Французский палач - Хамфрис Крис (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Джануку, который только что испытал радость победы, перспектива надвигающегося поражения была невыносима. Внезапно обессилев, он опустился на одно колено и покатил голову своего врага по палубе, словно шар. Голова зарылась точно в серебряную пасть вышитой змеи.
— Клянусь всеми бесами, Жан, — простонал он, — победа была так близко!
Однако француз его не слышал. Вместо этого он пристально смотрел на корму их галеры, мимо которой вот-вот должен был проплыть «Черный Полумесяц».
— Скажи, — спросил он, резко оборачиваясь к янычару, — ты слышал, чтобы с этого корабля по нам стреляли?
— Нет. С «Черного Полумесяца» стреляли, но Хаким не хотел портить наш корабль. А что?
Он не получил ответа: Жан уже бежал от него к корме корабля. Он увлек за собой Хакона, и вдвоем они промчались мимо усталых победителей и немного взбодрившихся побежденных, которые уже видели в приближающейся галере свое спасение.
Двое арабов все еще стояли около пушки, держа в руках сабли. Не желая рисковать, Хакон поднял топор и ударил их в лицо рукоятью. Жан подбежал к пушке и заглянул ей в жерло. Как он и подозревал, там оказалось большое ядро.
— Ты что-нибудь понимаешь в артиллерии? — спросил он скандинава.
— Ничего. А ты?
Жан покачал головой.
— Ну, тут не должно быть особых сложностей, правда? Мы наводим ствол на то, что нужно разбить, и поджигаем вот это. — Он указал на запал, а потом, прищурившись, посмотрел вдоль ствола. — Похоже, она нацелена высоковато, а нам надо выстрелить пониже. Как ее опустить?
— Вот этими. Как они называются? Вот эти колеса ее поднимают и опускают.
Жан поднял голову. «Черный Полумесяц» уже начал проплывать мимо них.
— Некогда. — Он попытался приподнять заднюю часть пушки. — Иисусе! Ничего не выйдет.
Хакон посмотрел на него и засмеялся.
— Посторонись, малыш.
Он наклонился к станку пушки, присел на корточки и подсунул свои ручищи под деревянную раму. Набрав полную грудь воздуха, он начал поднимать орудие, напрягая мышцы. Долю секунды ничего не происходило. А потом, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, задняя часть орудия начала подниматься, а дуло — опускаться.
— Хватит! — крикнул Жан.
Схватив пороховой ящик, он подтащил его под пушку, и Хакон поставил станок на него. Пот бежал по его телу ручьями, прокладывая русла в крови, копоти и грязи, покрывших его целиком.
Жан посмотрел на «Черный Полумесяц»: галера как раз поравнялась с ними. Он схватил факел и опустил его в запальник, успев крикнуть «Отходи!» Хакону, который стоял у станка, упираясь руками в колени и тяжело дыша.
Оба друга одновременно отскочили в стороны. А потом шипенье запальника сменилось оглушительным ревом и слепящей глаза вспышкой. Пушка отскочила назад, сломала опоры и, свалившись с порохового ящика, упала набок. Еще немного — и она раздавила бы лежавшего ничком Жана. Он поспешно вскочил, перелез через механизм наводки и попытался рассмотреть что-нибудь сквозь густой дым.
Дым немного рассеялся — и перед ним возник «Черный Полумесяц». Корабль выглядел совершенно так же, как до пушечного выстрела. На борту не видно было следов повреждений.
Вставший рядом с ним Хакон тоже посмотрел на галеру и устало взялся за топор.
— Пошли, — проговорил он. — Придется снова сражаться. Сегодняшний день подходит для смерти не хуже любого другого, потому что я снова на весла не сяду.
Весла! Именно благодаря веслам Жан осознал, что что-то случилось. Противник перестал грести. Корабль неподвижно застыл на воде. И едва он успел это понять, как картина резко изменилась: «Черный Полумесяц» внезапно накренился от них, и у ватерлинии обнаружилась громадная зияющая пробоина. И странную тишину, которая охватила все вокруг, внезапно разорвали сразу сотни воплей. Команда поврежденного корабля начала прыгать за борт.
