Воронья Кость (ЛП) - Лоу Роберт (книги хорошего качества .txt) 📗
— Дождь кажется забавным, когда хлещет из водостока, а ты сидишь под крышей, в тепле и выглядываешь наружу, — мрачно сказал Хальфдан, воины рассмеялись и заметили, что он совсем раскис. Кэтилмунд пошутил, что Хальфдан не прочь пересидеть битву в тёплом местечке вместе с Берлио. Её имя и мысли о ней, или о нём, что теперь стал ей, заставили всех умолкнуть, шелестел лишь дождь, а они тем временем двинулись вперёд, спотыкаясь о кочки и проваливаясь в ямы. Воронья Кость понятия не имел, где они точно находятся, но, в конце концов, все остановились, тяжело дыша, словно быки, раздувающие ноздри. Снова протрубили рога.
Даже самые суровые воины, кроме Мурроу, конечно же, не были рады дождю, капли падали с неба, словно камушки. Они били в лицо, стекали под кольчугу, впитывались в шерстяную рубаху и скатывались по шее. Сапоги промокли насквозь, с кос капала вода, и Воронья Кость мрачно размышлял — бывает ли вообще в Ирландии другая погода.
— И это вы называете дождём? — спросил Мурроу, довольно ухмыляясь, словно свинья в грязной луже.
— Похоже, только ты да он не обращаете на дождь внимания, — отозвался Хальфдан и, смахнув дождевые капли с бороды, указав на каменное изваяние поблизости. — Как думаешь, Воронья Кость, кто это такой?
Воронья Кость не знал. Выветренный и загаженный птицами камень высотой в половину роста мужчины с вырезанным на нём барельефом — юноша одной рукой держит собаку за шкирку, другая рука поднята вверх, из выбоины на месте ладони торчит мокрый пучок травы. Лицо юноши, выщербленное и покрытое пятнами, выражало недоумение, отколотый нос усиливал его.
— Спроси Мурроу, — проворчал он, но великан лишь пожал плечами, смахнув с носа дождевые капли.
— Кто знает? Может это Кухулин [20]. Это — Тимайр, и здесь полно таких камней.
Тимайр, холм Тары, или Холм королей. Воронья Кость узнал, что здесь собирались ирландские правители и провозглашали Верховного короля. Здесь стояло множество столпов и памятных камней, и конечно же, обе стороны знали об этом. Подходящее место, чтобы встретиться и сразиться друг с другом без утомительных маршей в поисках противника.
Подходящее место сыграть в игру королей, тому, кто решает — кому жить, а кому умереть.
— Лучники!
Крик раздался откуда-то спереди, щиты поднялись, воины пригнулись. По щитам застучало, будто дождь усилился. Что-то впилось в траву рядом с ногой Вороньей Кости, но это оказалась не стрела, а камень, как сначала подумал Олаф. Нет, не камень, а гладкий кусок свинца.
— Пращи, — крикнул Мурроу. — Во имя Дагды, я ненавижу пращников больше, чем лучников.
Прозвучал звонкий удар и все разом вытянули шеи, озираясь вокруг. Брюти дрожащей рукой снял шлем и посмотрел на вмятину.
— Боги Ирландии, — воскликнул Мурроу, заметив удивлённый взгляд Брюти. — Да ты просто счастливчик, почти как настоящий Уи Нейлл.
Брюти потрогал вмятину на шлеме, куда угодил свинцовый снаряд, поднял голову и ухмыльнулся. Следующий снаряд с влажным чавканьем угодил ему в челюсть, разбрызгав во все стороны кровь и зубы. Мурроу нахмурился, глядя как мучительно умирает Брюти, дрожа, как испуганный кролик.
— Далеко ему до удачи Уи Нейллов, — сказал он, не отводя глаз от мёртвого тела, лежащего, словно соломенная кукла. — Держите щиты выше, парни.
— Напомни-ка мне ещё раз, — мрачно произнёс Мар, нарочито громко, чтобы услышал Воронья Кость, — почему мы, северяне, сражаемся на стороне ирландцев против других северян?
— Всё из-за какого-то топора, — проревел чей-то незнакомый голос, ярость наполнила Воронью Кость, ушибленная сторона головы запульсировала болью, и он гаркнул так, что вздулись жилы на шее.
— Потому что это моя судьба. Я Олаф, принц Норвегии, который однажды станет королём, и запомните это, если у вас есть мозги.
