Ост-Индский вояж (СИ) - Волошин Константин (книги бесплатно читать без TXT, FB2) 📗
Лагерь устроили за пределами города, раскинув шатры и шалаши, благо на дворе было лето и лишь комары и редкий дождик омрачали жизнь всего войска.
— Сафрон, тут кроме нашего Болотника, другой казак властвует. Слыхал?
— Слыхал. Юрка Беззубцев. Тоже с Дона. Но у него и запорожцы имеются.
— Сегодня видел царевича Димитрия. Не понравился он мне. Слишком задаётся и ставит из себя… Верно ли, что он не ложный?
— Разбери их тут! Слухи один другому про́тивные, а что мы можем тут?..
— А ты упрекаешь меня в желании заполучить добра поболее. А зачем тут горбиться и кровушку проливать? Хоть так возместить тяготы жизни.
— Да ладно тебе, Данилка. Пашкова Истому встречал?
— Это тот, что тоже в атаманах ходит? Встречал. Пыжится, как и остальные. Вот бы хотелось послушать кого из них в откровенном разговоре. Интересно, что у них на уме?
— Как и у тебя, Данилка! Одна выгода их тревожит и подвигает на всякие там интриги и заговоры. Всяк ищет выгоду для себя. Вот и бегают от одного царя к другому. И всякий раз клятву и присягу на Святом Писании произносят. И что? Им нарушить любую клятву — что нам плюнуть. Противно!
— Что это ты, Сафрон? Не иначе, как что худое задумал. Признавайся!
— Пошёл ты, Данилка! Без тебя тошно на душе, а ты со своими вопросами!
— Ты это брось, десятник! Мне ты нужен здоровый и весёлый. У нас с тобой и так мало дружков, а ты так себя ставишь! Угомонись и живи полегче.
Вскоре Сафрон услышал от старого знакомца весть, что сильно его расстроила. Он вопросительно смотрел на казака и не мог поверить.
— Сам слышал, как князь Шаховский говорил, что они с Мишкой Молчановым устроили всё с этим царевичем.
— А кто такой этот Молчанов?
— Ещё тот прохиндей! Ещё с первым царём дружбу водил. Шастает по Польше и Угорщине, и мутит всех, собирает средства для продолжения смуты на Руси. Что-то ему от этого должно перепасть, уверен.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Я постоянно был поближе к царю, Димитрию Ивановичу, когда он рвался в Москву. И этого Мишку сам лично два раза сопровождал по делам к Польской границе. Ушлый мужик!
— Он что, знатного рода, этот Мишка?
— Какое там? Просто сын боярский или что-то такое. Вот и выслуживается.
— И что теперь делать нам, мне?
— Да что хочешь, Сафрон! Я, например, собираюсь отхватить для себя поболе, и до дому подамся. Раз такое дело, то больше нечего рисковать шкурой. Для кого? Ради этих бегунков-перебежчиков? Нет уж, перебьёмся!
Этот разговор сильно обеспокоил Сафрона. Вспомнил Данилку, и теперь его стремление поживиться на смуте не казались такими низкими. Главари здешние много хуже и жаднее.
И вот армии царевича снялись с лагерей и двинулись к Москве. Атаман Болотников вёл свою в том же направлении, и в ней где-то затерялся Сафрон, ведя свой десяток в авангарде, рыская по весям в поисках врага и провианта.
— Вот странное явление, Данилка, — говорил другу Сафрон. — Многие откровенно посмеиваются над царевичем, считая его самозванцем, а продолжают поддерживать. Что так?
— Все так же, друг! Выгоду ищут! Этим и держатся поблизости. Даже князья бегут к нему в надежде на победу и должности с землями. Разве не интересно, что половина воинства князя Трубецкого уже разбежалась по своим землям, разуверившись во всём, что им долдонят! Скоро в Москве будем!
— Да, ты прав. И города почти все сдаются без боя, и жители приветствуют нашего царевича, не видя, что этот самозванец лишь подделывается под царя.
— Говорят, что Истома Пашков скоро вступит в Москву. Он уже в Серпухове, а это совсем рядом. Его летучие отряду доходят до Коломенского, а это село для царей вроде бы для отдыха. Может, рванём к Пашкову?
— Тут сам чёрт не разберётся, а ты с меня чего-то хочешь! — Сафрон был несколько в замешательстве и ничего не мог сейчас принять.
— Однако, сам атаман сильно привержен царевичу, верит в него и всеми силами способствует ему в походе на Москву. Что бы это значило?
