Братство волка - Берте (Бертэ) Эли (читать книги без сокращений .TXT) 📗

Фаржо слушал эти объяснения с мрачным видом.

— Милосердный Боже! — вскричал он. — Какое человеческое существо захотело бы причинить вред моей милой Марион? Она была такой тихой, такой кроткой… Ее все любили… Говорят о Жанно, моем бывшем слуге, но Жанно совершенно безвреден; он только сам себя считает волком; я мог делать с ним, что хотел, когда говорил с ним ласково и потакал его помешательству. Жанно знал Марион с детства! Она никогда не обижала его! Скорее он защитил бы ее от этого ужасного зверя… Да, да, это волк — виновник несчастья… Графиня, вы богаты и могущественны, неужели вы не отомстите за мою дочь и не освободите ваши владения от зверя, опустошающего их?

Эти последние слова довели до крайней степени гнев и отчаяние графини де Баржак.

— Что же мне делать? — воскликнула она. — Мои друзья и слуги постоянно страдают от этого проклятого зверя! Каждый день я узнаю о каком-нибудь новом несчастье, о какой-нибудь новой потере! Я сама вчера подвергалась опасности и была на краю могилы. Сегодня мне говорят, что великодушная девушка, у которой я нашла убежище, погибла самым страшным образом… И я не могу сделать ничего… ничего! Все предпринятое для того, чтобы освободить страну от этого бешеного зверя, пошло прахом; он расстраивает все хитрости, пули охотников отскакивают от него, охотничьи ножи не могут проткнуть его шкуру; будто сверхъестественное могущество делает его неуязвимым. Он избежал преследования нескольких тысяч человек!.. Да что я могу сделать? Что может бедная испуганная женщина, потерявшая терпение, силу и мужество?

Она замолчала. Молчали и все присутствующие. Наконец, подумав несколько минут, графиня вдруг произнесла твердо и спокойно:

— Я могу кое-что сделать. То, что расстроит планы всех, кто думает распоряжаться моей судьбой. То, что заставит всех приняться за поиски проклятого чудовища! Слушайте меня все, — продолжала она торжественно, — правительство обещало почести и денежную сумму тому, кто убьет жеводанского зверя, а я клянусь, что отдам свою руку и свое состояние тому человеку, разумеется, только не простолюдину, который докажет мне неоспоримым образом, что он убил жеводанского зверя!

Эта слишком опрометчивая клятва испугала саму графиню, едва она ее произнесла. Кристина побледнела и стиснула зубы от странной боли, вдруг пронзившей ее сердце.

Присутствующие сначала онемели от удивления, а потом наперебой стали выражать свое отношение к поступку девушки. Люди были потрясены невиданной смелостью этого поступка, многие качали головами, как бы намекая, что девушка может сильно пожалеть о своих словах.

Приор вскричал громче всех:

— Кристина, что вы наделали?! Откажитесь от этого нелепого обета, от этой необдуманной клятвы, пока можно. Подумайте о неизбежных последствиях…

Но слова приора только ожесточили сердце графини де Баржак.

— Я не откажусь! — упрямо сказала она. — Напротив, я повторяю эту клятву!

— Ах, Кристина, Кристина! — с отчаянием бросил Леонс. — Стало быть, вы не любите? Стало быть, вы никогда не любили?

Этот вопрос смутил графиню, губы ее дрогнули, но она промолчала.

Между тем все собрание находилось в сильном волнении; кто знает, сколько честолюбия и соперничества возбудили слова прекрасной владетельницы замка, посулив неслыханную удачу всем, кто услышал их. Посреди этого шума один, голос из глубины комнаты спросил:

— А мне, а мне? Позволено ли мне будет добиваться драгоценной награды, ожидающей победителя зверя?

Этот вопрос задал барон де Ларош-Боассо; он даже приподнялся на кровати, глаза его загорелись азартом охотника.

— Я не исключила никого, — отвечала Кристина глухим голосом.

— Раз так, я хочу выздороветь и выздоровлю! — вскричал барон.

Кавалер де Моньяк подошел к нему.

— Прежде чем вы снова отправитесь на розыски этого проклятого зверя, — сказал он шепотом, — вспомните, что вы обещали драться со мной на дуэли… Я очень этого желаю, уверяю вас.

Но Ларош-Боассо его не слушал.

