Пламя над Англией - Мейсон Альфред (читаем книги txt) 📗
С этими двумя, торчащими за дверью, придется идти на отчаянный риск. Солдаты перешептывались, не понимая, что произошло и происходит в безмолвной хижине. Робин решил сыграть на их суеверных страхах и воспользоваться неожиданностью. Шпага только помешает ему, к тому же ей не устоять против алебарды. Юноша снова поставил ее у стены острием к полу. Затем он извлек факел из досок табурета – за исключением его мерцающего пламени в хижине было по-прежнему темно и тихо.
Робин ощутил воодушевление, собираясь использовать еще один старый трюк. Только бы он сработал! Если бы в хижине было светло, и кто-нибудь находился в комнате, то он бы увидел на лице юноши довольную усмешку.
Повернувшись к двери, Робин бесшумно отпер ее и медленно, дюйм за дюймом, отворил. На фоне ночного неба он мог разглядеть только силуэты двух мужчин, державших пики наготове.
Но они вовсе не могли его видеть, так как на нем был черный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо. Робин открыл дверь настежь неторопливо и бесшумно, словно за ее ручку держалась сама смерть, приглашая посетителей войти. Он услышал, как один из солдат резко вдохнул воздух и отшатнулся, а другой зашептал молитву своему святому. Тогда во тьме хижины юноша издал стон и снова замолчал.
– Придется войти, – заметил один из солдат.
– Конечно, – согласился другой.
Но в их дрожащих голосах звучало сомнение, и оба сделали шаг назад от чернеющего дверного проема.
Робин, понимал, что время пришло, он двинулся к двери.
– Madre de Dios! – простонал он, останавливаясь и склонив голову на косяк, в позе человека, пораженного страхом. – Какой ужас!
Один из солдат шагнул вперед.
– Сеньор капитан, что случилось? – спросил он, подняв вверх алебарду.
– Этот человек, он…
Произнося эти слова, Робин взмахнул рукой и вонзил кинжал в грудь солдата. Когда тот упал, его товарищ повернулся и ринулся наутек. Сбросив плащ, юноша помчался за ним. Нельзя было допустить, чтобы солдат добрался до домов в начале улицы. К счастью для Робина, он был моложе и бегал быстрее. Через несколько ярдов он настиг беглеца. Тот с отчаянным воплем обернулся, бросил пику и схватился за короткую шпагу, висевшую на бедре. Но прежде чем он успел извлечь ее из ножен, Робин бросился на него. Прижав ногами руки противника к бокам, он схватил его за горло и, увы, повел себя так, как не стал бы вести ни один итальянский дворянин, говорил ли он по-испански с акцентом или нет. Юноша поднял голову и изо всех сил боднул ей врага в лицо, услышав хруст костей носа с радостью обыкновенного дикаря. Оставлять солдата в живых было нельзя, и Робин вонзил кинжал ему в горло.
По мнению юноши, у него оставалось всего несколько минут. Схватка подняла немалый шум. Правда, если лязг оружия свет факела и вопли стражей инквизиции разбудили кого-нибудь из обитателей близлежащих домиков, то скорее всего они спрячут головы под одеялом. Однако, через некоторое время после восстановления спокойствия любопытные начнут вылезать наружу, и соберется небольшая толпа. Взяв за плечи труп солдата с перерезанным горлом, Робин подтащил его к хижине и бросил внутрь, поступив также с другим стражем, который обращался к нему «сеньор капитан». Он все еще оставался первобытным дикарем, отбросившим все хорошие манеры и изящество молодости. Вынув из двери ключ, юноша застыл, прислушиваясь, не раздастся ли в темноте вздох или стон, показывающие, что один из солдат еще жив. Но все было тихо, как в могиле. Он думал о мертвых врагах подобно древнему египтянину, как о рабах, убитых для того, чтобы они сопровождали его отца в путешествии через реку смерти. Закрыв дверь, он запер ее снаружи и вытащил ключ.
Сделав два шага, Робин остановился. С детских лет он мечтал об аутодафе во имя мести за Джорджа Обри, которое сделает багровым все небо. Юноша испытывал сильное искушение вернуться, зажечь полусгоревший факел и устроить здесь вместо Атлантики погребальный костер, который долго будут вспоминать с ужасом.
Но его удержала мысль о своем добром друге Джованни Фильяцци, который помогал ему, не задавая вопросов и, возможно, идя на риск. Через сады он выбрался на дорогу в Сеговию, где его ожидал Джакомо Ферранти с двумя лошадьми и мулом.
