Зорро - Волков Александр И. (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
– Вы, вероятно, хотели сказать: не одна сотня? – сказал падре, раскладывая на плоском камне маисовые лепешки.
– Считайте, что я оговорился, – согласился дон Росендо, возвращаясь к костру и принимая из рук Касильды бычий рог, наполненный горячим пуншем.
Падре Иларио пил воду из деревянного ковша с изогнутой ручкой, украдкой наблюдая за доном Росендо и Касильдой, оживленно обсуждавшими дорожные впечатления. Разговор, впрочем, протекал весьма беспорядочно, как это часто бывает между людьми, давно и хорошо знающими друг друга. Касильда могла, к примеру, после восторгов от встречи с огромным опоссумом, поднявшим на дыбы ее жилистого мула, вдруг вернуться к утренним сборам и мягко пожурить конюха, который даже не потрудился как следует вычесать репьи из конского хвоста. Дон Росендо тут же пригрозил по возвращении «накрутить хвост» самому конюху, но угроза тут же забылась, словно выветренная его же рассказом о шаровой молнии, едва не испепелившей ранчо вместе со всеми его обитателями. При этом ни падре, ни Касильда не подозревали, что рассказчик замалчивает настоящее окончание всей этой истории, подменяя его безыскусной выдумкой про то, как под его ногой внезапно провалилась половица и он рухнул вниз, пропустив над собой огненную смерть.
– А что было дальше? – поинтересовалась Касильда, после того как дон Росендо живо изобразил и свой испуг, и радость по случаю чудесного избавления.
– Ничего, – пожал плечами тот, – шар вылетел сквозь прореху в винограднике, а я отправился спать, чтобы набраться сил перед дорогой…
«Значит, меня он ночью не видел, – с облегчением вздохнул падре. – Впрочем, не исключено, что вся эта история либо пригрезилась этим краснокожим дьяволам, либо они сами сочинили ее, чтобы поглумиться надо мной…»
Успокоив себя этой мыслью, падре запил водой последний кусок лепешки и, поднявшись с земли, направился к своему ослу.
– Куда вы собрались, сеньор? – негромко крикнул ему вслед дон Росендо. – Через полчаса станет так темно, что ваш Микеле не сможет разглядеть собственного копыта…
– А разве мы не взяли с собой факелы? – спросил падре, оглядываясь на него.
– Взять-то мы их взяли, – ответил дон Росендо, аккуратно обрезая ножичком кончик сигары, – но я плохо представляю себе, как вы будете прорубаться сквозь заросли чаппараля с факелом в одной руке и мачете в другой… К тому же это прекрасное место для ночлега, и я не вижу причин, отчего бы нам здесь не остановиться.
– Мне казалось, что вам не терпится взглянуть на каменных истуканов, – проворчал падре.
– Да, но не до такой степени, чтобы обдирать в кровь морду вашего симпатичного ослика, – рассеянно ответил дон Росендо, выпуская в потемневшее небо сизую струю сигарного дыма.
В рассеянном свете вечерних сумерек путники стали располагаться на ночлег. Дон Росендо расстелил на земле коническую скатку походного шатра, пропустил в петли бамбуковые шесты и с помощью падре и Касильды воздвиг эту конструкцию неподалеку от торчащего из травы камня. Затем он откинул треугольный кусок холста, прикрывавший вход в шатер, и, забравшись внутрь, расстелил вокруг центрального шеста три плотные войлочные попоны.
– Вот и все, ночлег готов! – весело воскликнул дон Росендо, вылезая наружу. – Места на всех хватит!
– Благодарю вас, сеньор, но мы с Микеле привыкли жить сами по себе, – поджал губы падре. – К тому же я и так порядочно стеснил вас нынешней ночью…
– Оставьте, падре! – замахал руками дон Росендо. – В этой глуши мы с сестрой рады любому гостю…
– Тем более позвольте мне… – подчеркнуто сухим тоном перебил падре.
– Нет-нет, не подумайте, что мы готовы распахивать ворота перед любым проходимцем, – спохватился дон Росендо. – Беседа с вами доставила нам истинное наслаждение…
– Да? – удивился падре. – А я всегда боюсь сбиться на проповедь и тем самым преступить один из основных законов жизни…
– Какой же? – спросила Касильда.
