Дангу - Глыбин Леонид (книги без сокращений .TXT) 📗
Так кончается четвертая часть повести о приключениях Дангу.
ПЯТАЯ ЧАСТЬ. ВЛАСТЬ КАРМЫ
ГОСПОДЬ МИЛОСТИВ
Жаркий и влажный день близился к концу, когда из чащи леса, почти подступавшей к берегу вспененного, вздувшегося от дождей Чинаба, одного из притоков Инда, вышли, прихрамывая, с трудом передвигаясь и осторожно озираясь по сторонам, два человеческих существа. Один невысокий светловолосый, тщедушного вида, другой долговязый рыжеволосый детина. У них были худые, изможденные, совершенно обросшие лица, покрытые болячками и струпьями. Давно нечесанные волосы в мусоре и листьях, рваная, грязная одежда, едва прикрывавшая тело, куски коры, обвязанные лианами, вместо обуви — все являло собой крайнюю степень нищеты и физического истощения.
Очень знакомые личности. Конечно, это наши англичане.
Берег реки был безлюден. Опираясь на корявые палки и проваливаясь в прибрежный песок, друзья кое-как доковыляли до воды и начали жадно пить ее пригоршнями. Утолив жажду, они сели, чтобы повнимательней осмотреться и решить, что делать дальше. Где-то здесь, где Чинаб вырывается из горных теснин и начинает свой неторопливый бег по Равнинам, находилась постоянная переправа. Они пользовались ей, когда отправляли свои небольшие караваны с товаром из Кашмира. Но то было тогда, а сейчас, в сезон дождей…
Перед англичанами простиралась глубокая полноводная река шириной не менее мили. Нечего было и думать о том, чтобы самостоятельно через нее переправиться. Не было ни лодки, ни бревен, ни толстых веток, чтобы соорудить хоть какой-нибудь примитивный плот. Да и они были слишком измучены и еле держались на ногах. Англичане тупо и безучастно глядели на величественную гладь разлившейся реки, переправиться через которую казалось безнадежным делом. А переправиться было необходимо, ибо на той стороне начинался путь в Дели. Им надо было попасть туда, в факторию объединенной компании купцов Англии, где можно было получить помощь. Сейчас же приходилось ждать благоприятного случая и терпеть, продолжая влачить жалкое, полуголодное существование в постоянном страхе быть съеденными дикими зверями или пасть от рук туземцев.
От тех и других приходилось прятаться и скрываться, перенося невероятные лишения, голод, сырость и жару.
Уже целых две недели они пробирались с перевала Пир-Панджал сюда, на Равнины, через страну горного дикого племени раджаури. В тот же день, когда Дангу забрал у них свои драгоценности, их дочиста ограбила случайно проходившая здесь шайка разбойников раджаури. Вдоволь нахохотавшись над связанными вместе англичанами, они взяли их лошадей и все оставшееся имущество — переметные сумы с продуктами, одеждой, личными вещами, оружие и самое печальное — фирман и дастак. Теперь англичане были беззащитны. Сняли даже обувь. Счастье еще, что не прирезали. К вечеру, проклиная все на свете, друзья сумели ценой нечеловеческих усилий, перекатываясь и извиваясь, добраться до близлежащих скал и перетереть об острое ребро камня связывавшую их веревку. Они вновь стали свободны, но какой ценой? С тем, что их ограбили разбойники, можно было бы примириться. По крайней мере один из них занимался на дорогах Англии и Шотландии тем же самым. Ну, не повезло! Сами оказались жертвами. Но бриллианты, бриллианты, так легко доставшиеся им и так быстро и неожиданно уплывшие! Они тысячекратно возместили бы потерянное в Кашмире и на перевале имущество. А теперь? Мечта о счастливой жизни растаяла, как мираж. Да и путь в Кашмир был теперь отрезан. Кто был этот человек, так легко справившийся с ними? Откуда он появился и куда исчез? Эти вопросы неотступно преследовали наших героев, временами приводя их в бешенство.
— Джон! Вспомни, как он выглядел, — спросил Николас шотландца, водя палкой по песку.
— Сэр! Он, кажется, был очень высокого роста и вроде бы в длинной кофте.
— В кофте, в кофте! — злобно передразнил его Николас. — Я спрашиваю, кто он: белый или индиец?
— Сэр! Я не успел рассмотреть.
