Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна (книги онлайн полные версии txt) 📗
В-третьих, прически и туалеты дам венского двора еще со времен императрицы Марии-Терезии отличаются простотой и непритязательностью. Покойная не терпела экспериментов с волосами, коими безмерно увлекались при дворе французского короля Людовика XV, а затем и его сына, Людовика XVI, ее зятя. Никаких начесов, никаких суконных валиков, спрятанных в немыслимых куаферах с лентами, украшеными перьями и гирляндами из драгоценных камней. Вид самый естественный – две-три мелких букли над ушами, аккуратная укладка с маленькой диадемой надо лбом и слой тончайшей пудры, покрывающий все волосы.
Аржанова вернула князю Голицыну австрийскую инструкцию, как всегда, подробную, обстоятельную, глубоко продуманную:
– Насчет прически мне все понятно. Но что делать с платьем?
– Ваше платье не должно быть более украшено, нежели платье моей жены, – ласково улыбнулся ей действительный тайный советник.
– Как я об этом узнаю?
– Екатерина Дмитриевна примет вас и покажет свой вечерний туалет, уже готовый для раута.
– Когда, ваше сиятельство?
– Сегодня. Извольте следовать за мной.
Так как Анастасия находилась в особняке посла, то идти пришлось недолго: на втором этаже через анфиладу комнат в будуар урожденной княгини Кантемир. Голицын остановился на пороге, к нему вышла камеристка Екатерины Дмитриевны, худая и высокая женщина весьма сурового вида. Он указал ей на курскую дворянку:
– Эмилия Адольфовна, мы договаривались с ее сиятельством.
– Да-да, помню, – камеристка бросила оценивающий взгляд на Флору. – Заходите…
Безусловно, парадное платье княгини Голицыной было сшито очень хорошо. В том смысле, что оно удачно скрывало недостатки ее фигуры и подчеркивало достоинства, которых, откровенно говоря, имелось совсем немного. Кроме того, портной с отменным вкусом подобрал цвет корсажа и верхней юбки, продумал отделку на них. Как можно превзойти столь замечательный образец, Аржанова решительно не понимала. Екатерина Дмитриевна охотно пустилась в объяснения.
Прежде всего она сообщила, что мужчины абсолютно не разбираются в женских нарядах и потому ее супруг выразился неточно. Надо не пытаться превзойти жену посла в одеянии, но составить с ней некий ансамбль, предположим, в выборе основного, доминирующего цвета обоих туалетов, стиля их отделки, соотношения драгоценностей, надетых с ними. Ведь стоять они будут рядом и представляться императору по очереди: сначала – княгиня Голицына, затем – Лора фон Рейнеке.
Стало быть, парадное платье первой дамы российского посольства должно в каких-нибудь деталях превосходить платье второй дамы того же посольства. Например, иметь на корсаже отделку из золотых позументов и валенсьенских кружев ручной работы, в то время как у жены надворного советника будут позументы из серебра и простые кружева, фабричные, французские.
Анастасия тотчас согласилась. Заменить позументы на корсаже недолго. Ее удивил сам подход. Ведь княгиня, будучи камер-фрейлиной Екатерины Второй, уже имела существенное отличие. На корсаже ее платья слева располагался так называемый «шифр», или усыпанный мелкими алмазами металлический вензель самодержицы Всероссийской – «ЕП» – с короной над ним. Какие бы подвиги ни совершила курская дворянка, ей подобного знака в жизни не заслужить. Для того надобно родиться в аристократической семье, войти в круг придворных с отрочества или быть, как Александра Васильевна Энгельгардт, племянницей тайного супруга царицы…
Голицына осталась довольна беседой с женой первого секретаря посольства. Что скрывать, княгиня с первой встречи с урожденной баронессой фон Шулленус невольно почувствовала ревность к ней из-за ее красоты и более молодых лет. Оказалось, немка не так уж горда и привередлива, договориться с ней можно. Напоследок они выпили по чашке чая и внимательно пересмотрели новейшие модные журналы, которые выписывала ее сиятельство: парижский «Cabinet de la Mode» и страстбургский «Magazine fur Frauen-Zimmer».
Дамам стало совершенно ясно, что «фижмы», непомерно расширяющие юбку с боков, окончательно канули в Лету. Им на смену пришли так называемые «тюрнюры» – толстые ватные валики, прикрепляемые к поясу на спине чуть ниже талии и зрительно изменяющие силуэт. Талия становилась уже, юбка – пышнее, и все это для того, чтобы сильный пол убедился в изнеженности и хрупкости прекрасной половины человечества.
