Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (книги бесплатно TXT) 📗
Патер Маттео свернул бумагу, которую подписал принц. Фульдженчио, которому поручено было опекать принца, взял шкатулку, чтобы отнести ее в комнаты Франциско де Ассизи, готовившегося сделаться королем Испании; на квитанции принц подписал продажу своей свободы судьям инквизиции. Он уж давно был в их руках, но все же не настолько, как им было нужно для достижения неограниченной власти. На устах Франциско вертелось изъявление одного желания, которое должно было окончательно предать его членам этого страшного трибунала.
— Извините, преподобные патеры, — сказал он, волнуемый беспокойством и сильной страстью, — извините меня, расстающегося со своим прошлым, за одно последнее желание, прежде чем я обменяюсь кольцами с королевой. В пределах Мадрида я на минуту, вскользь, увиделся с одной женщиной, которую я любил и, как чувствую, до сих пор люблю! Графиня генуэзская явилась моим восхищенным взорам только для того, чтобы потом опять также поспешно скрыться и исчезнуть. Где она?
— Франциско де Ассизи, графиня генуэзская имеет намерение постричься в монахини! — отвечал суровым монотонным голосом старик Антонио, а глаза его, неприятно сверкавшие, были устремлены на принца.
— Графиня генуэзская хочет постричься в монахини? — воскликнул Франциско, в высшей степени изумленный, даже испуганный. — Юлия хочет похоронить себя в стенах монастыря?
— Ты называешь это похоронить себя, но мы с ней называем это спасти себя от мирского соблазна и греха! — сказал Антонио.
— О, в таком случае, умоляю вас, позвольте мне еще раз взглянуть на эту божественную женщину, доставьте мне еще один только раз блаженство, к которому стремится мое сердце.
— Просьба твоя будет исполнена, Франциско де Ассизи, ты увидишься с ней еще раз! Но только не забудь: ты можешь смотреть на нее, а не говорить с ней! Брат Мерино, проводи Франциско де Ассизи в хрустальную залу, где в настоящую минуту совершается наказание двух монахинь, преступивших обет послушания. Послушница, которую еще раз желает видеть Франциско де Ассизи, присутствует при этом наказании, чтобы живее запомнить, что обеты не снимаются даже по ту сторону гроба! — сказал старик Антонио.
Мерино, молодой монах с фанатическим блеском в глазах, встал, взял принца за руку и пошел с ним к одной из дверей, ведших в соседние залы и коридоры. Когда дверь заперлась за ними, их покрыла та же непроницаемая темнота, никому не позволявшая разглядеть, что находилось вокруг, и таким образом узнать снова место, по которому однажды проходил.
Путь через холодные, сырые коридоры огромного здания был долгий. Наконец, Мерино отворил какую-то дверь. Такой же мрак, как и прежде, окружал принца. Монах за руку повел его. Тут ему, лихорадочно взволнованному ожиданием, послышалось что-то похожее на приглушенный стон и перед ним как будто блеснул слабый свет.
— Ты у цели, Франциско де Ассизи! — вполголоса сказал монах и через несколько шагов настолько отдернул плотную черную занавеску, что взорам принца, в изумлении отшатнувшегося, почти ослепленного, представилась хрустальная зала дворца Санта Мадре, освещенная как днем.
Перед ним открылось зрелище, искусно и рассчитанно действовавшее на чувства, от которого волосы становились дыбом на голове.
В зале, стены и пол которой состояли из хрусталя в три дюйма толщиной, отвратительный черный дьявол в маске хлестал двух несчастных женщин, которые, не имея никакой одежды, кроме платка, повязанного вокруг бедер, то увертывались от страшного палача, то в страхе, обессиленные, припадали к полу. Франциско увидел, что кровавая розга, которой черный человек бил обеих стройных монахинь с искаженными от боли чертами лица, была сделана из проволоки. В толстых стеклянных стенах были Нарочно оставлены вышлифованные места, сквозь которые с ужасающей отчетливостью можно было видеть фигуры монахинь и вообще все, что происходило в хрустальной зале.
Через эти места братья наблюдали за исполнением их приказания над несчастными жертвами.
