Предводитель волков - Дюма Александр (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Люби себя одного, Тибо!
— Да, смейся.
— Я не смеюсь. Разве до того, как я предстал перед твоими глазами, ты не смотрел алчно на чужое добро?
— И все из-за несчастного оленя, какие сотнями пасутся в этом лесу!
— Ты думал, что хочешь только оленя, Тибо, но желания следуют одно за другим, как ночь идет за днем, а день — за ночью.
Пожелав оленя, ты захотел иметь и серебряное блюдо, на котором должно быть подано его мясо; к серебряному блюду потребовались бы слуги: один принесет мясо, другой разрежет его.
Честолюбие, подобно небесному своду, кажется ограниченным горизонтом, но охватывает всю землю.
Ты пренебрег невинностью Аньелетты ради мельницы вдовы Поле; не получив мельницы, ты захотел дом бальи Маглуара, а дом бальи Маглуара утратил для тебя всякую привлекательность, стоило тебе увидеть замок графа де Мон-Гобера.
О, из-за твоей завистливости ты по праву принадлежишь падшему ангелу, нашему с тобой хозяину; только ты слишком глуп для того, чтобы извлекать выгоду из причиненного другому зла, и, быть может, тебе лучше было оставаться честным.
— О да, — печально отозвался башмачник. — Только теперь я понял, насколько справедлива пословица: «Не рой другому яму — сам в нее попадешь!»… Но, в конце концов, — добавил он, — разве не могу я снова стать честным?
Волк усмехнулся.
— Ох, парень, — сказал он, — дьявол может, взяв человека за один волос, увести его в ад. А ты считал когда-нибудь, сколько волос на твоей голове ему принадлежит?
— Нет.
— Не могу точно сказать, сколько твоих волос принадлежит ему, но могу сказать, сколько их осталось тебе. Всего один. Ты сам видишь, что упустил время, когда мог раскаяться.
— Почему, — спросил Тибо, — если дьяволу достаточно одного волоса, чтобы погубить человека, почему же Господу будет этого мало, чтобы человека спасти?
— Попробуй.
— Впрочем, заключая с вами эту злополучную сделку, я не думал, что связал себя.
— Ох, до чего люди нечестные! Ты не заключил договора, отдав свои волосы, глупец? С тех пор как люди изобрели крещение, мы не знаем, как их ухватить; за те услуги, что мы им оказываем, они отдают нам часть своего тела, которой мы можем завладеть. Ты уступил нам свои волосы; они крепко держатся, ты сам в этом убедился, и они не останутся у нас в когтях… Нет, нет, Тибо, ты наш с той самой минуты, как на пороге твоей хижины тебя посетила мысль о вымогательстве и обмане.
— Значит, — воскликнул Тибо, вскочив и в ярости топнув ногой, — значит, я погиб для будущей жизни, не получив никакого удовольствия от этой?
— Ты еще можешь получить его, Тибо.
— Каким образом?
— Твердо ступив на путь, на котором оказался случайно, и решительно требуя то, чего желал тайком, — одним словом, открыто перейдя на нашу сторону.
— И как мне это сделать?
— Занять мое место.
— А заняв его?
— Приобрести мою власть; тогда тебе нечего будет желать.
— Если ваша власть так велика, если она дает вам все богатства, к которым я стремлюсь, как же вы от нее откажетесь?
— Обо мне не беспокойся. Хозяин, которому я приведу слугу, щедро наградит меня.
— И заняв ваше место, я приму ваш облик?
— Да, на ночь; но днем ты будешь снова становиться человеком.
— Ночи долгие, темные и полны ловушек; я могу погибнуть от пули егеря, моя лапа может попасть в капкан — и прощай богатство, прощайте почести.
— Нет эта шкура непроницаема для железа, свинца и стали… Пока она будет покрывать твое тело, ты не только неуязвим, но и бессмертен. Один только раз в году, как все оборотни, ты станешь волком на двадцать четыре часа, и в течение этих суток будешь так же смертен, как все другие. Мы с тобой познакомились ровно год назад, как раз в такой роковой для меня день.
— А, — сказал Тибо, — теперь понимаю, почему вы так боялись зубов собак сеньора Жана.
