Лебединая дорога - Семенова Мария Васильевна (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Они отплыли только вчера. Вон там они ставили своих богов и просили у них прибыли!
Ладно — десять дней протекут как один… А там — два-три перехода, и почти что дом! И свои лица, а не заезжие незнамо отколе, истинно свои!
А по сторонам продавалось все, чего только могла пожелать человеческая душа. От хлеба и меда до панцирей и секир! Тонкими, благородными голосами пели стеклянные кувшины и кубки, изделия франкских мастеров с далекого Рейна…
Драгоценными искорками переливались биармийские меха. Маленькими солнцами горел желтый янтарь, и дивные мошки смотрели из него на людей. Шелестели орлиные крылья в руках голубоглазых людей из-за моря, из Эйсюслы… Вспыхивали на свету невесомые ткани, приехавшие с другого конца населенной земли. Извивались рогатые каменные ветки с острова Готланд. Привораживали глаз невиданные раковины далеких южных вод. Ржали, били копытами горячие нетерпеливые кони…
Сверкали золотым шитьем изделия местных мастеров: подушки, ленты для девичьих волос… Блюда с чеканными узорами и подвески-лошадки с зелеными камнями вместо глаз!
Звениславка прошла несколько улиц из конца в конец. Хельги Виглавич велел ей непременно что-нибудь купить — и как же не купить, не уважить его? Да поди выбери, когда вокруг так много всего! Шла, вертела головой направо-налево, забывала смотреть вперед.
Вот и завели ее резвые ножки в совсем не веселое место, где продавали рабов.
Рабы-мужчины сидели по лавкам, стояли подле хозяев: опущенные головы, угрюмые глаза… Девушек прятали в палатках. Заходи, кто пожелает, выбирай, не приглянется ли какая! Вот горе-то — кто и поймет, пока самого не продадут?!
Люди оглядывались: бегом ведь кинулась прочь! И тут-то сзади раздалось русское, родное:
— Купила бы, красавица…
Звениславка не сразу и поняла. Не сразу ушам своим поверила, не вдруг остановилась. Но потом ахнула, оглянулась, бросилась назад.
Прямо перед ней, друг подле друга, сидело на лавке с десяток рабов.
Третий справа, плечистый, русобородый, смотрел ей прямо в глаза.
— Купила бы, — повторил он негромко.
— Как… признал? — спросила его Звениславка. Вот так и молвила русское слово — впервые не затем, чтобы позабавить любопытных урман!
— Сам словенин, вот и догадался, — ответил раб. Звениславке захотелось расспросить его сразу же о тысяче разных вещей. Но незримая рука перехватила горло.
Спрятала лицо в ладонях — и хлынули слезы.
Хозяин рабов, скучавший поблизости в деревянном кресле, поднялся и подошел. Был он важен, на руке гордо поблескивало золотое кольцо.
— Чем обидел тебя этот трэль? — спросил он Звениславку. — Он давно заслуживает наказания. Если он наболтал тебе дерзостей…
Она сумела выговорить:
— Продай мне его!
И меньше всего думала она о том, как понравится такая покупка ее спутникам-халейгам, как посмотрят Эрлинг и Халльгрим… Да и о том, что русобородый и вором мог оказаться, проданным в холопы за кривые дела!
Торговец между тем удивился, но цену назвал. Две с половиной марки! Раб, по его словам, владел редкостным умением: знал тайну стекла. Звениславка схватилась за кошелек, в который с утра еще и не заглядывала… Торговец рабами принес весы, вынул из коробочки граненые гирьки… и вышло, что сделка состояться не могла. Не хватило четверти марки.
Звениславка робко попробовала поторговаться, но хозяин встал на своем.
— Если тебе кажется, что я дорого за него прошу, выбери себе другого, подешевле, а этот пускай останется У меня. Я ведь не виноват в том, что ты недостаточно богата.
И отошел себе в сторонку, злым пауком уселся ждать покупателя щедрее.
— Хоть и холопом, а все у своих бы, — мрачно сказал Русобородый. — Не у свиньи какой иноземной! Да вот не судьба…
— Ты кто? — запоздало спросила Звениславка. — Как звать-то? За что сюда продали?
— Звали-то Улебом, — ответил невольник. — Теперь как назовут, про то не ведаю. А жил в Ладоге. Князю вот нашему ладожскому не угодил, соколу белому, шелудивой собаке!
Звениславка даже руками всплеснула. Кто же не слыхал про грозного варяжского князя!
— Рюрику! Да что ты ему сделал такого? Улеб отвечал достойно:
— Сказал ему прилюдно, чтобы не думал сам за все вече решать. Они ведь, варяги, и говорят и веруют вроде как мы. А живут по-другому.
— Да что же князь?
— А что князь! Спросил меня: уж не ты ли, стеклу кузнец, меня вразумишь?
Погодь, говорю, может, и я, срок дай… А он мне тут: чего ждать, давай ныне!
Пусть, значит, мечи добрые судят, кто прав! Наш дедовский обычай на меня же повернул! Ему-то всю жизнь только дела было, что драться.
Он замолчал: что уж рассказывать про поединок, про поражение, про рабский торг!
— Сама-то кто такая? — спросил он Звениславку. Она встрепенулась:
— И мы словене… С Медведицы-реки. Я в Кременце жила.
— А здесь что делаешь?
— Теперь на лодье живу урманской… Домой с ними еду. Из их страны! Улеб опустил голову:
— Мимо поедешь… Городу нашему от меня поклонись.
— Ас-стейнн-ки! Ас-стейнн-ки!.. — раздался тут голос Скегги. Звениславка обернулась: малыш бежал к ней вприпрыжку, счастливый, в красивой новой рубашке, стянутой кожаным поясом. На поясе висели длинные ножны с настоящим охотничьим ножом… Видга шел следом.
— Ас-стейнн-ки, смотри, это Видга мне купил! — радостно похвастался Скегги, вертясь и показывая обнову. — Он сказал, я настоящий хирдманн и со мной можно ходить!..
Тут он заметил смотревшего на него Улеба и осекся, поняв, что без спросу влез в разговор:
— Ас-стейнн-ки, а это кто?
— Нашей земли человек, — ответила Звениславка. А Улеб добавил с кривой усмешкой, на северном языке:
— Трэль…
Подошел Видга… Он бережно нес в платке свою левую руку. Короткий разговор не минул его ушей. Он спросил:
— Этот малый из города, где ты жила?
— Нет, — ответила она. — Он из Альдейгьюборга. Он…
Видга перебил:
— А почему у тебя глаза красные? Ты плакала? Она беспомощно глянула на Улеба, не зная, как объяснить внуку Ворона все то, что вдруг так переполнило ее сердце. Но молодой викинг не дал ей времени собраться с мыслями.
