Приключения Джейкоба Фейтфула - Марриет Фредерик (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
— Я решаю скоро, — ответил м-р Тернбулл, — я открою ящик, выну из него акты, которые спрятаны в нем, и помещу их список в «Таймсе» и в других газетах. Если там скрывается завещание вашего дяди, о нем будет также объявлено, и после огласки ваш дядя Генри, конечно, не решится сказать ни слова.
Призвали слесаря; открыли ящик. В нем лежал документ на покупку дядей должности, другие бумаги, а также завещание Джеймса Уорнклиффа, эсквайра.
— Я думаю, — заметил Тернбулл, — что на всякий случай недурно прочитать это завещание при свидетелях. Заметьте, оно засвидетельствовано Генри Уорнклиффом и еще двумя лицами.
Молодой Уорнклифф прочел завещание. Все было завещано Уильяму и Сесилии с тем, чтобы они обвенчались. В противном случае дядя назначал каждому из них по 20 000 фунтов Остальная часть состояния должна была перейти к первому мальчику, родившемуся от брака племянника или племянницы. Брату он оставил сумму в 10 000 фунтов. По окончании чтения м-р Тернбулл пожал руку Уорнклиффу и поздравил его.
— Я глубоко благодарен вам, сэр, — сказал Уильям, — но еще больше я обязан этому разумному Фейтфулу. Вы не должны оставаться лодочником, Фейтфул, — прибавил он, пожимая мне руку.
Я ничего не ответил, потому что Тернбулл устремил на меня глаза. Я заметил только, что счастлив за него и мисс Сесилию.
— Теперь, — продолжал Тернбулл, — пойдите к вашему дяде и объявите ему ваши условия, предложив позволить вам немедленно обвенчаться с мисс Сесилией; со своей стороны обещайте никогда больше не говорить об этом деле. Между тем я сохраню бумаги, и завещание не выйдет из моих рук, пока не будет предъявлено в суд.
Уильям одобрил этот план, и мы расстались. Чтобы закончить мой рассказ, скажу читателю теперь же, что Генри, применяясь к обстоятельствам, пришлось сделать вид, будто он обрадовался находке завещания, перестать говорить о пропаже шкатулки и вложить руку Сесилии в руку Уильяма. Через месяц они обвенчались.
На следующий день в полдень я был подле дома м-ра Драммонда. Я постучался, отворивший слуга не узнал меня.
— Что вам угодно? — спросил он.
— Я хотел бы видеть миссис или мисс Драммонд, моя фамилия Фейтфул.
Он предложил мне остаться в холле, прибавив: «Вытрите башмаки». Не скажу, чтобы это было мне приятно. В гостиной я застал одну Сару.
— Джейкоб, я так рада видеть вас, но мне жаль, что вас заставили ждать внизу. Однако, если люди, которые могут занимать в свете другое место, делаются лодочниками, не мы виноваты. Слуги судят только по внешности.
Мне стало на минуту досадно, но скоро это чувство прошло. Я сел подле Сары, и мы стали разговаривать.
— Я хотела подарить вам кошелек собственной работы, чтобы вы в него прятали ваши заработки, — со смехом сказала она. Потом подняла пальчик и насмешливо крикнула: — Лодку, сэр, лодку! Ну, Джейкоб, в сущности, все-таки важнее всего независимость, и вы не должны сердиться, что я смеюсь над вами.
— Мне все равно, Сара, — ответил я (однако сказал неправду), — в моем положении нет ничего позорного.
— Ничего, конечно; вам не хватает только честолюбия. Ну, довольно об этом.
В комнату вошла м-с Драммонд и пригласила меня прийти к ним обедать в среду.
— О, мама, в среду Джейкобу нельзя быть у нас: в этот день у нас гости.
— Правда, правда, я забыла, — проговорила м-с Драммонд. — Но в четверг мы будем одни. Придете ли вы в четверг, Джейкоб?
Я колебался, понимая, что меня не приглашают в среду из-за того, что я лодочник, хотя прежде я обедал у них всегда, кто бы ни был приглашен.
— Да, Джейкоб, — сказала Сара, подходя ко мне, — пожалуйста, придите в четверг, потому что, хотя к нам в среду приглашены знатные люди, общество в этот день будет для меня менее приятно, чем ваше.