Из сорока вольных и пленных, которые взяли оружие на «Персее», на ногах остались только тринадцать человек, включая Жана, Хакона и Джанука. Отряд из восьмидесяти солдат сократился до двадцати пяти державшихся на ногах. Еще десять были тяжело ранены. Гантон, старый канонир, и сержант Августин погибли во время последней атаки арабов на кормовую палубу. Корбо, если ему и суждено будет выжить, пускать в ход кнут уже не сможет: его правую руку отсек у локтя сабельный удар. Он лежал, прижимая какую-то тряпицу к сочившейся кровью культе, и смотрел на своего капитана, пытаясь разглядеть его затуманенными от боли глазами. В нем что-то изменилось.
Капитан Луи Сен Марк де Лавальер больше не ощущал запахов. Обычно это служило для него источником радости, но не на этот раз: полученный им удар мечом плашмя, который сбросил его с трапа на «Серебряной Змее», разбил ему забрало и раздробил нос. Сломанный и свернутый налево нос распух и побагровел. Это совершенно испортило ему радость победы, хотя она и была обеспечена его умением и силой оружия.
Жан стоял перед преобразившимся капитаном. Рядом на свой топор опирался Хакон. Он задал свой вопрос уже дважды, но так и не услышал ответа: закрывшийся огромным платком капитан только хлюпал. Тем временем на кормовой палубе собрались остатки солдат «Персея». Переложив меч на другое плечо, Жан повторил в третий раз:
— Мсье, не пора ли нам возвратиться во Францию?
Не отнимая платка от лица, Лавальер глухим голосом проговорил:
— Нам приказано плыть в Валетту.
— Мсье, у нас был уговор.
— Мы можем вернуться во Францию после Мальты, а можем и не вернуться. Когда вернемся, тогда и поговорим. А до тех пор ты займешь свое место за веслом.
За спиной у Жана Хакон зарычал. Жан поднял руку успокаивая товарища.
— Нет. Неприемлемо.
Капитан осмотрелся, убеждаясь в том, что все его солдаты уже заняли свои места.
— Неприемлемо? — взревел он. От крика у него заболело избитое лицо. — Это я решаю, что приемлемо и что неприемлемо на палубе моего корабля! Кладите оружие, садитесь на весла и гребите, как и положено вам, отребье! Иначе я прикажу содрать с вас шкуры, оскопить и скормить рыбам!
— Мы будем сражаться, — спокойно сказал Жан.
— И умрете, — заявил Лавальер. — Вас осталось всего десять.
Он кивнул, давая знак своему новому сержанту выйти вперед.
При его приближении Жан и Хакон перепрыгнули через ограждение и приземлились на главной палубе внизу. Остальные десять освобожденных пленных испуганно окружили их. А потом вдруг послышались странные звуки, похожие на птичий гомон, и пятнадцать черных фигур поднялись со скамей. Все они сжимали оружие, подобранное в суматохе боя. Посредине их возвышалась громадная фигура Акэ: спина у него зияла обнаженной во время пытки розовой плотью, щепка по-прежнему торчала из груди. И тем не менее голос его звучал сильно и уверенно.
— Они умрут — ты умрешь! — объявил он.
И пятнадцать пар босых ног в унисон затопали по палубе, а из пятнадцати глоток вырвался одинаковый боевой клич.
От неожиданности содрогнулись все — христиане и мусульмане, заключенные и рабы, солдаты и пираты.
— Пристрелить их! — заорал капитан. — Всех пристрелить!
Зашуршали направляемые на палубу аркебузы, но один голос произнес:
— Не советую.
Голос был негромким, но звучал властно. Все, кто находились на обоих кораблях, замерли и повернулись в его сторону. На кормовой палубе «Серебряной Змеи» в широком черном одеянии своего недавно погибшего смертельного врага, в завернутом вокруг головы белом тюрбане стоял Джанук. Он опирался на василиск, из которого покойный Джон Гуд собирался выстрелить в тот момент, когда стрела заставила его глаза померкнуть. В левой руке у Джанука горел факел Джона Гуда.
— Не советую, — повторил он и развернул ствол пушки так, чтобы жерло смотрело прямо на солдат, которые готовились выстрелить в гребцов.
Этого оказалось достаточно. Солдаты испуганно замялись, а потом все как один убрали аркебузы за спину. Им на всю жизнь хватило воспоминания о стремительно разлетающихся осколках металла.
