Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 2 - Борн Георг Фюльборн (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Мария пронзительно вскрикнула, зовя на помощь. Жозе замахнулся, и тут же кто-то вцепился в него сзади»
Это было так неожиданно, что оружие, направленное против Энрики, опасно ранило его самого, он вскрикнул от ярости, увидев ненавистного ему цыгана.
— Аццо! — проговорила Энрика онемевшими губами.
— Бегите, — крикнул им цыган, — умоляю, бегите, позвольте мне самому расправиться с негодяем!
Энрика подняла Марию. Чем могла она помочь своему избавителю? Ей следовало повиноваться Аццо. Она понесла на руках дочь, которая не в состоянии была идти сама.
— Скорее в замок, — твердила Энрика, — надо послать кого-то на помощь Аццо. Пресвятая Дева, помоги ему!
Собравшись с силами, Жозе освободился из рук цыгана. Он почувствовал, что враг ловчее и сильнее его. Аццо очень ловко избегал ударов, и, наконец, так крепко сжал ему горло, что слуга Санта Мадре захрипел, однако все еще не собирался сдаваться. Борьба продолжалась долго, перевес был то на одной, то на другой стороне.
Глаза Жозе помутились, он почти задыхался и чувствовал, что ему не одолеть цыгана. Еще минута, и достойный служитель всесильной инквизиции должен был переселиться в иной мир. Аццо схватил противника за правую руку, в которой тот держал кинжал, и потащил к деревне, продолжая другой рукой сжимать его горло.
Казалось, борьба должна была, наконец, решиться. Жозе споткнулся о корни дерева и, не удержавшись на ногах, упал. Аццо бросился на него. Лицо Жозе побагровело, глаза выкатились, руки ослабли. Аццо улыбнулся, как человек, достигший цели и совершивший доброе дело. Рука его отпустила горло противника. Быстро схватив кинжал, цыган с силой вонзил его в грудь врага. Жозе испустил последний вздох, кровь брызнула из раны.
Со стороны замка бежали посланные на помощь слуги, но Аццо не желал, чтобы они видели его. Одним взмахом он взвалил тело себе на плечи и скрылся так быстро, насколько позволяла ему его ноша. Он ни в каком случае не хотел оставлять тело Жозе в Дельмонте.
Слуги с факелами, посланные помочь цыгану, спасшему их госпожу, не нашли ничего, кроме лужи крови, обозначавшей место страшной борьбы. Слуги разбрелись в разные стороны, но не обнаружили никого.
После долгих тщетных поисков они вернулись и известили свою госпожу, что не могли напасть на след ни одного человека. Энрика благодарила небо за спасение и молилась за своего избавителя, который всю жизнь был ее ангелом-хранителем.
Аццо, кряхтя под тяжестью, унес тело Жозе из Дельмонте. В Бедойском лесу, убедившись, что враг его уже не обнаруживает никаких признаков жизни, он немного отдохнул, затем опять поднял свою ношу и направился в Мадрид. Вечером следующего дня он, наконец, увидел сквозь зимнюю дымку башни и купола столицы.
Подождав, пока наступит глубокая ночь и улицы опустеют, Аццо зашагал на улицу Толедо. Избегая освещенных мест, он быстро пошел к Плацце Педро, опасаясь встречи с ночными сторожами. Затем, прижимаясь к домам, пробрался к улице Фобурго, где не видно было ни одного человека. Изнемогая под тяжестью, цыган стремился во что бы то ни стало привести в исполнение задуманный план. Добравшись до монастырских стен, он сбросил с плеч тело Жозе, оттащил к воротам и там повесил на железный крюк, чтобы святые отцы Санта Мадре, отворив дверь, сразу увидели своего собрата.
Именно этого желал Аццо, именно это должно было послужить предостережением служителям святого Викентия!
ДОРОГА В ПРОПАСТЬ
Рамиро был назначен капитаном гвардии, но оставался еще в Мадриде, чтобы проследить за постройкой своего дворца. Развалины замка Теба — пустынное и дикое место, по приказанию императрицы Франции превращалось в роскошный дворец, для чего французский посол в Мадриде Мерсье де Лостанд получал из Парижа огромные средства.
Молодой граф Рамиро с удовлетворением отмечал, как быстро продвигается дело. Развалившиеся старые колонны заменялись новыми, мраморными, а старый запущенный лес превращался в чудный парк.
