Каменный Кулак и мешок смерти - Кууне Янис (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
– Как же она на тебя похожа, – говорила при этом Эрна, прижимаясь к мужу всем телом.
– А вот и нет, – возражал Волькша, лаская женин стан. – Ты что не видишь, что она, как есть, твой образ? Только маленькая…
Посередине травния [185] в доме Кнутнева случилось еще одно прибавление, – их корова принесла телка. Так что хлопот стало вдвое больше. Но молодые родители справлялись с ними без всякой натуги. Что бы ни говорил и ни думал Годинович о серебре, нажитом разбоем в чужих землях, а благодаря ему он мог полей не орати, хлебов и кореньев не сеять, но завсегда есть вволю и не думать о прокорме своих домочадцев. Стоило только распустить тесьму кошеля, и всякая снедь появлялась у него на столе. Надолго ли хватит ему тысячи серебряных крон, Волькша никак не мог рассчитать. Однако на всю жизнь их явно было мало. Надлежало найти себе добрый промысел. Вот и стал Варглоб подумывать о кузнечном деле. Из такого железа, что он видел на Окселезюнде, даже безрукий может гвозди ковать, а кто половчее, тот и пахарское кузло сподобится выделывать. А не удастся обзавестись кузней, так Волькша тогда станет глиняные горшки лепить. Тоже ведь утварь потребная в каждом доме.
Но Кнутневу не довелось попытать счастья в умельческом промысле. Начало червеня [186] принесло событие, которое вновь вернуло его на дэку драккара: к мосткам Хрольфа Гастинга причалили сразу пять драккаров. Еще восемь разошлись к другим местам стоянки. Едва ли не вся Бирка высыпала на северо-восточный берег встречать корабли. Издалека зевакам показалось, что возвращающиеся упились вином до бесчувствия: на весла сумели сесть лишь по шесть-восемь человек из каждого манскапа, остальные же валяются на дэках в полнейшем упитии. Но когда ладьи наконец причалили, счастливые бражники оказались тяжелоранеными, да и те немногие, что сидели на гребцовских сундуках, были не сильно здоровее. Шёрёверны сходили на берег молча. Молча уносили с драккаров покалеченных. О богатой добыче никто даже не заикался. Они вернулись, они выжили в какой-то погибельной битве, и это уже было счастьем.
Волькша долго не мог разглядеть среди сходящих на берег рыжую башку Олькши. Наконец он его увидел. Бьёрн ковылял, опираясь на костыль, его голень и голова были замотаны бурыми от старой крови пеленами. Даже за месяц попятного пути его раны не зажили до конца.
Жители Бирки недоумевали: как такое могло случиться с грозной ватагой?
Впрочем, все выяснилось довольно скоро. Хоть и по крупицам собирался этот рассказ, но то, чего недоговаривали мореходы, можно было легко додумать.
Словом, после Волькшиного отъезда из Роскилле произошло следующее. Хрольф вольготно перезимовал в Хедебю. Такого разгула никогда не было в его жизни, и вот он случился. Расчетливый, чтобы не сказать скаредный сын Снорри сорил серебром, как ореховой шелухой. Он заказал даннским корабелам еще два драккара. Он собрал для них манскапы задолго до того, как Шлея очистилась ото льда, и платил за еду и жилье тех, кого ни разу не видел в бою. Но все эти траты казались ему пустяком в сравнении с той добычей, что ждала его в Роуене. Золото эвека замутило Гастингу разум.
Другие шеппари были не менее расточительны, чем он. Корабелы всех окрестных городков озолотились в эту зиму, ставя для свеонов новые драккары. За бочку красного вина или франкского сидора просили втрое против обычного, и покупатели находились. К чему считать серебро, если за стенами Роуена их ждет золото?
По весне Хрольф, а точнее, его манскап вспомнил о Каменном Кулаке. Гастинг хотел послать за ним один из драккаров, но ярл Хедебю и те шёрёверны, что ни разу не видели Кнутнева в ратном деле, воспротивились.
– Разве без малого тысяча викингов не справятся с осадой города без одного-единственного венеда? – издевательски вопрошали они. – Или твой Варг нужен тебе, чтобы разговаривать с франкскими фольками в постели? Так ведь он вроде как ничего не смыслит во франкском наречии? Била и копье – вот лучший толмач шёрёверна.
