Авантюристы (СИ) - Турбин Андрей (библиотека книг .TXT) 📗
— Настоящий Самсон-богатырь в юбке! — возвышенно заметил успевший приложиться к бутылке консультант. — Господ полицейских вы здорово напугали!
Нарышкин отвел глаза, вспомнив, как «не разбирая брода» мчался вдогонку за фальшивой Анастасией по набережной, пока не наткнулся на компанию будочников, кои по случаю приезда высоких гостей на ярмарке расплодились, будто сорняки в нерадивом огороде. От растерянности служители закона даже не оказали сопротивления разъяренной даме…
— Какой там Самсон. Скорее уж, Аника-воин! — подумал Сергей.
— Наскочил на них как вихорь, — рассказывал Рубинов. — Только эполенты в разные стороны полетели…
— М-да, кажется, вышло слишком шумно, — пробормотал Нарышкин. — Ну, так ведь они меня остановить пытались!
— Где уж им такого мерина захомутать! — буркнул «в сторону» Степан, съежив кислую физиономию.
— Поговорим лучше о деле, — поспешил сменить тему «Гроза морей». — Так больше не может продолжаться! — заявил он. — По правде сказать, мне эти поиски уже поперек горла…
— И мне тож в кулак свистеть опостылело! — пожаловался Степан, не меняя прокислого выражения лица. — От толкучести людской уже мозоль на глазах. Катюха, вон, хоть с паперти мелочь горстями приносит!
— Вчера полторы рубли набежало! — похвасталась Катерина. — А в четверьх чуть было не прибили меня. У них там все места укуплены. Спасибо Терентий Иваныч заступились. Теперь не трогают.
— Надо что-то предпринять! — Нарышкин в раздражении стукнул кулаком по столу. — Опять же, немцы наши уже косятся. Заубер пивом угощать перестал. Я уж и не знаю, за кого он меня в этом проклятом бабьем наряде принимает!
— Ну, это еще полбеды! — влез в разговор Аскольд. — Сунуть им лишнюю копейку в карман — по новой залюбят!
. — Где уж там, лишнюю… уже шестую бусину в размен пустили! — нахмурился Сергей.
— Этак никаких жемчугов не напасешься! — поддержал Степан, покосившись в сторону бывшего антрепренера.
— Мне казалось, что найти Трещинского с его бандой не составит труда, а на деле выходит, что проще разыскать иголку в стоге сена! Актриса меня, разумеется, не узнала, но кто может сказать, когда она снова появится на ярмарке? Мы опять можем бродить там неделями и никого не найти! Пароход как предмет наблюдения отпадает, а из капитана вытрясти ничего не удастся, по крайней мере — в ближайшее время. Итак, мы возвращаемся к тому, с чего начали, то есть к топтанию на месте!
— Вот ежели бы их чем ни будь подманить, — подал голос Терентий. — Так, чтобы эти бакланы сами клюнули и к нам выползли. А мы их тогда вместе с кладом — цоп! За причинное место — и на солнышко!
— Черт возьми, а это мысль! — вскричал Нарышкин. — Молодец, дядька Терентий! Как же это я сам не догадался! Вот только чем мы их подманим…
Сергей принялся мерить шагами комнату.
— А на что он допреж клевал? — спросила неожиданно Катерина.
— Кто? — не понял Сергей.
— Ну, этот, который… Терещинский?
Нарышкин на минуту задумался, а затем хлопнул себя пятерней по лбу:
— Странно, что я не подумал об этом раньше. Он же театрал завзятый! Раньше не пропускал ни одной премьеры! Последние деньги за места в ложу платил! Театры! Вот где надо было бы его поискать, а теперь уж должно быть поздно… Он за это время, пожалуй, все уже пересмотрел!
Сергей посмотрел на полусонного консультанта, который сидел в углу и вяло обмахивал себя веером.
— Что у нас там с премьерами, господин Рубинов?
— В ближайшие дни не предполагается, — встрепенувшись, подал голос лысый антрепренер. — Мочальский-Волгарь уже сорвал все аншлаги и укатил в Самару. Купидонов здесь, но на него мало кто ходит. Да-с, пыл у него уже не тот! А Юрьев-Юрьский ожидается только в следующем месяце, когда пойдет самый наплыв-с… Шапито и балаганы, как я понимаю, не в счет?
— Разумеется, нет. Нужна театральная премьера, какой-нибудь новый спектакль или бенефис…
Аскольд-Антон вздохнул: — Откуда же его взять?