– Всему свое время и место, – скорбно вздохнул падре. – И как никто не в силах избрать время и место своего рождения, так же никто не имеет права определять место и мгновение собственной смерти, ибо и само солнце не властно изменить свой путь, сколь же ты, человек, ничтожнее небесного светила… – Падре умолк и устремил взгляд в густые переплетения ветвей над остроконечным куполом шатра.
– Интересная мысль, продолжайте, падре! – уважительно прошептал дон Росендо.
– Нет-нет, не стоит, – пробормотал тот, опуская голову и прикрывая лицо складками капюшона. – Я же сказал: всему свое время имеете…
С этими словами падре повернулся спиной к шатру и пошел по тропе, на ходу вытаскивая из-под сутаны мачете. Проходя мимо разложенного у костра походного скарба, он молча взял с земли приготовленный факел, ткнул просмоленной пенькой в россыпь углей, а когда пламя вспыхнуло, направил его мятущийся свет на густые переплетения ветвей, образовавшие над тропой низкие колючие арки. Дон Росендо и Касильда стали расседлывать лошадей и мулов, развешивать мешки с провизией на тонких упругих ветвях, запасаться хворостом на ночь, и к тому времени, когда со всеми этими делами было покончено, падре успел проложить в кустарнике целый туннель, выстланный мелко нарубленными ветками. Микеле, по-видимому, привыкший к чудачествам своего хозяина, уже без всяких призывов топал следом за ним, подбирая из-под копыт свежие побеги.
И вдруг откуда-то из предполагаемого конца туннеля послышался страшный треск и вопль, сменившийся звуком глухого удара и яростным проклятием, весьма отчетливо прозвучавшим в сыром вечернем воздухе. Вслед за этим раздался истошный рев Микеле, а когда дон Росендо кинулся в туннель, осел едва не отбил ему печень своими брыкливыми копытами.
– Кончай дурить, проклятая скотина! – рявкнул на него дон Росендо, но слова эти возымели на патриаршего осла действие, совершенно обратное желаемому: он взревел еще пуще и, подняв хвост, с треском пустил в своего обидчика длинную вонючую струю. Дон Росендо метнулся в сторону, в клочья разодрав куртку об острые колючки, но этот маневр позволил ему проскочить мимо ослиного бока и, избежав копыт, ухватить упрямую скотину за уздечку.
– Падре, что с вами? – крикнул дон Росенде, вглядываясь во мрак между обрубленными ветвями и сильной рукой удерживая на расстоянии оскаленную морду Микеле.
– Со мной, кажется, все в порядке, – послышался слабый голос откуда-то из-под земли, – но если бы ветви чаппараля не были насквозь пропитаны водой, то сейчас я разговаривал бы уже не с вами, почтеннейший дон Росендо, а с самим апостолом Петром…
– И о чем бы вы с ним говорили? – ухмыльнулся успокоенный дон Росендо, осторожно, на ощупь, продвигаясь в направлении голоса.
– Первым делом он бы спросил: какие грехи, несчастный, привели тебя на костер Святой Инквизиции? – слабым голосом простонал падре уже откуда-то из-под самых ступней дона Росендо.
– О чем вы, святой отец!? Какой костер? Какая инквизиция? В этой глуши да еще в наше время? – воскликнул дон Росендо, тщетно пытаясь разглядеть что-то во тьме, откуда доносился голос падре Иларио.
– Если бы чаппараль, настеленный поверх этой ловчей ямы, был сухим, а горящий факел выпал бы из моей руки во время падения, на этом месте уже полыхал бы костер, достойный Савонаролы, – рассудительным голосом ответил падре. – Кто-то, по-видимому, очень не хочет, чтобы вы, сеньор, добрались до идольского капища, и расставляет на вашем пути всякие ловушки…
– Но почему вы решили, что эта яма предназначалась именно для меня? – спросил дон Росендо, щелкая кремнем огнива и направляя сноп искр на промасленный конец пенькового трута. Растрепанные волокна тут же затлели, а когда трут вспыхнул, дон Росендо склонился над краем ямы и выставил перед собой язычок пламени, слабым бликом отразившийся в гладко выбритом кружке тонзуры на редковолосой голове падре Иларио.
– Да потому, что на вашей карте была обозначена только эта тропа, – простонал падре, поднимая к свету исцарапанное, перепачканное желтой грязью лицо. – И тот, кто дал вам эту карту, разумеется, рассчитывал на ваше любопытство и неспособность долго сидеть на о дном месте…
