Принцесса из рода Борджиа - Зевако Мишель (книги бесплатно .TXT) 📗

— Сначала войдем в обитель, — сказал Фарнезе.

— Идемте!

Прячась в тени деревьев, они обогнули аббатство.

Нужно сказать, что обитель была в плачевном состоянии. Стены, покрытые трещинами, в некоторых местах обвалились, сады, некогда прекрасные, заросли дикой ежевикой. Только за огородом, расположенным у стен монастыря, кто-то явно ухаживал. Посреди двора в обрамлении зеленых пихт виднелись какие-то руины, отдаленно напоминавшие древнюю часовню. От нее осталось всего несколько колонн. Рядом с одной из них можно было различить наполовину искрошенное мраморное сидение, к которому вели выщербленные ступеньки.

Огород был обнесен древней стеной, во многих местах обвалившейся. Незваные визитеры собирались проникнуть внутрь через пролом в этой стене.

Первым во двор пробрался мэтр Клод. Фарнезе остался снаружи.

Экс-палач махнул рукой. Фарнезе был бледен, но спокоен. Он тоже перелез через стену.

Недалеко от пролома стоял старинный павильон, некогда построенный одной аббатисой, которая искала в нем отдохновения и уединения… Теперь он весь оброс мхом. Его фасад облупился, колонны обрушились, крыша во многих местах провалилась. Клод подошел и ударом плеча вышиб источенную червями дверь. Они шагнули внутрь.

— Подождите меня здесь, — сказал мэтр Клод.

Фарнезе кивнул в знак согласия. Палач удалился.

Принцесса Фауста, по обыкновению мрачная, вошла в аббатство — точнее говоря, в его обитаемую часть. В сопровождении двух юных монахинь (скорее шаловливых, чем благочестивых) она поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж, где увидела настоятельницу обители Клодину де Бовилье, спешившую навстречу знатной посетительнице.

Настоятельница опустилась на колени, и Фауста благословила ее так, как имеет право благословлять только наместник Святого Петра на земле!

Затем Клодина ввела Фаусту в комнату, обставленную с неподобающей этому месту роскошью и скорее похожую на будуар, чем на келью. На мраморном столике лежали пуховки и щетки для волос и стояли баночки и флаконы с косметическими мазями. Над этим туалетом, который был бы более уместен в комнате светской дамы или богатой куртизанки, висело золотое распятие.

Настоятельница подвинула Фаусте глубокое покойное кресло и, когда та уселась, подложила ей под ноги бархатную подушечку. Сама же она осталась стоять.

— Эта женщина… эта цыганка все еще здесь? — спросила Фауста.

— Да, сударыня. Согласно вашему приказу, она находится под строгим надзором, но это всего-навсего бедная сумасшедшая. Ваше Святейшество желает ее видеть?

Несколько минут Фауста молчала и о чем-то размышляла, подперев голову рукой.

— Клодина, — наконец медленно произнесла она. — Время такого обращения ко мне еще не пришло… не забывайте!

— О, простите! — прошептала Клодина де Бовилъе.

— Мое Святейшество! — повторила она, помолчав. — Насмешка! Двадцать три кардинала собрались на тайный конклав в римских катакомбах и объявили войну Сиксту. В катакомбах! Не правда ли, все это весьма символично? Моя верховная папская власть берет начало в темноте, а душа страстно желает дневного света! Ах, Клодина, мое сердце переполнено горечью. Вы — женщина… прекрасная женщина! Вы — та, кого я нежно люблю, несмотря на ваши грехи! Вы назвали меня Святейшеством… Но когда я смотрю на себя, то вижу только испуганную юную девушку, которая понимает, что природа по ошибке дала ей не тот пол, и которая боится обнаружить, что за всеми ее безумными устремлениями скрывается всего лишь женская слабость…

Клодина бросила на Фаусту взгляд, полный горячей симпатии. Она видела, что принцесса бледна более обыкновенного, что ее прекрасные руки судорожно сжаты… Клодина опустилась на колени, взяла руки папессы в свои, поцеловала их и прошептала:

— Ах, моя благородная и лучезарная властительница! Вы прекрасны, вы ослепительно прекрасны, вы вызываете любовь, вас боготворят, но вы… страдаете! Я вижу это! Почему я не могу умереть, чтобы вы избавились от страданий?!