Нарышкин снова зашагал по комнате. Остановился. Достал из погребца бутыль вина. Сделал затяжной глоток…
— Мы сами можем создать премьеру!
— Как-с? — не понял Рубинов.
— Что? — в голос спросили Степан, Катерина и Терентий.
— Мы сами будем делать театр! Снимем сцену, расклеим афиши, дадим объявление в газету, а когда в день премьеры явится Трещинский, мы его тут как раз за причинное место и возьмем! — Сергей возбужденно потер руки.
— Да, но как все-таки быть с самим спектаклем? — Антон-Аскольд в недоумении пожал плечами. — Если соберется народ, а спектакля не будет, то, пожалуй, могут, хе-хе-хе, мордасы в битое мясо превратить! Вот, я помню, как-то в Ростове…
— М-да, об этом я не подумал, — Нарышкин потрепал вихры. Сделал новый глоток. — Когда соберется народ, мы можем вернуть деньги…
— Это делается заранее, сударь! Если вернуть деньги, когда соберется народ, то непременно скандал выйдет-с, — резонно заметил Аскольд-Антон. — Уж вы мне верьте-с! Непременно выйдет скандал, с мордобитием и полицией! Я на этих делах уже настрыкался!
— Постой, постой… Ты же говорил, что у тебя пьеса есть! Ну, что-то там про отраву и… галантерею.
Антон-Аскольд выдержал изрядную паузу, а затем скромно опустил голову.
— Пиеса называется «Отравленная туника, или наказанные пороки».
— Ну вот! — радостно воскликнул Нарышкин. — Как раз то, что нужно! Туники, фавны, потом эти… креатиды… прочая древнегреческая белиберда. На такое Трещинский клюнет наверняка!
— Вообще-то, действие происходит в Византии! — с некоторой обидой в голосе сказал бывший герой-любовник.
— Какая разница! Греция, Византия… Главное, чтобы мы могли попробовать сыграть это сами. Что там у тебя в пьесе происходит?
Антон-Аскольд достал со дна своего объемистого саквояжа пухлую растрепанную рукопись, откашлялся, с достоинством оглядел всех присутствующих и принялся рассказывать.
— Византийская империя разлагается!
— Это как разлагается, как рыба что ли? — задал первый вопрос дядька Терентий.
Автор пьесы не удостоил его ответом, лишь одарил холодным, колючим взглядом, промокнул вспотевшую лысину и продолжал:
— Во главе царствует император — базилевс Клавдий. Он стар, коварен и чрезвычайно сластолюбив…
Степан с тревогой взглянул на дочь и судорожно дернул кадыком.
— Супруга императора, Варения, влачит свои дни, изнывая от скуки и, хе-хе-хе, разврата-с, — Антон-Аскольд отодрал свои глаза от рукописи и почему-то тоже посмотрел на Катерину. — Императрица молода, хороша собой, но, увы — коварна, распутна и до крайности сластолюбива!
Молодой стратиг Кориандр, любовник императрицы. Он хорош собой, но, хе-хе-хе…
— Тоже, небось, с душком, верно? — попытался угадать Терентий.
— Сластолюбив сверх всякой меры! — подтвердил Аскольд-Антон.
Степан зашелся внезапным приступом кашля.
— Имеется также молодой, подающий надежды кентарх, из местных, по имени Передокл…
— А кто это такой — «кентрах»? — пытаясь подавить кашель, проявил заинтересованность Степан.
— «Кентарьх» — это когда на одну половину лошадь, а на остальную — мужик! — жизнерадостно пояснил дядька, имевший некоторое смутное понятие о мифологии. — Верно я говорю, сударь?
— Ну, в общих чертах, — согласился «Гроза морей». — Только надо говорить не «кентарх», а «кентарв»!
История, как впрочем, и греческий никогда не являлись коньком Нарышкина, в гимназии он еле-еле тянул на «удовлетворительно». Позже, будучи юнкером, Сергей предпочитал лекциям выездку, фехтование, а также кулачные бои. В этих дисциплинах он добился в свое время блестящих результатов, но теперь, искоса поглядывая на Катерину, почему-то пожалел о пропущенных занятиях.
Тем временем Рубинов продолжал.
— Несмотря на молодость, кентарх доблестен, храбер и полон всяческих достоинств, но он самозабвенно любит императрицу…
— И этот баклан туда же! — хмыкнул Терентий.
— Это как же он ее любит, ежели он — конь?
