Дорогой богов - Балязин Вольдемар Николаевич (читать книги без сокращений txt) 📗
Чуть позади Рюмина шла повязанная по брови пестрым платочком его жена Любовь Саввишна, женщина веселая и бойкая, намного легче других, перетерпевшая все тяготы путешествия.
Мимо Вани шли русские, шведы, поляки, камчадалы и алеуты. Они шли пестрой гурьбой, шли уверенно, лишь иногда оглядываясь назад, туда, где стоял в расшитом серебром небесно-голубом мундире, в напудренном парике и при шпаге их капитан.
Капитан смеялся. Он поднял руку вверх, согнул ее в локте и так стоял, глядя подобревшими глазами на свое лихое воинство, высаживающееся черт те где, с таким видом, будто все оно, это его воинство, здесь и родилось.
В полдень Беньовский и Алексей Чулошников — признанный среди всех большерецких беглецов негоциант и финансист — вместе с Ваней съехали на берег. Они дали мальчику большую, но довольно легкую коробку и после этого втроем уселись в паланкин, чуть больше того, какой Ваня уже видел в Тасоне. Восемь китайцев, приподняв паланкин, быстро и плавно понесли его к дому губернатора Макао, чуть покачивая носилки на поворотах и почти не замедляя бега на крутых улочках города. В паланкине Беньовский сказал Ване, что он должен внести в дом губернатора коробку с собольими мехами, потому что ему самому нести ничего не полагается. Ваня вопросительно взглянул на Беньовского. «Политес», — загадочно ответил тот и, улыбнувшись, поднял палец.
Пока китайцы-носильщики бежали с паланкином по улицам Макао, Беньовский и Чулошников обсуждали какие-то финансовые дела, сути которых Ваня так и не понял. Речь шла о каком-то корабле и о стоимости этого корабля.
— Корабль почти что новый, Морис Августович, — проникновенно говорил Чулошников, прикладывая руку к сердцу, будто именно он продавал, а Беньовский покупал у него корабль. — Строили его в шестьдесят восьмом году, и обошелся он казне в шесть тысяч шестьсот рублей. Мог, конечно, стать и дешевле, но вы же знаете наши порядки.
— И корабль сей и порядки знаю не хуже тебя, — засмеялся Морис, но в это время паланкин остановился.
Беньовский, Чулошников и Ваня оказались перед белым трехэтажным домом, резиденцией губернатора, который они заметили, как только их галиот подошел к Макао. Судя по всему, губернатор Макао ожидал их, потому что, как только Беньовский, Чулошников и Ваня вышли из паланкина, на крыльце дома появился слуга-китаец и, низко поклонившись, пригласил их следовать за ник. Ваня мельком взглянул на двух солдат, сидевших под навесом на веранде губернаторского дома. Солдаты равнодушно посмотрели на прибывших. Так же равнодушно они посмотрели бы на все на свете: им было жарко, ружья они прислонили к стене, мундиры расстегнули и, лениво вытянув ноги, сидели на легких парусиновых стульях. Солдаты не повернули головы и не промолвили ни одного слова, пока слуга-китаец и необычные посетители не скрылись за дверью.
Губернатор Макао Франсиско Сальданьи принял их чрезвычайно радушно. Маленький, толстый человечек, широко и лучезарно улыбаясь, обнял Беньовского, учтиво поклонился Чулошникову, дружески хлопнул по плечу Ваню и сразу же потащил их всех в сад, где уже был накрыт стол на двенадцать персон: по-видимому, Сальданьи не знал, сколько человек навестит его дом и на всякий случай решил сервировать стол с некоторым запасом.
Однако сели за стол всего шесть человек: пришедшие к нему в дом русские путешественники и губернатор с женой и хорошенькой племянницей, которая весь обед без умолку болтала с Беньовским по-французски. Губернатор Сальданьи, судя по всему, французский язык знал плохо и время от времени, чаще всего невпопад, вставлял в разговор латинские фразы. Ваня, немного подучившийся французскому языку и в Большерецке и за время путешествия, к своему немалому удивлению, понимал кое-что из того, о чем говорила Изабелла — так звали племянницу губернатора, — но сам заговаривать стеснялся.
Изабелле было лет пятнадцать-шестнадцать, время от времени она с любопытством бросала взгляды на Ваню: ей еще никогда не доводилось видеть у кого бы то ни было таких белых волос и такого курносого носа. Да и одет был Ваня для этих мест необычно: на нем были синие плисовые шаровары, красная шелковая рубаха и мягкие красные сапожки: все новое, в первый раз надетое, сшитое накануне прихода в Макао. Чулошников хитровато посматривал на губернатора и его домочадцев, и, хотя и помалкивал, можно было поклясться, что он понимает все, о чем говорится за столом.
После обеда губернатор, Беньовский и Чулошников ушли в дом, а Ваня и Изабелла остались в саду. Тетка Изабеллы расположилась неподалеку от них в удобном кресле под легким тентом и вскоре заснула. Ваня, хотя и обрадовался тому, что понимал отдельные фразы, сказанные Изабеллой во время обеда, вскоре понял, что радость его была преждевременной. Как только Ваня начал подбирать обычные при первом знакомстве слова, он понял, что дела его из рук вон плохи. Спасало его то, что Изабеллу очень заинтересовал маршрут их путешествия. Как выяснилось, она многое знала о Японии, слышала кое-что о Формозе, но о России и Камчатке не слыхала никогда. В доме Сальданьи часто бывали капитаны с испанских, английских, португальских и французских кораблей, несколько раз ее дядя принимал в этом же саду арабских и турецких купцов и капитанов, но русского она видела впервые в жизни, не скрывала своего откровенного к нему интереса. Для того чтобы поддержать разговор, трудно дававшийся Ване, Изабелла принесла из дому книги, которые она любила читать более других. Особенно понравилась Ване роскошная книга, написанная по-французски, где почти на каждой странице были нарисованы сражающиеся солдаты, тонущие корабли и женщины, с заломленными в мольбе руками.
— Что это за книга? — спросил Ваня Изабеллу.
— О, это моя любимая «Лузиада». Ее написал житель нашего города Луис ди Камоэнс. — И, заметив, что ни название книги, ни имя автора ничего не говорят мальчику, Изабелла замолчала.
— Вы попросите мсье капитана рассказать о Камоэнсе, — через некоторое время проговорила она, — капитан человек образованный и, конечно же, знает о знаменитом доне Луисе.
На этом разговор Вани с Изабеллой закончился, так как в саду появились Беньовский, Чулошников и губернатор. Вместе с ними вышел и еще один человек, похожий на священника: в черной одежде с белоснежным отложным воротничком и манжетами, сухой и строгий. Изабелла сказала Ване, что это местный нотариус, который при разговоре его друзей с губернатором одновременно выполнял и обязанности переводчика. Судя по виду нотариуса-переводчика, он неплохо справился со своим делом. Довольный вид был и у губернатора, и у Чулошникова с Беньовским. Когда гости попрощались с губернатором и его племянницей, учитель протянул Ване коробку, в которой они утром привезли меха. Коробка заметно потяжелела.
— Здесь золото, Иван. Мы продали наш корабль губернатору, — коротко ответил Беньовский и до самой пристани больше не проронил ни слова.
За одиннадцать с половиной тысяч турских ливров Беньовский нанял для своих спутников два корабля французской Ост-Индской компании, и ее представитель в Кантоне, кавалер де Робиен, с большим удовольствием предоставил прославленному капитану барону де Бенёв фрегаты «Дофине» и «Ля Верди», которые направлялись во французский порт Лориан с грузом пряностей и колониальных товаров.
