Потерянная родина - Лацис Вилис Тенисович (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
В Порт-Саиде капитан «Аспатрии» получил от пароходства указание тотчас же после сдачи груза в Бомбее возвратиться в Средиземное море и поступить в распоряжение военного командования Антанты. Торговый пароход «Аспатрия» стал военным транспортным судном, а экипаж считался мобилизованным до окончания войны. Вот почему Ако не мог покинуть судно.
Более года плавали они по Средиземному морю между портами Франции, Алжира, Египта и Малой Азии, перевозя войска и боеприпасы Антанты, пока однажды темной ночью торпеда подводной лодки противника не пустила собственность Фреда Кемпстера ко дну, откуда пароход уже никогда не был поднят. Часть экипажа погибла. Ако вместе с другими двенадцатью членами команды добрался на спасательной шлюпке до одного из многочисленных островов Греческого архипелага. Их немедленно зачислили в десантные войска и, после того как они прошли соответствующий курс обучения, отправили на полуостров Галлиполи воевать с турками.
Полтора года Ако провел на фронте. За это время он научился обращению со всеми видами пехотного оружия и был участником многих кровопролитных боев. Один за другим гибли новые знакомцы и боевые товарищи Ако — англичане, ирландцы и шотландцы; многие получили увечья и были эвакуированы в Смирну и Александрию, а статный полинезиец ни разу не был даже ранен и окончил войну сержантом — командиром отделения. За боевые заслуги он был дважды награжден медалями, но в душе Ако меньше ценил их, чем искусство ведения современной войны и опыт, который он успел накопить за это время и который, быть может, в будущем ему пригодится.
Отзвук залпа «Авроры», прогремевшего на севере и возвестившего начало новой эры в истории человечества, докатился и до здешних мест, и Ако услышал его. Все человечество вслушивалось в гулкую поступь Великой Октябрьской революции. Алая утренняя заря зажглась на горизонте истории, предвещая всем угнетенным и униженным народам новые времена и начало новой жизни. И в сердце Ако народилось в это время нечто новое: вера, что чаяния угнетенных и униженных народов о свободе и справедливости — теперь не такая уж далекая и несбыточная мечта. Там, на севере, родилась новая исполинская сила, справедливость одержала победу над несправедливостью. Если это было возможно там, то это могло стать возможным и в других местах — в любой стране, где сегодня еше свирепствовала свора угнетателей.
И вот однажды островитянин снова оказался на большом торговом судне, увозившем его на далекий юг. Промелькнули голые песчаные берега Красного моря, обдав путников знойным дыханием пустыни. Неделями пароход шел по тоскливым просторам Индийского океана, пока не открылись берега великого восточного острова. Наконец пароход пришвартовался у побережья Сиднейского залива. Ако с матросским мешком за плечами распрощался с пароходом.
Отсюда, с места, где перекрещиваются пути из самых отдаленных уголков Океании, хотел он начать поиски своей потерянной родины.
В последующие годы на юго-восточных островах и в портах Тихого океана можно было встретить странного человека, который, словно дух изгнанья, скитался с одного архипелага на другой; всюду он интересовался рассказами моряков и местными легендами, которые представляли собой воспоминания здешних племен о далеких морских странствиях и незнакомых островах. Сначала у него водились деньги, и он платил капитанам за переезд с одной группы островов на другую. По прибытии в порт он тотчас же покидал корабль и смешивался с толпой островитян и колонизаторов. Через пару недель — через месяц, смотря по тому, когда уходил новый корабль, этот удивительный человек отправлялся в новые странствия.
