Алакет из рода Быка - Николаев Роман Викторович (читаемые книги читать .TXT) 📗
И Алт-бег взмахом руки дал понять посланным, что они могут покинуть юрту. Те, смущенные, поспешно попятились к выходу, провожаемые косыми насмешливыми взглядами тюльбарийцев. Во второй половине дня Алт-бег сам прибыл в ставку ажо. Он появился внезапно. Воины и слуги ажо шарахнулись в стороны от несущейся между юртами конной дружины тюльбарийцев. Подъехали к жилищу ажо, состоявшему из нескольких белых шатров, соединенных друг с другом узкими переходами. На центральном шатре красовался бунчук из длинного красного шеста, на котором развевались конские хвосты и разноцветные ленты. К шатрам со всех сторон сбегались воины в рысьих шапках. Алт-бег знаком приказал телохранителям смешаться с толпой людей ажо. Такая предосторожность, считал он, была нелишней.
Пока лоснящиеся от жира воины главы кыргызов с опаской косились на мускулистых поджарых телохранителей Алт-бега, сам он, не ожидая доклада о себе, резко откинул полог шатра и прошел внутрь. Тяжелый, едкий запах кожи и пота ударил в ноздри. Алт-бег склонился в поклоне, но тут же, выпрямившись, гордо откинул голову назад, отчего черная с сединой косица подпрыгнула на его спине. Перед ним на покрытом коврами помосте, таком же, как в его собственной юрте, важно восседал ажо, невысокого роста, заплывший жиром старик с редкой бородкой, которую он беспрерывно теребил пальцами. Повелитель кыргызов был одет, несмотря на жару, в роскошную лисью шубу, отороченную соболями. На голове его шляпа из белого войлока, украшенная золотым ободком. Рядом с ажо восседали трое виднейших старейшин, деливших с ним власть в земле кыргызов. Они, как и ажо, были одеты в меховые шубы и шапки. Алт-бег кивнул слуге, и тот сложил к ногам ажо дары племени тюльбари: десять лисьих и три соболиных шкурки, колчан со стрелами, лук и клевец с серебряным наконечником, украшенным изображениями головы сокола и двух стоящих козлов.
— Ты хотел видеть меня, повелитель, — проговорил Алт-бег, — и вот я оставил войско и явился к тебе.
Слова, долженствующие выражать повиновение воле ажо, прозвучали в устах Алт-бега, как обвинение вельможам, оторвавшим в самый трудный момент военачальника от войск. Старейшины беспокойно заерзали на своих местах.
— Говори, — кивнул ажо одному из вельмож.
— Тяжелые дни настали для народа нашего, почтенный Алт-бег, горькие дни! — начал вельможа. — Несметные полчища хуннов бросил на нас Чжи-чжи-каган. С ними идут и все подвластные ему племена. Посланы гонцы к хуннским наместникам в восточный Динлин к Меч-морю!
Алт-бег недовольно поморщился. Зачем старейшина так витиевато расписывает то, что ему, Алт-бегу, и без того известно. Ближе бы к делу!
— Народы ач и белиг устремились на север, — продолжал вельможа. — Напрягает последние силы в борьбе с врагом превосходный народ большар. Теперь даже ставка великого ажо вынуждена удалиться от Хиргис-нура! Только тюльбари пока еще в силах противостоять хуннам. Поэтому великий ажо повелевает тебе, Алт-бег, защищать наши земли до тех пор, пока последнее наше племя не уйдет в северные горы, а тогда уходить самому.
Гнев и презрение мелькнули в глазах Алт-бега. Разве не делал он все это время как раз то, что теперь «повелевает» ему ажо? А сам он — глава кыргызов — спасается бегством, прикрываясь племенем тюльбари!
«Знаю, — думал Алт-бег, — почему ты так внезапно появился возле моих кочевий. Ведь ты был бы не против захватить в заложники моих маленьких сыновей и племянников. Ты не прочь и меня самого посадить на цепь в своей юрте, если бы представился случай. Ты знаешь, что старший мой сын Алтамыш теперь не хуже меня управляется с войском и что он стал бы покорным тебе, если бы его отец попал в заложники. Всем вам не дает спокойно спать по ночам слава Алт-бега!» Но вслух он сказал:
— Все наши беды — от нас самих. Если бы каждое племя билось с врагом так же, как племя тюльбари, каган не посмел бы высунуть свое змеиное жало с Орхона!
Сановники поморщились. Вельможа открыл было рот, но его перебил решительный голос начальника телохранителей ажо:
— Не забывай, почтенный Алт-бег, что тебе противостояла лишь часть, пусть и самая сильная, хуннских войск! Другие племена тоже приняли на себя удар кагана. Не время спорить. Ныне тебе надлежит подумать о том, чтобы не чрезмерно ослабить себя в боях с хуннами. Помни о дороге в Динлин! Там не раз придется нам обнажить мечи.
