Орел Шарпа - Корнуэлл Бернард (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
— Почему?
— Они были пьяны, Ричард, — пожав плечами, ответил Хоган.
— Это не ответ!
— Не ответ, согласен. — Хоган осторожно положил отбитую головку на пол, так, чтобы Шарп на нее не наступил. — На ваш вопрос нет ответа. Они хотели отомстить. Вы с Жозефиной не имеете для них никакого значения. Речь идет об их гордости...
Инженер замолчал. Больше сказать было нечего. Невыносимая грусть заполнила его сердце, грусть и ужас перед тем, что может сделать Шарп. Хоган жалел, что раньше считал Жозефину расчетливой и холодной. Он сопровождал девушку из Пласенсии в Оропезо, а затем в Талаверу и был очарован ее манерами, легким смехом и честностью, с которой она планировала свое будущее подальше от сбежавшего мужа.
Шарп смотрел в окно на тучи, наползающие на луну.
— Неужели они думают, что я это так оставлю?
— Они перепуганы насмерть, — ровным голосом проговорил Хоган.
Он боялся, что Шарп наделает глупостей. И вспомнил строчку из Шекспира: «Красота действует на дураков сильнее золота».
Шарп снова повернулся к нему.
— Почему?
— Вам известно почему. Они напились. О Господи, приятель, эти ублюдки так напились, что даже не смогли сделать все, как следует. Поэтому они ее и избили. Действовали под влиянием момента. Теперь они напуганы, Ричард. До смерти. Что вы собираетесь делать?
— Делать? Не знаю. — В голосе Шарпа звучало раздражение, и Хоган понял, что он лжет.
— Что вы можете, Ричард? Вызвать их на дуэль? Вы же знаете, это положит конец вашей карьере. Обвинить в изнасиловании? Ради всех святых, кто вам поверит? Город наводнен испанцами, насилующими всех подряд! Кроме того, каждому известно, что сначала, до вас, девушка была с Гиббонсом. Нет, Ричард, прежде чем что-нибудь делать, вы должны хорошенько подумать.
Шарп повернулся к нему, и Хоган понял, что приводить доводы разума бесполезно.
— Я их убью, к чертям собачьим.
— Я этого не слышал. — Хоган вздохнул и потер лицо обеими руками. — Вы хотите, чтобы вас повесили? Расстреляли? Можете избить их, но не более того, Ричард, не более того.
Шарп ничего не ответил, и Хоган понял, что тот снова представил себе тело Жозефины на окровавленных простынях. Ее изнасиловали и избили, а когда появились Шарп с Хоганом, хозяйка с возмущением орала на девушку. Пришлось заплатить немалые деньги, чтобы заставить ее замолчать. Потом они нашли доктора, и теперь оставалось только ждать.
Агостино бросил взгляд наверх, на лестницу, увидел лицо Шарпа и вернулся обратно к передней двери, где ему приказано было стоять. В комнату принесли новые простыни, воду. Шарп слышал, как хозяйка моет пол, и снова вспомнил девушку, всю в синяках и крови, ползающую по полу среди изуродованных святых и испачканных в крови простыней.
Дверь распахнулась, проскрежетав на осколках статуэток, и хозяйка поманила их в комнату. Врач, стоявший на коленях у кровати, поднял на вошедших усталые глаза. Жозефина лежала на постели, черные волосы темным пятном выделялись на подушке, глаза были закрыты. Шарп присел рядом с ней, заметил, как расползается пятно синяка на неестественно бледной коже, и взял руку Жозефины. Она отдернула руку и открыла глаза.
— Ричард?
— Жозефина, как ты? — Довольно глупый вопрос, но Шарп ничего лучшего придумать не смог.
Девушка опять закрыла глаза, по ее лицу пробежала тень улыбки, дрогнули ресницы.
— Со мной все будет в порядке. — На миг она стала похожа на прежнюю Жозефину, а потом по щекам потекли слезы, и девушка, отвернувшись, зарыдала.
— Как она? — обратился к врачу Шарп.
Тот пожал плечами и беспомощно посмотрел на хозяйку.
Хоган вмешался и быстро заговорил с ним по-испански. Шарп слушал голоса и одновременно гладил лицо девушки. Он думал о том, что не уберег Жозефину, не смог выполнить свое обещание защитить ее. Произошло худшее, то, о чем он и помыслить не мог.
Хоган присел рядом с ним.
— С ней все будет в порядке. Она потеряла много крови.
— Как?
Хоган прикрыл глаза и, прежде чем ответить, сделал глубокий вдох.
— Ее избили, Ричард. Жестоко. Однако она поправится.
