Бешеный Лис - Красницкий Евгений Сергеевич (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
– От Михайлы.
– А по-нашему тебя как?
– Ждан. Только она меня все равно Михайлой зовет. Скажи: скоро навещу, только нога подживет.
– Михайла! Михайла! – опять прервал Мишкины воспоминания голос старосты Аристарха. – Да что ты сегодня сонный такой? Очнись! Слышишь, о чем спрашивают?
– О чем, Аристарх Семеныч?
– Ну совсем сомлел. Самому-то отцу Михаилу грамота была? Он же на порог прислугу не пустит, мол, нельзя чернецу.
– Была, – отрапортовал Мишка. – С пастырским увещеванием и разрешением от некоторых монашеских обетов до того времени, как выздоровеет.
– Ага. Ну тогда ладно. А почему грамоты с тобой передали, а не с Корнеем Агеичем?
– А про отца Михаила секретарь епископа почему-то меня расспрашивал. И еще один монах – Феофан. Он-то мне грамоты и передал, а почему мне – не знаю.
– Ладно, с этим решили. – Староста обвел глазами собравшихся. – Вроде бы все или еще о чем-то забыли?
– Забыли! – выступил вперед десятник Пимен. – Ты сам намедни обещал.
– И охота тебе, Пима, впустую время тратить! – не очень настойчиво попытался возразить староста.
– Не впустую! Дело важное, и от него благополучие всех нас зависит!
– Так, слушайте. – Аристарх повысил голос. – Десятник Пимен и с ним еще… Пимен, сколько вас?
– Еще семнадцать.
– Десятник Пимен и с ним еще семнадцать человек предлагают… как бы это… да ну тебя, Пимка, сам рассказывай!
– Я – десятник четвертого десятка, обозный старшина Бурей и еще шестнадцать человек – все достойные мужи и бывалые воины, а также крепкие хозяева – хотим, чтобы вы задумались над тем, что сотня наша слабеет, – начал торжественным голосом Пимен. – Сами сегодня убедились: полных десятков у нас только три, двух десятков нет вообще, еще один докатился до такого позора, что и говорить противно. Трое десятников остались без ратников, а это значит, что и еще трех десятков у нас нет. Терпеть такое дальше нельзя, с этим, я думаю, и сотник наш согласен. Так, Корней Агеич?
– Беды наши любой перечислить может, – отозвался Корней. – Что предлагаешь-то?
– Но с перечисленным ты согласен?
– Согласен.
– Теперь еще одно, – продолжил Пимен. – Опять же сегодня вы все убедились: в селе тесно, тын обветшал, надо расширяться…
Кто-то из ратников перебил:
– Так решили же: после Велесова дня, как с жатвой управимся…
– Слыхали? – Пимен повысил голос. – Даже и сроки назначаем, как язычники! Нет чтобы сказать: после дня поминовения благоверных мучеников Бориса и Глеба! Нас для чего сюда прислали больше ста лет назад? Свет христианской веры во тьму языческую нести! А мы что? Дошло до того, что епископ туровский нас в небрежении упрекает! Так вот, Корней Агеич, – Пимен обернулся к сотнику, – тебя князь над нами снова поставил. С этим не спорим – князю виднее, но что ты со всем этим делать собираешься?
– С чем «с этим»? – Голос деда был холоден как лед.
– Повторю еще раз, мне нетрудно. – Пимен обернулся к своим сторонникам, словно ища поддержки, и Мишка понял, что чувствует себя десятник вовсе не так уверенно, как хочет показать. Тем не менее говорить он продолжил вполне бойко: – Ратная сила уменьшается, жилье и крепость наша ветшает, вера православная ослабевает. Так и будет дальше или ты как-то все это исправлять собираешься? Если собираешься, то как?
– А сам что-нибудь предложить можешь? Или только беды перечислять способен? – Дед в точности повторил свой предыдущий вопрос, только слова местами поменял.
– Могу. – Пимен снова оглянулся на свой десяток. – Для пополнения воинской силы – звать воинов со стороны. Для содержания в порядке села – допускать на сход всех мужей, имеющих в селе свое хозяйство, а не только ратников. Для укрепления веры – не селить язычников внутри села, а построить посад за тыном.
– Все? – Голос деда по-прежнему был совершенно лишен эмоций.
