Басилевс - Гладкий Виталий Дмитриевич (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
– Великий царь заглянул в глубину моей души, – улыбнулся в ответ Тигран. – Я слышал от отца, что здешние горы полны дичи.
– И это чистая правда, – с воодушевлением подхватил царь. – У нас водится даже редкий по нынешним временам сирийский медведь. Когда я был молод, этих медведей было, конечно, значительно больше. Но мои ловчие знают места, где их до сих пор вполне достаточно для хорошей охоты. Я уже не говорю, что и другой дичи немало: горные бараны, козлы, олени, кабаны, лисы…
– Я готов отправиться в горы хоть сейчас, – горячо воскликнул Тигран.
– Ах, молодость… – рассмеялся царь, покачивая головой. – Таким был и я… О, боги, сколько лет прошло… – он задумчиво отхлебнул глоток вина из чеканного фиала. – Но как быть с ними? – смеясь, Антипатр указал на придворных: некоторые все еще прикладывались к кубкам с вином, но многие уже едва держались на ногах. – По-моему, им сейчас нужен только крепкий сон. Но, завтра, поутру, тебя, царевич, будут ждать лучший конь из моей конюшни и свора персидских гончих псов – подарок твоего отца. В горных долинах водятся косули и лани, а для охоты на них псы незаменимы. Кстати, в этот раз на охоту отправлюсь и я, – царь был уже изрядно навеселе. – Решено! – и он слегка надтреснутым голосом запел старинную застольную песню хаев, далеких предков арменийцев.
Песню подхватили приближенные царя, и вскоре удивительно стройное многоголосие выплеснулось через открытые стрельчатые окна дворца в хмельную городскую сутолку, влилось в гул и гам веселящихся простолюдинов и воинов гарнизона…
Ранним утром дворец царя напоминал разворошенный муравейник. Сонные, бестолковые с похмелья господа и слуги суетились, ругались, орали охрипшими голосами, разыскивая снаряжение и одежду. Охотничьи псы, приведенные ловчими раньше времени под стены дворца, тоже вносили свою лепту в бедлам, творящийся под носом каменноликих стражей из личной охраны царя. Наконец взревели рога, и на пороге царских покоев появился сам Антипатр, облаченный в шитые золотом охотничьи одежды. Ему подвели огромного широкогрудого жеребца, покрытого красной с золотом попоной, и царь с помощью конюших важно взгромоздился на некое подобие седла без стремян. Впрочем, конный выезд Антипатра был больше для вида – для того, чтобы в очередной раз внушить подданным мысль о крепком здоровье и завидной силе духа престарелого правителя. За стенами Ани-Камаха, подальше от людских глаз, царя ждали богато украшенные носилки с мягкими парчовыми подушками.
Под Тиграном был великолепный гнедой конь, подарок Антипатра. Малая Армения издревле славилась скакунами, но этот огненноглазый красавец превосходил своей статью всех жеребцов, когда-либо виденных царевичем. Довольный и радостный юноша, отменный наездник, гарцевал во внутреннем дворе, как кентавр, старательно избегая восхищенных взглядов дворцовых жеманниц, толпившихся у открытых окон и на балконах. И только когда до его слуха долетало их беличье стрекотанье, и он ловил в нем свое имя, щеки Тиграна окрашивались румянцем, и царевич поднимал коня на дыбы, чтобы продемонстрировать очередной трюк, на что был мастак.
Охота удалась на славу. Гончие псы, потомки боевых собак персов, голодные и злые как фурии, словно частым гребнем прочесывали долины. Испуганное зверье металось в редколесье, уповая на свои быстрые ноги, но кровожадные псы, пенясь от злобы и захлебываясь отрывистым лаем, настигали потерявшую голову дичь и остервенело рвали живую трепещущую плоть, с воем и визгом катая добычу по земле. Ловчие сумели поднять и двух медведей. Одного из них убил приближенный Антипатра по прозвищу Вартан Черный, дюжий детина с могучими плечами, а второго насадил на копье сам царевич Тигран. Упоенный охотничьим подвигом, юноша вихрем носился по долине, под свист ветра напевая какую-то дикую варварскую песнь без слов.
