Собрание сочинений в 10 томах. Том 9 - Хаггард Генри Райдер (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Они шли таким образом, пока не достигли выхода из горы. Камни, закрывавшие выход, были сняты, но у входа все-таки стояли часовые. Умслопогас окликнул их, и они приветствовали его; он заметил, что они сильно утомлены путешествием и битвой и мало понимают, что происходит вокруг. Он, Галази и Нада вышли из пещеры в долину, лежащую перед горой.
Здесь Убийца и Лилия простились, пока Галази сторожил их; вскоре Волк увидел возвращающегося Умслопогаса, который шел медленно, как бы под бременем горя; вдали на равнине виднелась Лилия, несущаяся легко, как ласточка.
Умслопогас и Галази медленно вошли под своды горной пещеры.
— Что это значит, предводитель? — спросил начальник караула. — Вас вышло трое, а вернулось всего двое?
— Глупец! — отвечал Умслопогас. — Ты пьян от пива галакази или ослеп от сна! Двое вышли, двое вернулись. Того, кто был с нами, я услал обратно в лагерь!
— Да будет так, отец! — сказал начальник. — Двое вышли, двое вернулись. Все в порядке!
XXVII. Костер
На следующее утро воины выспались, отдохнули и поели, тогда Умслопогас собрал их и выразил им благодарность за мужество, с которым они завоевали славу и скот. Воины были веселы, мало думали о погибших и громко запели хвалу ему и Галази. Когда пение окончилось, Умслопогас снова обратился к ним с речью, в которой повторил, что победа их велика и завоеванные стада бесчисленны, но он прибавил, что чего-то не хватает в этой победе — той, которая предназначалась в дар королю Дингаану и из-за которой произошла эта война. Где Лилия? Еще вчера она была здесь, одетая в каросс воина, со щитом в руках, об этом он слыхал от пленных. Так где же она теперь?
Воины отвечали, что не видели ее. После их ответа заговорил Галази, как было условлено между ним и Умслопогасом. Он рассказал, что в то время, когда они приступом брали пещеру, он видел, как один из их воинов в пещере кинулся на воина-врага с намерением убить его. Но при его приближении тот, кому угрожала смертельная опасность, бросил свой щит, прося о пощаде, и Галази увидел, что это не галакази, а очень красивая девушка. Он крикнул воину не трогать ее, так как был строгий приказ не убивать женщин. Но воин, опьяненный сражением, отвечал, что, будь то мужчина или женщина, враг должен умереть, и заколол ее. Видя это, он, Галази, в ярости подбежал к этому человеку, ударил Дубиной и убил его.
— Ты хорошо сделал, брат! — отвечал Умслопогас. — Пойдемте же туда и посмотрим на мертвую девушку. Может быть, это Лилия, что будет весьма несчастливо для нас; не знаю даже, как об этом известить Дингаана!
Вожди последовали за Умслопогасом и Галази до того места, куда положили девушку и рядом человека из племени Секиры.
— Все, что рассказал Волк, брат мой, правда! — сказал Умслопогас, размахивая факелом над лежащими трупами. — Без сомнения, здесь лежит та, которую называли Лилией и которую мы хотели завоевать, рядом с нею лежит тот глупец, который убил ее и сам пал от удара палицы. Некрасивое зрелище, печальная повесть, которую придется мне рассказать в краале Дингаана. Но что случилось — случилось, изменить мы ничего не можем, девушка, которая была красавицей среди красавиц, не слишком-то хороша теперь. Пойдем! — И он быстро удалился, потом приказал:
— Завяжите эту мертвую девушку в воловью кожу, покройте солью, и мы унесем ее с собой!
Приказание было исполнено.
Вожди ему отвечали:
— Вероятно, все случилось, как ты говоришь, и мы ничего изменить не можем. Дингаан обойдется и без невесты! — Говорили это все, за исключением того человека, который командовал стражей в то время, когда Умслопогас, Галази и третий их спутник вышли из пещеры. Этот вождь ничего не отвечал и не раскрывал никому своих мыслей. Ему казалось, что он ясно видел трех, а не двух людей, выходящих из пещеры. Ему казалось также, что каросс, покрывавший третьего человека, раскрылся, когда тот проходил мимо него, что под кароссом он увидел облик прекрасной женщины и блеск женских глаз — больших и темных, подобных глазам серны.