– Все, Корней Агеич. Если можешь предложить что-то получше – говори, а если не можешь, тогда давай то, что я сказал, сделаем.
– Что скажете, честные мужи сотни ратнинской? – обратился дед ко всем собравшимся.
Шум, постепенно нараставший по мере того, как Пимен излагал свое мнение, грянул в полную силу. Дед спокойно сидел в седле, давая эмоциям выйти наружу в криках и спорах.
«Пимен абсолютно прав, по крайней мере в том, как он перечислил недостатки. Можно подумать, что он сдает зачет по управленческим патологиям.
Во-первых, десинхронизация. Необходимые решения недопустимо запаздывают: либо не принимаются вообще, либо дело затягивается.
Во-вторых, деструктуризация. Всего три полных десятка вместо десяти, как должно было бы быть. Плюс существенная часть мужского населения занимается чем угодно, только не основным делом – несением ратной службы.
В-третьих, дисфункция. Сотня фактически перестала исполнять ту роль, ту функцию, для которой, собственно, и была создана.
Все вместе – дезадаптация – неспособность адекватно реагировать на изменения обстановки и отвечать на вызовы времени.
Все признаки рефлексивного метода управления, когда способ разрешения очередной проблемы придумывается не в соответствии с какой-то концепцией, а «на ходу», после того, как событие уже произошло.
А вот с предложениями Пимен подкачал. По крайней мере, с двумя из трех. Ратников со стороны не набрать, даже если ратнинцы согласятся нарушить сложившуюся традицию. Хорошие воины все при деле: в княжеских дружинах, в боярских, в бандах, в конце концов, а плохих нам и не надо. Так что для реализации первого предложения просто-напросто нет ресурсов.
Выселение холопов, упорно не желающих креститься, «за периметр» и вовсе даст результат «с точностью до наоборот». Это как бы узаконит существование в Ратном двух общин – христианской и языческой. Распространению христианства – выполнению основной функции – это не только не поможет, но и помешает.
А вот с допуском к решению хозяйственных вопросов всех хозяев Пимен, пожалуй, прав. Дискриминация по признаку годности к строевой службе – полная дичь. Тот же Илья куда как умнее и практичнее Пентюха, например.
Интересно: что дед ответит? Это же прямой наезд на него как на сотника: ты власть, ты и решай проблемы, а мы тебя будем критиковать. Любимая позиция дерьмократов.
Но Пимен против деда – сопляк. Во-первых, почти вдвое моложе – тридцати еще нет. Во-вторых, сторонников у него вдвое меньше, чем у деда. Выручать нас Лука тридцать восемь человек привел, а Пимен выступает от имени семнадцати. Неопределившихся меньше десятка, погоды они не делают. В-третьих, Пимен либо трусит, либо поет с чужого голоса, недаром же все время на кого-то оглядывается».
– Ну, наорались? – Дед приподнялся в седле. – Молчать! Слушать сотника!
Шум утих быстро, все – люди военные, к дисциплине приучены, да и приказать Корней умел.
– В должность сотника, – дед притронулся рукой к золотой гривне, – я вступил только сегодня. По обычаю, любой недовольный или желающий сам стать сотником может о том сказать, и тогда дело решается поединком. Десятник Пимен потребовал с меня отчета! Десятник! С сотника! Доставай меч, Пимка!
Дед соскочил с коня и обнажил клинок.
«Блин! Как он пеший на протезе-то будет?»
– Корней Агеич, да ты что? – Пимен явно не ожидал такого оборота.
– Доставай меч!
– Да не буду я с тобой…
– Тогда на колени, шапку долой, меч наземь! – не дал Пимену договорить дед. – Винись, паскуда!
– В чем виниться-то? Я только…
«Ну прямо Троцкий: «Ни мира, ни войны, а армию распустить». Труханул Пимка. Ох, блин!»
Вжик! Дедов меч перерубил на Пимене пояс, и ножны с мечом и кинжалом упали на снег. Удар был настолько точен, что одежда Пимена оказалась нетронутой. Второй удар был тоже хорош – оплеуха плашмя, так, что с головы Пимена слетела шапка, а сам он еле устоял на ногах.
– На колени, крысеныш, убью! – Произнесено это было так, что никаких сомнений не оставалось: убьет.