Последний комплимент Сары заставил меня решиться принять приглашение. Когда пришел м-р Драммонд, я передал ему чек Тернбулла, и он был очень ласков со мной, но говорил мало. На прощанье Сара со смехом сказала, что из-за визита к ним я потерял несколько выгодных нанимателей, посоветовала мне поскорее вернуться на реку и постараться наверстать потерянное.
— Как-нибудь на днях мы с мамой отправимся кататься по реке, только ради вас, — заметила она.
Я засмеялся и ушел, но был ужасно обижен. Сарказм Сары уязвил меня, однако об руку с насмешкой я видел в ней столько доброты, что не мог на нее сердиться. В четверг я обедал в семье Драммонд, и они были одни и обращались со мной ласково и внимательно, но все-таки в наших разговорах чувствовалась маленькая принужденность. После обеда м-р Драммонд говорил мало. Он больше не предлагал мне поступить к нему, не спрашивал, как идет мое дело. В общем, я чувствовал себя неловко, с удовольствием ушел от них, и мне не хотелось снова вернуться в их дом. Надо заметить, что теперь м-р Драммонд занимал гораздо более важное общественное положение, нежели в то время, когда мы впервые встретились с ним. Он имел связи со многими большими заграничными фирмами и быстро богател.
Читатель, не желая утомлять вас неинтересными подробностями, я пропущу приблизительно два года, раньше чем снова возьмусь за рассказ. Я скажу только вкратце о том, что произошло за это время. Домине продолжал свою деятельность, сморкался и действовал розгой с таким же успехом, как и прежде. Почти каждое воскресенье я навещал его и выслушивал советы моего доброго наставника. М-р Тернбулл был по-прежнему ласков и внимателен, но его здоровье заметно ухудшилось. Он не мог оправиться от последствий купанья подо льдом. Семью Драммонд я видел редко. Я никогда не бывал у них без приглашений, которые мне приносил Том. Сара сделалась красавицей, богатство Драммонда помогло его семье войти в избранное общество. Расстояние между нами еще увеличилось. Степлтон все курил трубку и разглагольствовал о «человеческой природе». Мэри стала прелестна, но кокетничала хуже прежнего, бедный Том совсем потерял голову и постоянно бывал с нею; она же то улыбалась ему, то смеялась над ним и отталкивала его, совершенно перестала слушаться меня и, казалось, умышленно делала все, что мне не нравилось. Тем не менее мы были довольно дружны.
Дела старого Тома шли хорошо; он по целым дням колотил и заклепывал кили всевозможных лодок, скрашивая работу песнями. Я часто бывал у него, слушая его песни и рассказы.
Моя жизнь текла незаметно. Я снова обратился к своим книгам, читал во время долгих летних вечеров, пока Мэри прогуливалась с Томом младшим и другими поклонниками. Тернбулл давал мне книги. Но, хотя мой ум расширился, я не стал счастливее. Напротив, я все больше и больше чувствовал, что поступил безумно, обеспечив свою независимость; я сознавал, что умственно стою выше своего положения в свете; что те, с кем я живу, неподходящие для меня товарищи, что ради безумной гордости я оттолкнул возможность возвыситься. М-р Драммонд не возобновлял своих предложений, а м-р Тернбулл, думавший, что я держусь прежнего мнения, и в то же время страдая от ревматизма, заботился теперь больше о себе, чем о других, и тоже перестал уговаривать меня бросить ялик Я был слишком горд, чтобы сказать кому-нибудь о моих желаниях, и продолжал работать на реке, почти не интересуясь заработком. Единственное счастье давали мне страницы истории или цветы поэзии. Чтение — как змея, в теле которой, как говорят, кроется противоядие от отравы ее зубов, — расширяя мой ум, сделалось для меня источником недовольства, однако оно отвлекало мою мысль от настоящего. Итак, пропустите, читатель, два года и дополните картину вашим воображением. Я же снова начну мой рассказ.
ГЛАВА XXXVI
Я сидел в моем ялике с книгой в руках. Том подошел ко мне и сказал:
— Ты помнишь, Джейкоб, что завтра кончается время моего учения? Я проработал семь лет и с восходом солнца освобожусь. Сколько остается служить тебе?