Фауста жестом приказала Клодине встать с колен.

— Да, — сказала она, — вы — истинный апостол, Клодина. Ваше тело слабо, но душа сильна. Вы единственная, кто меня понимает. Итак, слушайте!

По знаку Фаусты Клодина де Бовилье, настоятельница монастыря бенедиктинок на Монмартре, села и приготовилась слушать. Так некогда апостолы в Иудее внимали словам Иисуса Христа…

Глава 22

СЕРДЦЕ ФАУСТЫ

— Папское правление Иоанны — это всего лишь сказка, — произнесла Фауста так, словно говорила сама с собой. — Почему закон запрещает женщине занимать папский престол? Разве только мужчины могут быть святыми? Разве Церковь не принимает от женщин монашеские обеты и не устанавливает строгую иерархию для тех из нас, кто отдал себя Христу? В древних рукописях говорится, что Иоанна и на самом деле управляла делами Церкви note 8. Следовательно, я имею право занять престол Святого Петра! Пол не помеха для великих замыслов, и свидетельство тому — сама Иоанна, которая частично реформировала церковный обряд. Для великих дел он тоже не является препятствием. Это доказывает пример Жанны д'Арк, избавившей Францию от захватчиков… Значит, может появиться и третья женщина, не уступающая этим двум ни умом, ни отвагой!

Клодина преданно слушала эти странные речи. Она не выказывала ни одобрения, ни порицания.

Фауста продолжала:

— Итак, нашлись двадцать три человека, уставших от тирании Сикста и решивших создать новую Церковь, воздвигнуть новый престол. С того дня минуло уже три года… В ту пору я жила в Риме, во дворце своей бабки Лукреции. В моих жилах течет кровь Борджиа! Я была богата, красива, всеми любима, властители Церкви не гнушались искать моего расположения… Но для меня не было большей радости, чем рыться в древних рукописях и перечитывать ужасные предания о моих предках — Александре note 9, Чезаре note 10 и Лукреции Борджиа note 11… И я чувствовала, что во мне соединилось то, чем обладали эти трое, — величие Александра, отвага Чезаре, красота Лукреции… Христианский мир будет трепетать от моих слов так, как трепетал от речей Александра, страшиться моего меча так, как страшился меча Чезаре, склонится передо мной так, как склонился перед непобедимой и прекрасной Лукрецией…

Фауста задумалась.

— Фарнезе! — вдруг проговорила она. — Его я завоевала первым, и он первым от меня отрекся!

— Как, сударыня? Кардинал Фарнезе?!

— Однажды вечером, — продолжала Фауста, не отвечая, — он пришел ко мне во дворец. Фарнезе знал, о чем я мечтаю… знал мои планы… выказывал мне свое восхищение. Так вот. В тот вечер мы покинули Рим, проехали по Аппиевой дороге и спустились в катакомбы. Прибыв на место встречи, освещенное факелами, я увидела двадцать три человека, облаченных в сутаны. «Вот та, кого вы знаете, — сказал Фарнезе. — Вот та, кто может вас спасти…»

Тогда они окружили меня. Я не трепетала перед теми, кого узнала тотчас же. И не испугалась странного предложения, которое читалось в их глазах. И когда слова, наконец, были произнесены, я согласилась. Я говорила, а они слушали. Когда я закончила, они один за другим начали опускаться передо мной на колени и целовать руку в знак покорности… А один из них, самый старый, надел на мой палец это кольцо…

Фауста протянул руку и показала кольцо. Настоятельница почтительно склонилась и осенила себя крестным знамением.

— Я принялась за работу, — снова заговорила Фауста. — За короткое время я растревожила Италию, в которой почти все епископы были готовы признать меня. Я взбудоражила Францию, поскольку ее король, выслушав предложение Фарнезе, лишь пожал плечами. Что ж, я изгоню его и выберу другого…