Предводитель волков - Дюма Александр (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Это была та же прелестная спальня, точно так же освещенная, благоухающая теми же ароматами.
Тибо поискал глазами графиню.
Он ждал, что она появится из двери туалетной комнаты.
Дверь, ведущая в соседнюю комнату, оставалась закрытой.
Тишину нарушали лишь звон часов севрского фарфора и стук сердца самого Тибо.
Тибо испытывал необъяснимый ужас; он стал оглядываться кругом.
Его глаза остановились на постели.
Он увидел графиню.
У нее в волосах были те же бриллиантовые шпильки, на шее та же нитка жемчуга; она была в том же платье из розовой тафты и в тех же туфельках из серебряной тафты, в каких встречала барона Рауля.
Тибо подошел ближе.
Графиня не шевелилась.
— Вы спите, прекрасная графиня? — спросил Тибо, наклонившись, чтобы взглянуть на нее.
Но вдруг он выпрямился с застывшим взглядом, волосы у него встали дыбом, на лбу выступил пот.
Он начал подозревать ужасную правду.
Не уснула ли графиня вечным сном?
Тибо дрожащей рукой взял на камине канделябр и поднес его к лицу странно спавшей графини.
Лицо было бледным, словно выточенным из слоновой кости, на висках проступали мраморные жилки.
Губы посинели.
Капля горячего розового воска упала на эту неподвижную маску.
Графиня не проснулась.
— О, что же это? — воскликнул Тибо.
Рука у него так дрожала, что он не мог держать канделябр и поставил его на ночной столик.
Руки графини были вытянуты вдоль тела, и в обеих она что-то сжимала.
Тибо с усилием разжал ей левую руку.
Там был флакон, который она накануне достала из ларца.
Он раскрыл другую ладонь. В ней оказалась записка.
Всего несколько слов: «Верна своему обещанию».
В самом деле верна слову, даже после смерти.
Графиня была мертва.
Иллюзии Тибо рушились одна за другой, как ускользают сны от человека, когда он просыпается.
Однако в снах других людей мертвые встают.
Мертвецы Тибо продолжали лежать.
Он вытер лоб, подошел к двери, ведущей в коридор; открыв ее, он увидел коленопреклонную Лизетту за молитвой.
— Так графиня умерла? — спросил Тибо.
— Графиня умерла, и граф умер.
— От раны, полученной во время боя с бароном Раулем?
— Нет, от удара кинжалом, нанесенного рукой графини.
— О, это совсем новая история, я ее не слышал, — Тибо попытался засмеяться среди этой мрачной обстановки.
Лизетта рассказала ему все.
Ее рассказ был простым, но страшным.
Графиня долго оставалась в постели, слушая, как звонят колокола в Пюизе, извещавшие, что тело Рауля переносят в Вопарфон, чтобы похоронить в семейном склепе.
К четырем часам пополудни колокола смолкли.
Тогда графиня поднялась, достала из-под подушки кинжал и, спрятав его на груди, направилась в спальню мужа.
Ей встретился радостный камердинер графа.
Только что ушел врач, сняв повязку с раны и объявив, что жизнь графа вне опасности.
— Госпожа графиня согласится, что это большая радость, — сказал ей слуга.
— Да, это в самом деле большая радость. И графиня вошла в спальню мужа. Через пять минут она оттуда вышла.
— Граф спит, — сказала она. — Не надо входить к нему, пока он не позовет.
Камердинер склонился перед ней и уселся в прихожей, чтобы быть наготове, как только хозяин окликнет его. Графиня вернулась к себе.
— Разденьте меня, Лизетта, — велела она горничной, — и принесите мне все, что было на мне в последний раз, когда он приходил сюда.
Субретка выполнила приказ.
Мы видели, с какой точностью, до мельчайших деталей, она воспроизвела наряд графини.
Затем графиня написала несколько строк, сложила записку и зажала ее в правой руке.
Потом она легла на свою постель.
— Госпожа не прикажет что-нибудь подать? — спросила Лизетта.
Графиня показала ей флакон, который держала в левой руке.
— Нет, Лизетта, я выпью то, что здесь содержится.