Перед одним из таких мест в ужасе стоял теперь принц де Ассизи, которому было дозволено заглянуть в эту тайную залу инквизиционного дворца, для того чтобы он мог еще раз увидеть графиню генуэзскую, бывшую свидетельницей страшного наказания обеих монахинь, преступивших обет послушания. Они должны были радоваться, что подверглись такому легкому наказанию, после которого раны их могли зажить, во всяком случае через несколько месяцев. Принц увидел на другом краю залы монахиню. Испуг и радость заставили его вздрогнуть, когда он рассмотрел ее лицо и узнал графиню генуэзскую, обворожительную Юлию с холодными чертами лица, с прекрасными глазами и формами. Он мог еще раз полюбоваться на любимую женщину, взволнованный воспоминанием о прежних отношениях с ней, жаждущий услышать из ее уст одно из тех слов, которыми она шутя подчиняла его своей власти.
В то время как он не спускал глаз с холодной, неподвижной Аи, Мутарро, отвратительный палач инквизиции, по-видимому, еще молодой, продолжал безжалостно, до крови, полосовать обнаженные плечи стонавших монахинь. Одна из них, тщетно молившая графиню генуэзскую о помощи и заступничестве, казалось, с отчаянным спокойствием переносившая все, что с ней делали, прижалась к стеклянному полу. Прекрасные, пластичные формы ее до сих пор непорочного тела могли бы очаровать и смягчить даже исполнителя страшного наказания, если бы у этого черного дьявола еще оставалось хоть какое-нибудь чувство. Но это был испытанный, недоступный жалости, жестокосердный человек. Впоследствии мы увидим, что он способен был дать еще более ужасные доказательства своего усердия.
Другая монахиня старалась увернуться от ударов палача. С раздирающим криком делала она большие прыжки и бегала по всей зале, преследуемая Мутарро, который не обращал внимания на то, что плечи и белоснежная спина его прекрасной жертвы уже были забрызганы кровью. Маленький платок, до сих пор покрывавший ее пышные бедра, развязался и был потерян во время этой ужасной беготни, так что несчастная, сама этого не замечая совсем, без покрывала старалась спастись как-нибудь от палача. Ужасное было зрелище! Такие точно приговоры осмеливались выносить своим ближним фурии инквизиционного суда!
Из-за прозрачных, отшлифованных промежутков пола выглядывали отвратительные, похотливые головы монахов.
Мутарро швырнул почти обеспамятевшей женщине окровавленный платок, потом начал хлестать другую сестру, присевшую на пол, пока она не упала, обессиленная, измученная. Только тогда он прекратил кровавую сцену и бросил несчастным сорванные с них платки. Они могли поблагодарить судей, что были посланы только в хрустальную залу. Быть может, потому, что они были молоды и прекрасны, их не отправили в отделения для пытки, находившиеся в подземельях инквизиционного дворца. Наказание, только что перенесенное ими, было игрой против того, что их ожидало бы там.
Сгорбленные, съежившиеся от боли, несчастные монахини старались прикрыть свою наготу, а затем ускользнуть вон и оставить Санта Мадре.
В то время как принц Франциско де Ассизи все еще смотрел на графиню генуэзскую, к нему подошел патер Мерино. Черный занавес, со всех сторон плотно покрывавший хрустальную залу, снова задернулся, и принца увели от восхитительной Юлии, которая теперь могла иметь неограниченную власть над влюбленным принцем, если и впредь сумела бы пользоваться ею и надлежащим образом эксплуатировать ее. В то, что у нее для этого доставало расчетливости и испорченности и что она даже намеревалась это сделать, мы уже вполне можем поверить.
В монастырском саду она заметила воспламененного любовью принца и знала, что он расспрашивал о ней, что он будет любоваться ею. С холодным удовлетворением принимала она жадные взоры «маленького Франциско», как ей угодно было называть его, а теперь с насмешливой улыбкой вышла из хрустальной залы в темные коридоры дворца.
— Какой-то незнакомый человек ждет тебя у монастырских ворот, сестра, шептал провожавший ее монах, — он одет в черный плащ, в черную испанскую шляпу и у него рыжая борода.