— Когда мы договариваемся с людьми, нам запрещено лгать, мы должны говорить им все: они могут принять наши условия или отказаться.
— Ты расхваливал передо мной власть, которую я могу приобрести; что ж, посмотрим, насколько она велика.
— Так велика, что самый могущественный король не сможет с тобой соперничать: королевская власть ограничена человеческими возможностями.
— Буду ли я богат?
— Так богат, что станешь презирать богатство, потому что одной силой желания станешь получать все, за что люди платят золотом и серебром, а кроме того — то, что чародеи получают с помощью заклинаний.
— Я смогу отомстить своим врагам?
— Твоя власть творить зло будет безграничной.
— Сможет ли женщина, которую я полюблю, оставить меня?
— Ты станешь господствовать над себе подобными, они будут в твоей власти.
— И ничто не поможет им уйти из-под нее?
— Только смерть, которая сильнее всего.
— И я могу умереть в один из трехсот шестидесяти пяти дней?
— В один-единственный; в другие дни ни железо, ни свинец, ни сталь, ни вода, ни огонь не одолеют тебя.
— И за твоими словами не скрывается никакая ложь, никакая ловушка?
— Никакой ловушки — слово волка!
— Согласен, — сказал Тибо. — Пусть я буду волком двадцать четыре часа, а все остальное время — царем творения. Что я должен сделать? Я готов.
— Сорви один листик с остролиста, разорви его зубами на три части и отбрось их далеко от себя.
Тибо сделал то, что было ему приказано.
Разорвав лист, он разбросал куски, и тогда, хотя до тех пор погода была необычайно тихой, раздался удар грома и налетевший ураган закружил обрывки листа и унес их с собой.
— А теперь, брат Тибо, — сказал волк, — займи мое место, и удачи тебе! Как я год назад, ты останешься волком на двадцать четыре часа; постарайся выйти из этого испытания так же счастливо, как с твоей помощью вышел в прошлом году я, и ты увидишь, как сбудется все, что я тебе пообещал. А я попрошу сеньора с раздвоенным копытом, чтобы он поберег тебя это время от зубастых псов барона де Веза, потому что — слово дьявола! — ты вызываешь у меня подлинный интерес, друг Тибо!
И Тибо показалось, что черный волк растет, вытягивается, поднимается на задние лапы и уходит в человеческом обличье, помахав рукой на прощание.
Мы говорим «ему показалось», потому что на минуту его мысли перестали быть отчетливыми, его разум сковало странное оцепенение.
Позже, когда он пришел в себя, он оказался один.
Его тело приняло странную и непривычную форму.
Он сделался совершенно похожим на большого черного волка, с которым разговаривал за минуту до того.
На темной шерсти выделялся один-единственный белый волос, расположенный над мозжечком.
Этот белый волос у волка был тем самым, что оставался черным у человека.
Не успел Тибо прийти в себя, как ему послышался из кустов приглушенный лай и кусты зашевелились…
Тибо с дрожью вспомнил о своре сеньора Жана.
Превратившийся в черного волка, Тибо подумал, что ему не стоит подражать своему предшественнику и дожидаться, пока собаки сеньора Жана нападут на его след.
Услышав лай собаки, он предположил, что это заволновалась ищейка, и не стал медлить до момента, когда будут спущены гончие.
Тибо побежал вперед по прямой, как бегут обычно волки, и с удовольствием отметил, каким сильным и гибким стало его тело в новом облике.
— Клянусь рогами дьявола! — раздался в нескольких шагах от него голос сеньора Жана. — Ты слишком слабо держишь собак, парень, — обратился он к новому доезжачему, — ты позволил ищейке зарычать, и теперь мы не поднимем волка.
— Я не отрицаю своей вины, монсеньер, она очевидна; но я вчера видел волка пробегающим в сотне шагов отсюда и никак не мог предположить, что он всю ночь проведет в этих зарослях и окажется так близко от нас.
— Ты уверен, что это тот самый волк, который столько раз от нас ускользал?
— Пусть хлеб, который я ем на службе у монсеньера, обратится для меня в яд, если это не черный волк, которого мы травили в прошлом году; в тот день утонул бедняга Маркотт.