— Если я вас хорошо понял, графиня, — говорил кто-то возле него, — ваша клятва не исключает буржуазию… словом, тех, кто не дворянского происхождения, но и не простолюдин?

— Я исключаю, мосье Легри, только вассалов.

Но тут же возле предприимчивого Легри возник кавалер де Моньяк.

— Вы знаете, милостивый государь, — сказал он шепотом, — как только ваш друг не будет нуждаться в вашем попечении, я намерен поубавить вашу спесь… Не советовал бы вам претендовать на Меркоар!

Кристина вышла из комнаты, и толпа начала расходиться.

Приор пошел за графиней вместе с Леонсом и сестрою Маглоар, почтенный монах был сильно расстроен.

— Какая досада! — говорил он. — Я уничтожил все препятствия, все опасности, а эта пагубная клятва расстроила все мои планы!

— Я ожидала, — говорила сестра Маглоар, плача, — какого-нибудь неприятного возвращения прежних причуд, но кто мог предвидеть такое?

А Леонс лишь шептал с отчаянием:

— Она не любит меня… Она для меня потеряна…

XV

Выздоровление

В два месяца, последовавшие за происшествиями, рассказанными в прошлой главе, жеводанский зверь продолжал свои опустошения в других краях. В самом деле, он оставил Меркоарский лес; теперь несчастья начались в соседних землях; но чудовище, сделавшееся осторожнее и опытнее, не решалось подолгу задерживаться на одном месте, а беспрестанно переходило из одной местности в другую, чтобы запутать погоню. Утром узнавали, что зверь привел в ужас деревню Руэрг, а вечером растерзал какую-нибудь женщину или ребенка в селе Оверн, миль за двадцать от прежнего места.

Рассказы о нападениях зверя были один другого ужаснее. Однажды пятеро детей из прихода Шаналейль стерегли стадо в горах, когда на них вдруг напало свирепое животное. Оно уже уносило самого младшего, когда другие, вооруженные только ножами, привязанными к палкам, бросились на него, чтобы освободить своего товарища. Они погнались за волком и преследовали его до тех пор, пока он не выпустил наконец добычу и не вернулся в соседний лес. В другой раз рассказывали о жене Ружэ, Жанне Шастан; она у дверей своего дома, где прятались трое детей, вела ожесточенную борьбу с жеводанским зверем, который силился утащить одного из ее малюток. Взбешенная мать бросилась на чудовище, боролась с ним и успела, несмотря на то, что волк несколько раз укусил ее, обратить его в бегство. Но эта победа стоила ей дорого: самый младший из сыновей умер от ран, нанесенных зверем.

Во всех этих рассказах о злодействах зверя никогда не говорили о Зубастом Жанно. Может быть, он не мог следовать за своим неутомимым товарищем; может быть, они поссорились; может быть, Жанно наконец понял, несмотря на расстройство своего рассудка, опасность подобной дружбы. Однако те, кому были известны меркоарские происшествия, видели в некоторых нападениях жеводанского зверя доказательства присутствия человека. И действительно, способ, благодаря которому зверь несколько раз избегал преследования, мог подтвердить это мнение.

Отчаяние провинций, подверженных опустошениям этого зверя, дошло до крайней степени. После неудачной охоты, которой распоряжался барон де Ларош-Боассо, было еще множество других охот, то в одном месте, то в другом. Часто двадцать или тридцать приходов объединялись для охоты в том кантоне, куда скрывался волк; самые искусные охотники в королевстве спешили предложить помощь несчастным жеводанским жителям. Сам король послал туда барона д'Энневаля, нормандского дворянина, который слыл самым искусным начальником волчьей ловли во Франции. Вся страна поднималась против общего врага. Как-то двадцать тысяч охотников [2] окружили Прюньерский лес, где поселился зверь. Убить его этой армии не удалось, как и другим, менее многочисленным войскам, предшествовавшим ей. Волк спасался от погони и всегда уходил невредимым. Несколько раз стрелки думали, что окружили его, но все-таки он исчезал, как будто превращался в дым. Собаки не хотели на него нападать и убегали с воем, как только замечали его. Некоторые охотники уверяли, что их свинцовые пули отпрыгивали от его тела. Другие, стрелявшие в него почти в упор, утверждали, что смертельно его ранили, и показывали следы его крови; несмотря на это, через три дня узнавали, что он чудесно излечился от своей раны и опять растерзал какую-нибудь жертву.