Граф Теба, которому инфанта Мария оказывала особенное внимание, был при дворе частым гостем — его привлекала дворцовая жизнь и льстили оказываемые почести. Хотя ему, молодому и неопытному, многое казалось странным и непонятным, он никогда не задумывался по этому поводу и, когда до него доходили слухи о темных делах при дворе, он ничему не верил. Единственный случай, который произвел на него тягостное впечатление и привел в замешательство — ссылка Серано, человека, во всех отношениях являвшегося примером для других, и Рамиро не мог понять такой высочайшей немилости.
На одном из многочисленных празднеств зимой 1866 года Рамиро, гуляя с инфантой Марией в раковинной ротонде, воспользовался случаем поговорить с ней об этом и выразить глубокое сожаление.
— Мне тоже очень жаль его, — отвечала очаровательная пятнадцатилетняя инфанта, — мне очень грустно, что маршал Серано оставил нас.
— Я разделяю это чувство и не понимаю, за что его сослали.
— Маршала впутали в какие-то нехорошие дела, — с важностью шепнула инфанта, — у него нашли бумаги, которые уличили его в преступлении.
Рамиро вспомнил роковое событие в Дельмонте и гнев королевы, но умолчал о предположениях относительно причин этого гнева, которыми с ним поделился Прим. Мария увела разговор в сторону, заговорив о замке Теба, который она видела, катаясь на днях со своими придворными дамами.
Они возвратились в зал. Кроме придворных, министров и некоторых генералов, тут был герцог Медина-Чели, который с давних лет претендовал на испанский престол, но, потеряв в судебных процессах многие тысячи, оставил свои надежды и сделался членом государственного совета, чем и заслужил себе звание герцога. Здесь же присутствовал молодой герцог Джирдженти, о котором говорили в высших кругах, будто он намеревается посвататься к инфанте.
Королева блистала в обществе прекрасных дам. На ней было белое атласное платье, украшенное кружевами и цветами, поверх него — серая шелковая туника, затканная цветами. Она разговаривала с Нарваесом, затем обратилась к стоявшему тут же человеку лет сорока, в мундире то ли генеральском, то ли министерском, с треугольной шляпой в руках.
Это был генерал-интендант Марфори. Высокий, худощавый, с черными глазами и черными с проседью волосами; наблюдательный человек узнал бы в нем чванливого ловеласа.
Дон Марфори имел счастье являться родственником герцога Валенсии, и поэтому был принят при мадридском дворе. Богатый опыт общения с многочисленными любвеобильными дамами — от маркизы до простой маньолы, очень пригодился ему после удаления Примульто. Он приобрел блестящий успех. После того, как Франциско Серано приговорили к ссылке, Марфори получил должность генерал-интенданта при ее величестве, за что в интимной аудиенции не замедлил припасть к ногам милостивой королевы и выразить ей свою искреннюю благодарность. Такое обхождение очень понравилось Изабелле, и Марфори почувствовал, что упрочился на своем месте.
— Господин генерал-интендант, — обратилась королева к дону Марфори, милостиво улыбаясь, — по окончании сегодняшнего праздника я желаю поговорить с вами о весьма важных делах и прощу пожаловать в мои покои, которые всегда открыты для вас!
— Ваше величество, вы оказываете мне такую милость, о которой я не смел и мечтать, — прошептал генерал-интендант, раскланиваясь.
— Мы надеемся найти в вас человека благодарнее тех, которых до сих пор видели. Ничто не может быть больнее употребленного во зло доверия!
— Все мое старание направлено на то, чтобы изгладить из вашей памяти эти горькие мысли!
Мария-Христина с жаром беседовала с отцом Фульдженчио о воспитании своего внука, принца Астурийского, и просила патера постоянно наблюдать за его учением, что тот и обещал ей, смиренно склонив голову. Он следил и за воспитанием детей королевы-матери, и так хорошо сумел поставить себя, что сделался ей так же необходим, как патер Кларет королеве.
Сестры Патрочинио в залах не было. Она никогда не показывалась на мирских праздниках, зато в церковных делах играла весьма значительную роль, к большому неудовольствию герцога Валенсии. Именно ее влиянию герцог приписывал то, что королева не всегда слушалась его советов. Нарваес избегал открыто противодействовать патерам и этой монахине, тем не менее соперничество и вражда между советниками королевы, стремившимися к одной цели, не прекращались в течение многих лет.