Остальное, в сущности, не изменилось. Парадный придворный наряд составляли три элемента: корсаж, плотно облегающий грудную клетку и спину женщины, зашнурованный сзади, верхняя юбка из дорогой ткани с «тюрнюром» и двумя-тремя нижними юбками из полотна и распашное платье с рукавами, надеваемое на корсаж и юбку. Лиф его пристегивался к корсажу крючками, на узких рукавах имелись тройные белые оборки из кружев. Туфли на небольших каблучках подбирали в цвет юбки. Веер на костяном или деревянном станке мог быть расписным. Но в моду повсеместно входили веера из длинных и пышных страусовых перьев, очень, кстати говоря, недешевые…
Княгиня Мещерская на самом деле не раз бывала на больших праздничных приемах в Зимнем дворце, но сообщать об этом супруге действительного тайного советника не собиралась. Также не следовало Екатерине Дмитриевне знать, что курская дворянка уже виделась с императором Иосифом Вторым в мае и в июне 1787 года в Крыму. Вспомнит ли ее австрийский монарх – вот главный вопрос, а если вспомнит, то как поведет себя дальше?
Совсем не занимала Флору ситуация с придворным вечерним туалетом. Урожденная княгиня Кантемир, страдающая от хронической болезни, с фигурой оплывшей, весьма бесформенной, с кожей, имевшей желтоватый оттенок, могла нашивать на корсаж все, что ей заблагорассудится, но в любом своем богатейшем платье она лишь оттеняла цветущую красоту Анастасии, и с этим, увы, ничего не поделаешь…
За обедом Якоб-Георг заметил, что «дорогая Лора» отказывается от одного блюда за другим. В конце концов, она выпила лишь стакан свежевыжатого апельсинового сока. По мнению надворного советника, поступать требовалось ровно наоборот: перед отъездом в Хофбург основательно подкрепиться, ибо рождественский ужин там подадут в первом часу ночи, и будет он не слишком обильным.
Знаменитая немецкая привычка экономить на всем, ярым приверженцем которой ныне сделался император, давала о себе знать. Сведущие люди иногда в карманах кафтанов прятали взятые из дома и завернутые в салфетки бутерброды, дабы утолить голод на придворном пиршестве, коль подойти к столам вовремя им не удастся, и яства, выставленные на блюдах, закончатся.
Но Аржанова выслушала совет фон Рейнеке невнимательно. Похоже, курская дворянка уже находилась в чертогах правителей Придунайской монархии. Ей оставалось только надеть свое вечернее платье, вид которого так заботил княгиню Голицыну.
– Наверное, вы сильно волнуетесь, – сказал «Немец», медленно отрезая кусочек от натуральной бараньей котлеты на косточке.
– Вовсе нет.
– Но чем объяснить отсутствие аппетита?
Флора ответила ему с нарочитой серьезностью:
– Во-первых, корсаж моего платья туго зашнуровывается. Во-вторых, раут очень важен. На таких встречах кровь должна приливать не к желудку, а к голове.
– Зачем, дорогая Лора? – надворный советник был настроен благодушно.
– Чтобы легко все запоминать, реагировать быстро и правильно.
– Значит, это – волнение, – упрямо стоял на своем фон Рейнеке.
– Нет, это – азарт охотника! – довольно резко ответила Анастасия, бросила салфетку на стол, встала и вышла из столовой в будуар, где на кушетках и креслах горничная Глафира уже разложила предметы вечернего наряда своей обожаемой барыни.
«Он дразнит меня нарочно! – думала Флора, хватаясь то за корсаж, то за нижние юбки, сильно накрахмаленные. – Что ему надо? Мы же договорились обо всем перед отъездом… Он сам предложил этот вариант. А теперь еще и недоволен!».
Начиная с 1533 года, дворец Хофбург служил резиденцией для представителей династии Габсбургов. Перед четырехэтажным, красивым и величественным зданием, увенчанным тремя башнями с полусферическими бронзовыми куполами, простиралась довольно широкая площадь. Сейчас на ней теснились кареты, которые доставляли к императорскому дворцу гостей Иосифа Второго. Экипажи останавливались у второго подъезда, имевшего высокую арку. Из них высаживались разодетые в пух и прах кавалеры и дамы.