— Как? — удивилась Лизетта. — И ничего больше?
— Этого достаточно, Лизетта; стоит мне это выпить, и мне уже ничего не понадобится.
Графиня поднесла к губам флакон и одним глотком осушила его.
Затем она сказала:
— Вы видели человека, который ждал нас на дороге, Лизетта; сегодня вечером, от девяти до десяти часов, у меня с ним назначено свидание в моей спальне. Вы встретите его в условленном месте и приведете ко мне… Я не хочу, — совсем тихо добавила она, — чтобы обо мне говорили, даже после моей смерти, будто я не сдержала слова.
Тибо нечего было возразить: все было исполнено в точности.
Только графиня совершила месть одна.
Это стало известно, когда камердинер, беспокоясь о хозяине, приоткрыл дверь его спальни и на цыпочках вошел к нему: он нашел графа лежащим на спине, с кинжалом в сердце.
Хотели сообщить новость госпоже, но госпожу тоже нашли мертвой.
Слух о двух смертях тотчас же разнесся по дому, и слуги разбежались, сказав, что в замок явился карающий ангел. Осталась только служанка графини, чтобы исполнить последнюю волю хозяйки.
Тибо больше нечего было делать в этом доме. Он вышел, оставив Лизетту возле лежавшей на постели графини.
Как и сказала Лизетта, ему нечего было опасаться ни хозяев, ни слуг: слуги разбежались, хозяева были мертвы.
Тибо вернулся к пролому в стене. Небо было темным, и, не будь на дворе январь, можно было бы сказать — грозовым.
В парке едва можно было различить тропинку.
Два или три раза Тибо останавливался и прислушивался: ему казалось, что справа и слева хрустят ветки под ногами, подстраивающимися под его шаг.
Подойдя к пролому, Тибо явственно услышал голос, сказавший:
— Это он!
В тот же миг сидевшие в засаде жандармы напали на него: двое спереди, двое сзади.
Ревнивый Крамуази не спал и бродил по ночам; он видел, что прошлой ночью в парк тайком вошел, а затем вышел неизвестный человек; Крамуази донес на него бригадиру жандармов.
К доносу отнеслись особенно серьезно, когда сделались известными происшедшие в замке несчастья.
Бригадир послал четырех людей с приказом задержать любого подозрительного бродягу.
Двое из них спрятались у пролома, куда привел их Крамуази; двое других выследили Тибо в парке.
Мы видели, как по сигналу Крамуази вся четверка бросилась на Тибо.
Борьба была долгой и упорной.
Тибо был не такой человек, чтобы его легко могли свалить даже четверо; но он был безоружен: сопротивление оказалось бесполезным.
Жандармы особенно старались, оттого что узнали Тибо, который стал уже известным из-за происходивших вокруг него несчастий, и в округе все ненавидели его.
Тибо повалили на землю, связали по рукам и ногам и поставили между двумя лошадьми.
Третий жандарм возглавлял процессию, а четвертый замыкал ее.
Тибо сопротивлялся скорее из самолюбия.
Как известно, его возможности причинять зло были безграничны: ему стоило лишь пожелать — и четыре его врага упали бы мертвыми.
Но он всегда успеет это сделать. Даже у подножия эшафота, если у него останется хоть один волос на последнее желание, он сможет избежать человеческого правосудия.
Со связанными руками и спутанными ногами, с показным смирением шел он в окружении четырех жандармов.
Один из них держал в руке конец веревки, которой был связан Тибо.
Они шутили и смеялись, спрашивая колдуна, как это он дал себя схватить, обладая такой властью.
Тибо отвечал на их шутки известной поговоркой: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним».
Жандармы были уверены в том, что последними посмеются они.
Пройдя Пюизе, Тибо и жандармы вошли в лес.
Темнело. Казалось, тучи, словно огромное черное покрывало, легли на верхушки деревьев. В четырех шагах нельзя было ничего разглядеть.
Но Тибо видел.
Он видел огни, проносившиеся со всех сторон во всех направлениях.
Эти огни все приближались, сопровождаемые шорохом сухих листьев.
Встревоженные лошади пятились, втягивая ноздрями ночной воздух и дрожа под всадниками.