– Наши планы изменились, Джакомо, – сообщил он садясь в седло. – Мы должны вернуться быстро, но не слишком.
Когда они ехали вдоль берега реки, Робин швырнул в воду ключ от хижины. Вокруг было мало людей, и никто их не окликнул. Но, подъезжая к дому Фильяцци, стоящему на улице, где теперь раскинулся парк, они услышали шум толпы и увидели мерцание огней. Робин испуганно натянул поводья, но Джакомо объяснил:
– Это его превосходительство вернулся из Эскуриала.
Конечно, нелепо было предполагать, что власти успели узнать о событиях на Калье де Форкас и принять меры.
– Джакомо, отведи лошадей в конюшню, почисть их и проследи, чтобы не осталось никаких признаков того, что их выводили этим вечером. Потом приведи мула назад с багажом и деньгами.
Робин спешился и, завернувшись в плащ, пробрался сквозь толпу к двери. Стоящий там Андреа собирался остановить его, но он сдвинул капюшон с лица, вошел в дом и поднялся по лестнице.
Когда Джакомо, выполнив поручения, принес багаж в комнату Робина, он нашел там не Карло Мануччи, а Джузеппе Марино, ожидавшего его.
– Одежду, которую ты купил, Джакомо, будешь носить ты. Деньги здесь?
Открыв холщовую сумку, юноша протянул ее слуге.
– Наполни свои ладони, Джакомо.
Но Джакомо отступил назад.
– Я поеду с вами, сеньор.
– Нет, Джакомо.
– Сеньор, я отлично знаю, что вечером произошли неприятности. Тем больше для меня причин вас сопровождать.
Робин был тронут его настойчивостью, но покачал головой.
– Я привык к тебе, Джакомо. Мы много времени провели вместе и стали добрыми друзьями. Твою преданность я буду помнить, даже если доживу до того времени, когда Эскуриал превратится в руины. Если бы мне грозила только та опасность, о которой ты упомянул, я бы, конечно, взял тебя с собой. Но, увы, Джакомо, в том, что мне предстоит сделать, тебе нет места. Пожми мне руку в память о нашей дружбе. Вот так! А теперь запусти ее в сумку и наполни как следует.
Когда Джакомо вынул из сумки руку, полную золотых монет, в его глазах блестели слезы.
– А сейчас, – продолжал Робин, – попроси Андреа узнать у его превосходительства, не может ли он уделить несколько минут Джузеппе Марино. Потом отведи мула на дорогу в Толедо и жди меня там.
Вскоре Андреа Ферранти постучал в дверь. Робин, успевший наполнить золотом кожаную сумочку на поясе и завязать большую сумку, последовал за ним в спальню, где Джованни Фильяцци сидел в халате над бокалом подогретого вина. Когда он увидел Робина, его лицо смягчилось.
– Оставь нас, Андреа, и стой у двери, не впуская никого!
Когда они остались вдвоем, Робин положил сумку на стол.
– Возможно, синьор, что в ответ за вашу доброту ко мне я возложил на ваши плечи много беспокойства.
– Мои плечи достаточно широки, Робин. И было бы странным, если бы я не проявил любезность к безымянному другу в Лондоне и мальчику, который много страдал и нашел дорогу к моему сердцу. – Он поднялся и положил руки на плечи Робину, лицо которого исказила гримаса боли, а из груди вырвалось рыдание. – Сядь и выпей со мной.
Усадив Робина, он налил ему полный бокал подогретого портвейна, а затем снова опустился на стул, не задавая вопросов.
– Повсюду ищут Карло Мануччи, синьор, – сообщил Робин и печально добавил: – Завтра начнется настоящая погоня.
– Карло Мануччи? – с недоуменным видом переспросил Фильяцци. – Кто это? Очевидно, итальянец.
– Могут начаться расспросы, – продолжал Робин.
– У меня? – усмехнулся граф Джованни. – Если это произойдет, мне придется выяснить у моего доброго друга короля Филиппа, должен ли я в разгаре труднейшей работы, убеждая генуэзских банкиров одолжить ему деньги, в которых он так отчаянно нуждается, подвергаться расспросам о каком-то неведомом Карло Мануччи. Знаешь, я сильно сомневаюсь, существует ли вообще этот парень. Давай лучше выбросим его из головы.