Шарп кивнул. В комнате воцарилась тишина, но с улицы долетали вопли пьяных испанских солдат. Девушка перестала плакать и повернулась к Шарпу.
— Ричард? — тихо позвала она.
— Да?
— Убей их. — Жозефина говорила совершенно спокойно.
Хоган покачал головой, но Шарп, не обращая на него внимания, наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Я это сделаю.
Шарп заметил, как на губах Жозефины промелькнула тень знакомой улыбки, а потом она улыбнулась по-настоящему, что выглядело совсем странно в сочетании с еще не успевшими просохнуть слезами.
— Завтра будет сражение?
— Да. — Шарп сказал это так, словно грядущая битва не имела для него ни малейшего значения.
— Пусть тебе повезет.
— Потом я навещу тебя. — Шарп улыбнулся.
— Ладно. — Но в голосе Жозефины не было уверенности.
— Вы останетесь? — спросил Шарп у Хогана.
— До рассвета. До тех пор я никому не понадоблюсь. А вот вам пора уходить.
— Да. — Шарп кивнул, поцеловал Жозефину, встал и взял ружье и ранец.
Лицо капитана вдруг показалось Хогану удивительно жестким. Инженер проводил его до лестницы.
— Будьте осторожны, Ричард.
— Постараюсь.
— Не забывайте о том, что можете потерять. Шарп снова кивнул.
— Как только будут новости, обязательно сообщите мне.
Шарп вышел на улицу и, не обращая внимания на испанцев, направился на север. Он не заметил высокого мужчину в синем мундире с белой перевязью, который наблюдал за ним с противоположной стороны улицы. Мужчина сочувственно посмотрел на капитана, а потом перевел взгляд на чердачные окна и, устроившись поудобнее, снова уселся у порога дома, хотя это было совсем непросто сделать, учитывая сломанную руку и наложенные шины. В завтрашней битве он участвовать не будет. Драгун думал о комнате на третьем этаже и о том, что там произошло. Впрочем, скоро ему все станет известно: Агостино расскажет в обмен на золотую монету.
Шарп быстро зашагал по тропе из города, которая вела его между речушкой и расположением испанских войск. Напуганная пехота была вынуждена занять прежние позиции, но когда Шарп проходил под деревьями, он услышал отдельные мушкетные выстрелы, доносившиеся из города, и крики — разменная монета ночного насилия и ужаса, охвативших Талаверу.
Тучи полностью закрыли луну, но свет испанских костров освещал тропу, по которой Шарп почти бежал на север, в сторону Меделинского холма. Справа небо покраснело от пламени костров французской армии. Шарп понимал, что прежде всего должен был бы беспокоиться о завтрашнем утре: предстояло величайшее сражение из всех, в которых ему доводилось участвовать, однако сейчас ему хотелось только одного — найти Гиббонса и Берри.
Вскоре он оказался возле Паджара — небольшого холма, отмечавшего край расположения испанских войск; здесь Портина сворачивала направо и текла вдоль британских позиций. Шарп видел смутные очертания полевых пушек, которые Уэлсли поставил на холме, и механически отметил, что эти орудия с одной стороны будут защищать фланг испанцев, а с другой — не позволят французам атаковать британские войска в лоб. Но его, Шарпа, завтра ждет другая битва.
Тропинка затерялась в траве. Шарп видел костры британцев, хотя и не знал, где именно остановился Южный Эссекский. Ему было известно только, что они стоят на Меделинском холме, поэтому он побежал дальше вдоль речушки, цепляясь сапогами за густую траву и разбрызгивая воду; рано или поздно серебристая полоска Портины приведет его в расположение роты.
Он был один в темноте. Британские костры остались далеко слева, французские — справа; обе армии отдыхали перед завтрашним сражением. Неожиданно внутренний голос подсказал Шарпу, что следует остановиться — что-то здесь не так. Он опустился на одно колено и принялся всматриваться в темноту.
Ночью Меделинский холм казался длинным, невысоким кряжем, указывающим в сторону французской армии. Это было ключевое место левого фланга Уэлсли, и если французы прорвут здесь оборону, они раздавят британскую армию между Меделином и Талаверой. Однако Шарп не видел ни одного костра на вершине холма. Яркое пламя горело на западе, далеко от позиций противника, но на стороне, выходящей к городу, и на плоской вершине Меделина, расположенной совсем рядом с лагерем неприятеля, было совсем темно. Шарп предполагал, что Южный Эссекский раскинет свой лагерь на пологом склоне, на который он сейчас смотрел, однако тут никого не было.