Сафрон не ответил. Ему тоже было странно такое поведение Болотникова, но разобраться в этом он не имел возможностей. Государственные мысли его не посещали. Однако, смута в голове нарастала.
Недавно сотник, куда входил десяток Сафрона, говорил со своими, и Сафрон был среди них. И вот что он услышал:
— Какие-то немцы тут сшиваются возле царевича. Это неспроста. И прежде такое было, когда всю Москву заполнили иноземцы, окружив царя. Мне это не по нутру как-то, ребята.
— Эти точно что-то замышляют, — раздался голос. — От них хорошего не можно ждать. Предадут во славу своей католической церкви.
— Предателейвсюду полно, друг мой, — ответил сотник.
Что он хотел этим сказать, Сафрон не уразумел, но осадок остался на душе и он поторопился уйти для размышления.
А вскоре в лагерь к Болотникову прибыла целая важная делегация во главе с купцами, братьями Мыльниковыми. Тотчас по лагерю поползли слухи, что те обещают открыть ворота Москвы, но требуют представить им подлинного царевича Димитрия Ивановича.
— Чего же наш атаман тянет и не привезёт нашего царевича? — говорили казаки в недоумении. — И тут же всё разрешилось бы.
— В том-то и дело, что многие полагают, что наш царевич не настоящий.
— Ну да! Как это, не настоящий? Какой же?
— А хрен его знает! Но москвичи требуют лицезреть его величество.
— Шуйский-то, царь московский, только и распускает слухи про нас и про всякие ужасы, войди мы в Москву. И то верно.
— Заткнись и помалкивай, пока цел! Гляди, услышит кто — головы не снести!
Казаки притихли, но сомнения росли.
— Пока мы тут толчемся, царские воеводы укрепляют свой лагерь в Замоскворечье, — подал голос пожилой казак, часто ходивший в разведку. — Родичи царя там богуют.
Пока войско Болотникова и Пашкова стояли в бездействии, соглядатаи царя шныряли по лагери беспрепятственно, и вели тайные переговоры с начальниками мятежников. И вскоре по лагерю лёгкий слушок пополз, что их командир Прошка Ляпунов, из именитых дворян, тоже принимает таких посланников царя.
— Брехня! Прошка сам перешёл к нам на службу. Царевич его обласкал и обещаниями завалил. Не будет он менять это на посулы Васьки Шуйского.
— Кто их знает, — ответил один из десятников, оглаживая бороду. — У них своя игра. Нам туда ходу нету. Одначе, вижу, как часто бегут туда-сюда, и в голове что-то складывается.
— Это верно, — подметил другой казак, и все переглянулись. — Однако кто поверит тебе, Флорка? Молчи уж…
И тут Болотников отдал приказ на штурм лагеря царских войск. Десятка Сафрона стояла вблизи ставки атамана. Видно было, как Ляпунов, возбуждённый предстоящей схваткой, подскакал к атаману и что-то бойко говорил. Болотник согласно махнул рукой, и большой отряд Ляпунова помчался в атаку. Следом поскакали лавы казаков, и среди них Сафрон с десятком своих казаков.
Опустив саблю в руке, он высматривал в пыли задние ряды ляпуновских всадников и в голове лишь одна мысль блуждала: «Хоть бы под картечь не попасть, остальное поправимо!»
И удивился, что пушки «гуляй-поле» тотчас смолкли, а потом все завопили, поворачивая коней и матерясь нещадно:
— Изменник Ляпунов к царю побежал! Предатель! Вертаем коней, казаки! Нас всех сейчас перебьют!
— Казаки! — прокричал тотчас Сафрон. — Вертай коней! Назад! Нас предали!
Казаки успели отскакать несколько десятков саженей, как пушки опять начали палить, поражая казаков, хотя и не так сильно. Войско огласилось воем, проклятьями и угрозами, но сражение уже было проиграно. Болотников отдал приказ отходить на позиции сзади. В Заборье отослали большой отряд в резерв.
— Вот тебе и слухи! — шептались казаки. — Выходит, все верно! Ляпунов перебежал, а на нас движется воодушевлённое войско царя. И воеводы у него довольно знатные. Мстиславский и Воротынский.
— Им что, они завсегда в выигрыше, а нам отдувайся! Всё на простого людишку наваливают, а сами гребут под себя.
— Эх! Чего гутарить-то! Всякое бывало, но всегда наверху будет боярин.