Когда деньги, сколоченные им на службе у богачей, все вышли, он стал наниматься матросом на парусники, объезжавшие уединенные острова Южного моря и собиравшие там копру и сушеные плоды. За несколько лет он исколесил Океанию вдоль и поперек. Узнав из газет о какой-нибудь экспедиции, снаряжающейся в продолжительное путешествие для исследования морских течений и глубин, он спешил в отдаленный за тысячу километров порт и не давал покоя начальнику экспедиции до тех пор, пока тот не принимал его к себе на службу. Один исследовательский корабль провел в плавании целых три года, и его маршрут охватывал всю юго-восточную часть Тихого океана, вдаваясь даже в пределы Антарктики. Вернувшись из этого путешествия, Ако — а это был он — не искал отдыха и развлечений, как его товарищи, а стал расходовать заработанные деньги на новые странствия. Однако убедившись, что маршруты торговых судов не приведут его к цели, он стал селиться на отдаленных мелких островах и вместе с туземцами, на их примитивных плотах и пирогах бороздил самые забытые уголки Океании. Оставшись без денег, он искал работу, подряжался чернорабочим в портах и на плантациях, нигде не оседая на постоянное жительство. Белые люди удивлялись его интеллигентности, островитяне изумлялись широте его познаний. Но он никому не рассказывал, как выучился этому. Среди европейцев он вел себя совершенно так же, как белый, одевался в соразмерное своему достатку платье белых людей, говорил на безукоризненном английском языке, читал, писал и считал лучше иного торгового агента средней руки. Но когда одна крупная торговая фирма выразила желание назначить его своим представителем на плодородный и густо заселенный остров Полинезийского архипелага, Ако отказался, хотя ему предлагали хорошее жалованье. С туземцами он изъяснялся на их языке, употребляя в разговоре простые слова, обозначающие доступные им понятия и представления, — и они понимали все, о чем им рассказывал Ако. Старейшины племен его уважали, прислушивались к его советам и наставлениям. 0 Ако торопился. Ему некогда было останавливаться и пускать корни, — словно порыв свежего ветра, налетал он из-за моря, обдавал бодрящим дыханьем сердца своих соплеменников и опять уносился дальше.
Так проходил год за годом. Ако еще не нашел того, что искал, еще не устал от поисков, только порою его начинали одолевать сомнения: не тщетны ли его усилия? Возможно ли вообще найти родной остров?
Мысль, что он навсегда потерял свою родину, что ему никогда больше ее не увидеть, только усиливала энергию Ако. Он не хотел, он не смел умереть на чужбине, каждой клеточкой своего тела он стремился к потерянной стране своей юности. Рано или поздно взор хищников-колонизаторов заметит ее, тогда грянет буря, несчастье, погибель. В этот роковой час Ако хотел быть со своим племенем, А что его присутствие в тот момент будет там необходимо, Ако убеждало все, что ему довелось видеть и слышать на бесчисленных островах Океании, где уже с давних пор хозяйничали колонизаторы разных национальностей.
Ако пришлось видеть целые архипелаги, народы которых на протяжении двух поколений почти совсем вымерли от созданных колонизаторами жизненных условий и завезенных болезней, Ако своими глазами видел один большой остров, где некогда обитало цветущее племя — численностью до шестидесяти тысяч человек, — теперь этого племени больше не существовало, большая часть его вымерла, а несколько тысяч человек были угнаны в рабство на плантации белых людей и в рудники на другие острова. Ако видел и эти плантации и рудники, где в ярме бесправного рабочего скота влачили последние дни своей жизни духовно убогие, теням подобные существа — потомки некогда свободных островитян. Хлысты надсмотрщиков плясали по их спинам и головам, а попы и проповедники различных вероисповеданий делали все возможное, чтобы ядом религии искалечить их души и подавить в них мысль о свободе. Много крови и слез было пролито да и сейчас лилось на этих островах. Ако близко познакомился с методами колонизаторов, с разными ухватками этих «носителей цивилизации», с последствиями их хозяйничанья. Ни один бандит с большой дороги не мог сравниться с ними в жестокости, кровожадности и ненасытности, — ведь бандит с большой дороги нападает всего лишь на отдельных людей и самим его действиям в известной мере угрожают законы той страны, где он орудует, «цивилизаторские» же усилия колонизаторов ставили под угрозу жизнь целых народов, и колонизаторы могли спокойно вершить свои кровавые дела под эгидой закона, который они сами же выдумали и установили.