Затем он закинул щит за спину, взял в каждую руку по копью, и они двинулись вперёд. Кэтилмунд шагал справа, в одной руке копьё со знаменем, в другой меч, слева Ровальд со щитом, он должен прикрывать их обоих.
Дождь прекратился, но грязь чавкала под поступью множества ног, резкий запах недавно разрытой земли и вытоптанной мокрой травы заставлял чаще биться сердце, потому что именно так пахла жизнь и смерть.
Рога издавали лающие звуки, воины двигались вперёд, спотыкаясь о кочки, и достигли рощи, где под сенью деревьев укрылась дружина Гилла Мо. Воронья Кость вместе со своими людьми присоединились к ним, чувствуя, как влага капает с ветвей.
Взглянув на Кэтилмунда, Воронья Кость увидел его оскал, он знал, что если посмотрит в другую сторону, то увидит то же на лице Ровальда. Он чувствовал, как его собственный рот растянулся в хищном оскале; голова раскалывалась, а там, где шлем прилегал к месту ушиба, казалось, что из черепа торчит ледяная сосулька.
Бурая птица вспорхнула и села на ветку над его головой. Она выглядела утомлённой, ей приходилось порхать с ветки на ветку и прятаться в кустарнике от шороха тысяч ног, топающих в высокой траве, скрипа кожи и яростных криков. Воронья Кость внимательно наблюдал за птицей, она сидела на ветке и смотрела на него блестящими чёрными глазами, и вздрогнул, увидев в ней свою судьбу.
Где-то впереди раздался громкий крик и громовой лязг, словно захлопнулась гигантская дверь, — то столкнулись две стены щитов. Две линии сошлись вместе, там царила толчея и суматоха, оттуда раздавались приглушённые крики и вопли, но Воронья Кость ничего этого не видел.
Слева раздался оглушительный рёв, — воины Лейнстера бросились в атаку, выкрикивая, что они идут освободить своего короля, взятого в заложники правителем Дюффлина Олафом Квараном: они кричали в надежде, что король услышит их из темницы.
Внезапно Воронья Кость заметил, что знамя Гилла Мо поднялось и опустилось, — один раз, два, три.
— Вперёд, — сражаемся в парах. Держитесь плотнее...
Если дружина короля вступала в бой, значит либо битва уже выиграна, либо победа уже близко. Воронья Кость забежал вперёд, вглядываясь вперед поверх голов, а тем временем, сомкнутые ряды растаяли перед ним, — похоже, началось преследование, и по крайней мере, в этой части поля битва выиграна.
Остальные тоже почувствовали это, побратимы запрокинули головы и издали оглушительный и раскатистый волчий вой Обетного Братства, выкрикивая свои имена. Синий флаг развевался по ветру, побратимы начали спотыкаться о лежащие тела, их глаза горели, они увидели спины бегущих, всё это напоминало погоню котов за мышами.
Воронья Кость упал на колени, споткнувшись о труп, и поднялся, опираясь на одно копьё, а затем замер, взглянув на маленькое тело, лежащее неподвижно лицом вниз.
— Ты не ранен? — спросил его подбежавший Кэтилмунд, тяжело дыша, Ровальд, отчаянно топая, приближался сзади. Воронья Кость ничего не ответил, а древком копья поддел и перевернул тело.
Маэлан, его детское личико, в том месте, где рубанул клинок, превратилось в месиво из кости и крови. Собственный отец не узнал бы сына.
Но это уже было неважно, — двумя шагами далее они обнаружили отца мальчика, который уже не сможет опознать кого-либо вообще. Конгалах лежал на спине, уставившись в небо, в одной руке меч, другой он зажимал разрез на кольчуге на животе, лужа густой чёрной крови растекалась под ним.
— Вот дерьмо, — произнёс Мурроу, увидев их. — Не самый удачный денёк для Уи Нейллов и Гайлеанга — неужто вон те и виновны во всём это?
Воронья Кость взглянул туда, куда указывал бородатым топором Мурроу и увидел, как плотная группа воинов с поднятыми щитами неутомимо отступает, защищая человека в центре. Рядом с ним, словно огромное дерево посреди луга, возвышался великан с копной светлых волос и без шлема.
— Господи, — пробормотал Мар, — да он здоровее тебя, Мурроу мак Маэл.
— Значит, ему выше падать, — ответил Мурроу, с задумчивым видом, опираясь на рукоять топора; Воронья Кость уже дал знак двигаться вперёд, он понял, что это вождь в окружении личной дружины, и ноги сами понесли его к врагам, ведь он жаждал славы, как и подобает настоящему принцу.
