однако он не совсем понимал положение дел. Обильную пищу для размышлений давала ему поездка Атоса в Англию, союз короля с Атосом и странное сплетение его собственной жизни с жизнью графа де Ла Фер. Лучше всего, казалось ему, предоставить себя судьбе. Была допущена неосторожность: хотя д’Артаньяну вполне удалось желаемое, хорошего из этого ничего не вышло. Все погибло, значит, теперь уже нечего было терять.
Д’Артаньян прошел с Монком в лагерь. Возвращение генерала произвело впечатление чуда, так как все считали его погибшим. Но суровое лицо и ледяной вид Монка словно спрашивали у обрадованных офицеров и восхищенных солдат о причине такого ликования. Лейтенант встретил Монка и рассказал ему, какое беспокойство причинило всем его отсутствие.
— Но о чем же вы беспокоились? — спросил Монк. — Разве я обязан во всем давать вам отчет?
— Но, генерал, овцы без пастуха могут испугаться.