Этот же вождь заметил, что Булалио не призвал никого из пленных, чтобы признать в убитой девушке Лилию, что факел колебался взад и вперед, когда освещал ее, хотя рука Убийцы никогда не дрожала. Все это вождь подметил и не забыл.
Случилось же так, что позже, во время обратного путешествия, отец мой, Умслопогасу пришлось сделать строгое замечание этому вождю, который хотел отнять у другого его долю военной добычи. Он резко поговорил с ним, лишил его командования отрядом и назначил другого на его место. Кроме того, он отнял у него скот и отдал тому, которого тот хотел ограбить.
Поэтому, хотя наказание было заслуженным, вождь этот все больше и больше думал о третьем человеке, который вышел из пещеры и больше в нее не вернулся и имел облик прекрасной женщины.
В тот же день Умслопогас направился к краалю, в котором жил Дингаан. С собою они вели большое количество скота в подарок Дингаану и множество пленных молодых женщин и детей; Умслопогас хотел умилостивить сердце Дингаана, так как не мог привести ту, которую обещал, — Лилию, цветок из цветов. Будучи осторожным и мало веря в доброту королей, Умслопогас, как только достиг границ Земли Зулу, отослал лучший скот и самых красивых девушек и детей в крааль племени Секиры, у горы Призраков. Тот, кто раньше был начальником стражи и стал простым воином, заметил также и это.
В одно прекрасное утро я, Мбопа, сидел в краале в обществе Дингаана. Я продолжал служить ему, хотя он ни слова не сказал мне с той минуты, как я предсказал ему, что из крови белых людей, погубленных им, вырастет цветок его смерти. Умслопогас же вошел в крааль Дингаана на следующий день после избиения амабуну.
Настроение Дингаана было мрачным, и он искал случая чем-нибудь развлечься. Он вспомнил о белом «Докторе Молитвы», который явился в крааль для того, чтобы научить народ зулусов поклоняться иным богам, нежели ассегаи и цари. Он был хорошим человеком, но учение его не привилось у нас, мы даже с трудом понимали его; индунам также учение это не нравилось, им казалось, что оно ставит начальника над начальником, короля над королем и учит миру тех, чье ремесло — война. Дингаан послал за белым человеком, чтобы завести с ним беседу. Дингаан считал себя самым умным из людей.
Лицо белого человека было бледно. Он присутствовал при том, что случилось с бурами, и так как обладал кротким сердцем, то подобные зрелища были ему ненавистны. Король пригласил его сесть и сказал ему:
— Недавно ты рассказывал мне об огненном месте, куда отправляются после смерти люди, которые совершили злые поступки при жизни. Известно ли твоей премудрости, находятся ли там мои предки?
— Я не могу узнать этого, король! — отвечал Доктор Молитвы. — Я не могу судить о поступках людей. Я только говорю, что те, кто убивают, грабят, притесняют невинных и лжесвидетельствуют при жизни, отправляются после смерти в огненное место!
— Насколько мне известно, предки мои совершали все эти поступки, и если они находятся в этом месте, то и я отправлюсь туда; я хочу после смерти соединиться со своим отцом и дедами. Но я думаю, что мне удастся избегнуть огня, если я попаду туда!
— Каким образом, король?
Дингаан хотел подставить ловушку Доктору Молитвы. В центре той открытой площади, где совершилось нападение на буров, он велел воздвигнуть огромный костер: снизу лежал хворост, а на хворосте бревна и даже целые деревья. Таким образом среди площади находилось возов шестьдесят сложенных сухих дров, отец мой.
— Ты увидишь сам, белый человек! — отвечал он и приказал слугам поджечь кругом валежник, затем он призвал тот полк юношей, который оставался в краале. Кажется, воинов была тысяча и еще полтысячи, не более — тех самых, которые перебили буров.
Огонь начал ярко разгораться; полк вошел и стал рядами перед Дингааном. В то время как все юноши вошли и заняли свои места, костер представлял одно огромное ревущее пламя. Хотя мы сидели в ста шагах от него, жара была невыносима, когда ветер дул в нашу сторону.