Антипатр, с удовольствием прислушиваясь к звукам псовой охоты, блаженствовал в тени огромного дерева на пригорке. Он сидел на куче подушек и попивал легкое сухое вино, хорошо утоляющее жажду и возбуждающее аппетит. В сотне локтей от него слуги расчищали площадку для костра и свежевали первую дичь – двух молодых косуль. Носилки царя стояли неподалеку, там же отдыхали уставшие носильщики, с завистью посматривая на кувшин охлажденного вина, стоящий перед их господином. Стольники царя таскали к костру дрова и расстилали ковры для охотничьей трапезы.
– Ахей, мой господин, тебе подарок! – к пригорку, где сидел царь, прискакал Вартан Черный и, смеясь, достал из охотничьей сумки двух детенышей леопарда.
Пушистые зверьки угрожающе рычали, царапались и кусались. Вартан спрыгнул на землю и, держа их за загривки, подошел к Антипатру.
– Их мать мы не нашли, псы потеряли след, – объяснил Вартан Черный, быстро сооружая из сыромятных ремешков подобие ошейников для перепуганных мальцов.
– Царский подарок, – рассмеялся довольный Антипатр и налил полный фиал вина. – Испей, мой верный Вартан, в знак благодарности.
– Слава великому царю! – вскричал Вартан Черный, одним махом осушил фиал и вскочил на коня. – С твоего позволения, господин, я продолжу охоту.
– Поезжай, – милостиво отпустил его царь, улыбаясь, и принялся тормошить повизгивающих зверенышей…
За этой картиной наблюдали две пары глаз.
Одна из них принадлежала одетому в звериные шкуры человеку, похожему на дикого горца. Он притаился чуть выше пригорка, где сидел царь. У его пояса висел короткий меч, а рядом лежал небольшой, но тугой лук, удобный для охоты в лесах. Человек с настороженностью хищного зверя всматривался в действо, развернувшееся перед его взором, и пытался понять незнакомую речь, на которой изъяснялись охотники.
Другая пара глаз сверкала неистовым зеленовато-желтым огнем из-подо лба громадной пятнистой кошки. Это была мать пойманных Вартаном Черным зверенышей. Ее красновато-желтая в черных пятнышках шкура отливала золотом, короткие уши были прижаты к голове, пасть открыта, с громадных острых клыков капала слюна. Преследуя похитителя своих детенышей, самка проделала большой путь по горным зарослям, и теперь отдыхала, учащенно дыша и временами судорожно позевывая. Глаза пятнистой хищницы были прикованы к Антипатру, игравшему со звернышами, и дикая ярость матери, потерявшей детей, изредка вырывалась наружу тихим угрожающим шипением. Но самка была матерым зверем, она не спешила броситься на врага – выжидала, и медленно, ползком, подбиралась поближе, чтобы вонзить ему в шею клыки.
Антипатр, посмеиваясь, щелкнул пальцем по носу одного из зверенышей, попытавшегося цапнуть царя за руку. Маленький леопард, получив удар по самому уязвимому месту, отчаянно завизжал, будто заплакал. Этого самка стерпеть не смогла. Словно огненный вихрь промчался сквозь заросли, и свирепая хищница одним могучим прыжком оказалась на спине беспечного, ничего не подозревающего Антипатра.
Царя спас высокий замшевый воротник охотничьей куртки. Зубы зверя только оцарапали шею Антипатра, от нежданного удара скатившегося кулем с пригорка. Но самка догнала его и стала рвать одежды. Помощи царю ждать было неоткуда – перепуганные носильщики с криками разбежались кто куда, телохранители ушли по дрова, а повара были вооружены только ножами.
Неожиданно из чащи выскочил человек в звериных шкурах и быстрее лани подбежал к Антипатру, свернувшемуся клубком, чтобы не дать хищнице добраться до горла. Сверкнул меч, самка с визгом отскочила в сторону, но тут же стремительным скачком упала на грудь отважного спасителя – человек в звериных шкурах, опасаясь задеть царя, только легко ранил хищницу, чтобы отвлечь ее внимание.
Потрясенный Антипатр во все глаза наблюдал за поединком. Отбросив меч в сторону, человек в звериных шкурах с невероятным хладнокровием сжал железными пальцами горло зверя. Разъяренная до безумия хищница терзала когтями грудь храбреца, но он, казалось, не обращал внимания на боль и кровь, струящуюся из многочисленных ран. Наконец движения зверя стали вялыми, по цепенеющим мышцам пробежала дрожь; торжествующе улыбнувшись, человек достал нож, коротким точным ударом пронзил сердце самки и небрежно швырнул ее на землю.