— Эй, всадить бы в него пулю из пистолета! — Николас сжал кулаки, потом сплюнул. — Скотина, вот он кто!
— Да, сэр, это так! — вяло кивнул Джон.
У них уже не было сил спорить и говорить об этом. А еще несколько дней назад, пробираясь по лесам в сторону Равнин, они до хрипоты переругивались, размахивая руками и обвиняя друг друга в том, что не смогли сохранить бриллианты. Руки и ноги у них кровоточили, исколотые колючками и шипами, открытые участки тела и лица были искусаны москитами и мошками. Продираясь через кустарники и траву, англичане страшно боялись наступить на змею, скорпиона или еще какого-нибудь гада. По ночам, сидя на дереве или прячась в скалах, как первобытные люди, они с содроганием вслушивались в дикий рев и рыкание бродивших вокруг хищников.
Они старательно обходили стороной, прячась в зарослях, попадавшиеся редкие деревни. Не дай Бог снова наткнуться на разбойников! Иногда им везло, и они находили на отдаленных деревенских полях что-либо съедобное. Попадались им кое-где и дикие бананы. Других растений они не знали и, боясь отравиться, не трогали.
— Джон! — хрипло пробормотал Николас, бросив палку в воду. — Что будем делать? Куда двинемся?
— Сэр! Надо отдохнуть. Переночуем, а утром что-нибудь придумаем. Я есть хочу, — уныло ответил шотландец тихим голосом. Он совсем упал духом и сильно ослаб.
— И то верно, — ответил Николас. — Вон там я вижу подходящие деревья. — Он пошарил в своих лохмотьях. — У меня есть еще пара бананов. Все равно, чтобы теперь переправиться, не обойтись без подмоги. Пошли!
Они с трудом встали и потащились от берега в прибрежный лесок. Выбрали дерево, забрались, помогая друг другу, на нижние ветки, устроили некое подобие гнезда для ночлега из листьев и тонких веток, съели по банану и, устроившись поудобнее, приготовились ко сну. Они ни о чем не разговаривали, каждый был погружен в собственные невеселые мысли.
Джон и Николас проснулись от резких криков, звона оружия и лошадиного ржания. Николас чуть раздвинул ветки, глянул вниз и тихо присвистнул. Дерево, на котором они ночевали, было окружено вооруженными всадниками. Их длинные копья почти касались несчастных англичан.
— Арэ! Спускайтесь! — один из всадников показал на землю. Его копье легонько ткнулось в задницу Гибсона; тот громко ойкнул.
— Сэр! Мы пропали, — прошептал шотландец, опасливо косясь на целый лес копий, направленных на них. Наконечники ярко блестели в лучах восходящего солнца.
— Молчи! — прошипел Кондрелл. — Сейчас, сейчас! — громко крикнул он вниз. — Давай шевелись, — подтолкнул Гибсона. — Это не разбойники, а сипаи. Я это понял сразу. Как-нибудь договоримся.
Дрожа от страха и утреннего свежего воздуха, кое-как они спустились на землю, являя собой весьма жалкий вид.
Два сипая спрыгнули с лошадей и, приставив к их горлу мечи, быстро обыскали англичан.
— Фаренги? — грозно спросил чернобородый всадник, очевидно начальник отряда, сидевший на крупной белой лошади. — Откуда? Отвечайте!
— Мы, мы инглиси… Из Кашмира… — запинаясь, заговорил Николас, мешая слова на английском и урду, — нас ограбили там, — он махнул рукой в сторону гор, — перевал Пир-Панджал.
Гибсон присоединился к нему:
— Да, да, сахиб, там, — он тоже махнул рукой, вторя приятелю. — Мы купцы, лошадей отняли, товар отняли… У нас был фирман…
— Фирман от его величества падишаха Фарруха Сийяра, — подхватил Николас…
— И дастак был, — вставил Гибсон и изобразил пальцами, будто разворачивает бумагу.
— На проезд в Кашмир, — продолжал тараторить Николас, видя, что чернобородый слушает его благосклонно.
— Инглиси? — переспросил чернобородый, наклонившись к ним.
— Да, да! — хором проговорили Джон и Николас. — Из Англии… Его величество падишах Фаррух Сийяр разрешил торговать… Мы друзья… — снова заканючили они.
Слова фирман, Фаррух Сийяр и дастак, видимо, произвели впечатление. Чернобородый выпрямился в седле, что-то крикнул, и всадники отвели копья.