И Хрольф уступил желанию большинства выйти в набег, как только улягутся весенние бури.
Не остановило его и то, что за три дня, которые викинги простояли в священном кленовом заливе на Спайкерооге, Кродерлинг так и не объявился. Конечно, при осаде каменных стен конники были бесполезнее запасных весел или корабельного котла для каши, но в случае битвы в чистом поле без них придется трудновато.
Так и произошло.
Едва завидев драккары, показавшиеся на излучине Сиены, из Роуена на берег высыпали городские дружинники: стрелки, латники, всадники.
– Франки даже не дали нам высадиться на берег, – сетовал Хрольф, сидя за небогатым столом в своем доме на Бирке. Фриггита бросала на него злобные взгляды и без стеснения подавала манскапу недоваренные бобы на воде. – Они встретили нас таким градом стрел, что о высадке не могло быть и речи. Мы сидели, прикрываясь щитами, и даже не могли грести, а река несла нас обратно в море. Многие были ранены тогда, но не так серьезно, как вышло потом.
Ночью варяги вернулись к Роуену и попытались закрепиться на острове, что лежал поперек реки напротив города. Но едва ладьи ткнулись носами в берег и варяги соскочили на твердую землю, как из кустов начали выскакивать франки со своими чудовищными самострелами, которые пробивали варяжские щиты и железные брони, точно это были плетеные крышки от корзин и льняные рубахи. Сделав по одному выстрелу, они закинули самострелы за спину и взялись за мечи. Бой был кровавым. Все берсерки, так и не успевшие вкусить своего зелья, погибли в одночасье. Мечи шёрёвернов тоже изрядно напились крови, но отступление северян было позорным.
А утром вслед за драккарами устремились большие франкские лодки со стрелками. В другое время корабли викингов уплыли бы от них, как щуки от сплавных бревен, но большинство гребцовых сундуков пустовало, а Ньёрд не захотел вступиться за внуков Одина. Точнее, он, может быть, и хотел бы помочь, но Сиена была столь извилиста, что идти под парусом был нелегко. Поняв, что франки вот-вот засыплют их стрелами, свеоны стали сбрасывать за борт все лишнее… все, что осталось от прошлогодней добычи…
От погони им все-таки уйти удалось, но за какую плату! Нет, определенно судьба отвернулась от Хрольфа и всех, кто пошел с ним. Точно и не было Удачи при Хохендорфе, точно не пал под натиском северян богатый Хавр, в Гастинге вновь проснулся сын Снорри. У него, правда, имелось целых четыре новеньких драккара и Гром его дяди, Неистового Эрланда, но мысли шеппаря опять стали под стать прежнему Потрошителю сумьских засек.
– И знаешь, что я надумал по дороге на Бирку, Варг? – сказал Гастинг Кнутневу.
Тот поднял на него безразличные глаза. В продолжение всего этого грустного застолья Волкан только и думал о том, как бы поскорее удрать домой, к Эрне и Ятве, которая накануне научилась уморительно пускать ртом пузыри.
– А не сходить ли нам, когда люди оправятся, набегом на Ильмень? – продолжил Хрольф. – А что? Места там дремучи. Ильменьские словены – не умнее медведей, от них ратных хитростей ожидать не приходится. Сами все отдадут, если посильнее припугнуть. А? Помнится, и у вас с Бьёрном были счеты к тамошним людишкам. Что думаешь, Кнутнев?
Годинович окаменел. За зиму и весну он, похоже, запамятовал, где стоит его дом. Но Бирка как была, так и осталась вольницей морских лиходеев, шёрёвернов, варягов, привыкших брать все блага билой и кулаком. За быстротечные месяцы счастья с Эрной и маленькой Ятвой он, похоже, забыл, как его кличут суровые викинги. А ведь вслед за Стейном Кнутневым они поплыли в далекий Хавр и победили франков в неравном бою у северных ворот. Не видать ему, Волькше, кузнецы, не бывать ему горшечником. Буде осядет он на берегу, разохотятся варяги грабить волховские берега. Начнут с Ильменьского торжища, а там и за малые городки примутся. А ведь родная Ладонь едва ли не первой по течению Великого Волхова стоит, с нее тати зубы точить и начнут…