— Что? — вскричал Алт-бег. — Война с динлинами?
— Путь наш лежит туда, — подтвердил начальник телохранителей, — с Орхона подходят все новые орды. Рано или поздно тебе, Алт-бег, придется последовать за нами. Кстати, подумай: в твоем войске много динлинов. Они составляют твою силу в войне с хуннами. Но не обратится ли эта сила твоей же слабостью на их родной земле? Подумай и о своих воинах ухуаньцах. Не станут ли они твоей силой там, на севере?..
И вот теперь, ворочаясь с боку на бок на своем ложе, Алт-бег вспоминал эти слова. Динлины, динлины! Смелые и хладнокровные, рассудительные и честные, прекрасные воины и мудрые советники. И во главе их этот Алакет, слава которого гремит по всей земле кыргызов! Алт-бега не тревожила слава его воинов и полководцев. Он знал, что на ней зиждется его собственная слава, подобно тому, как из отдельных пластов камня слагаются величественные горы. Но Алакет! Своими качествами он превосходит всех прочих сподвижников бега тюльбарийцев. Слава его гремит в степях наравне со славой Алт-бега. Молва об Алакете грозит затмить легенды о подвигах его повелителя! Алакет дерзает быть вторым солнцем на едином небе кыргызов! И в сердце Алт-бега росли тревога и гнев. Он, который бесстрашно кидался в гущу схватки на копья врагов, начинал опасаться собственного военачальника!
Но вот в тревожном сознании Алт-бега всплыли слова, сказанные им семь лет назад никому еще не известному тогда Алакету: «Моли духов, чтоб дружба наша с динлинами была вечной, ибо если ты так смел, как я думаю, в день, когда мы поднимем оружие против земли Динлин, ты распрощаешься с жизнью!»
Рывком отбросив медвежью шкуру, Алт-бег встал с ложа, накинул на плечи кожаный халат и хлопнул в ладоши. На пороге вырос коренастый воин кыргыз в косматой шапке, с копьем в руках.
— Позови Кенгир-бега!
Воин исчез. Через некоторое время в юрту вошел худощавый тюльбариец, похожий лицом на Алт-бега, но гораздо моложе. Это был брат повелителя Кенгир.
— Садись! — приказал Алт-бег. — Кенгир-Корсак, — продолжал повелитель, — война проиграна. Кыргызы хлынули на север, словно весенние воды с гор. Старый кабан ажо ушел с ними. Единственно, кто еще сопротивляется хуннам, это мы и племя большар. Но и большарцы истекают кровью в неравной борьбе. Ты сейчас собери самых верных людей и разошли к войскам. Пусть немедленно стягиваются к ставке. Идем на север, в Динлин. Динлинов мелкими отрядами разбросай по ближним и дальним кочевьям и окружи превосходящими силами кыргызов. Чтобы, когда я прикажу их перебить, у нас не было хлопот с ними. И не забудь про Алакета. С ним надо покончить в первую очередь. А чтоб он не ускользнул, сейчас же пошли к нему в кочевье надежных людей, пусть захватят Мингюль с детьми. Тогда он не уйдет…
Внезапно взглянув в глаза брату, Алт-бег прочел в них боль и недоумение.
— Что с тобой, Кенгир? — резко спросил бег.
— Скажи, повелитель, почему мы подняли руку на динлинов, наших друзей? Почему я должен лишить жизни Алакета, с которым столько раз сражался плечом к плечу?
Лицо Алт-бега стало грозным. Зеленоватые глаза не мигая впились в лицо Кенгира:
— Запомни, Кенгир-бег, тот, кто не приходит в чужую землю повелителем, приходит в нее рабом! Понял? Ну то-то! Делай, что тебе приказано. Да, не забудь про ухуаньцев. Их мы можем привлечь на свою сторону. Ты скажи им, что, покорив Динлин, мы освободим их соплеменников, которые томятся там в рабстве. Это может привлечь к нам и тех ухуаньцев, которые сейчас сражаются против нас в войсках Чжи-чжи.
Когда узкая белая полоска зари забрезжила в небе, между юртами южного кыргызского кочевья неслышно прошествовал небольшой караван. В центре катилась четырехколесная повозка, запряженная двугорбым верблюдом. На повозке стояла невысокая войлочная палатка. Сзади, высоко подняв головы, гордо вышагивали еще два верблюда, нагруженные дорожными припасами в кожаных мешках. Повозку и верблюдов окружали семь вооруженных всадников, каждый из которых вел в поводу запасного коня. Миновав последнюю юрту, караван вышел в степь. Тогда один из всадников поравнялся с человеком, ехавшим во главе каравана, и коснулся его плеча:
