Мистерии Осириса: Древо жизни - Жак Кристиан (версия книг txt) 📗

В тот момент, когда флотилия входила в первую опасную зону, небо разорвалось: молнии прорезывали воздух, гром гремел с необыкновенной силой.

На борту царского судна стали готовиться пристать к берегу.

— Продолжаем плавание, — приказал Сесострис.

— Великий Царь, — заметил генерал Несмонту, — это слишком рискованно!

— Это наш наилучший шанс проскочить препятствие. Разве моряки, которых ты отобрал, не самые лучшие?

Медес с изумлением увидел, что головной корабль продолжает оставаться на середине реки и сопротивляется буре; вслед за ним такую же позицию заняли и остальные суда.

Почти теряя сознание, он укрылся в своей каюте, чтобы не видеть кораблекрушения.

В ярости волны били о корпус корабля с такой бешеной силой, что он стонал, мачты сгибались, едва не ломаясь, края бортов были сломаны и унесены ветром. Двое моряков упали в воду, и никто не смог их спасти.

Сесострис лично управлял рулем. Выпрямившись, напрягая всю свою исключительную способность концентрироваться, монарх противостоял гневу Сета.

Когда первый луч света прорезал плотные черные тучи, а Нил стал успокаиваться, царь вернул управление кораблем капитану.

— Желая уничтожить нас, — сказал Сесострис, — Сет нам помог. Пусть принесут ему благодарение.

Монарх разжег на жертвеннике огонь и отдал пламени сделанную из обожженной глины фигурку орикса, пробитого ножом. Это удивительное животное способно в самом сердце пустыни противостоять ужасной изнурительной жаре. Не передаст ли оно и царю немного этой своей способности?

— Мы прошли, — констатировал генерал Несмонту. — Вот трое правителей провинций не смогли нам помешать!

Однако оптимизма хватило предусмотрительному генералу лишь на короткое время.

— А сейчас, — заявил он, — мы в Ассиуте, что означает вступление в бой Уп-Уаута. Нам предстоит ужасное сражение.

Когда флотилия подошла ко второй опасной зоне, спускалась ночь. После нескольких дней беспрерывного плавания люди устали. Никто не осмелился бы плыть в темноте, особенно в это время, когда капризы реки так же опасны, как населяющие ее гиппопотамы.

— Я предлагаю два дня отдохнуть и заодно подготовиться к бою, — предложил Несмонту.

— Мы продолжаем путь, — решил Сесострис.

Старый генерал был смущен.

— Если мы осветим свои корабли нужным числом факелов, воины Ассиута нас легко обнаружат!

— Именно поэтому факелы мы зажигать не будем.

— Но, Великий Царь...

— Я знаю, Несмонту. Но для нас единственное приемлемое решение — это заставить судьбу слушаться.

Стоя на носу головного корабля, Сесострис давал указания относительно скорости движения и его направления. В эту ночь, в пору едва народившегося месяца, задача была особенно трудной. Но фараон не допустил ни одной ошибки, ни одно божество не стало ему мешать, и флотилия проскользнула по спокойной воде незамеченной.

Несмонту испытывал немалую гордость оттого, что служил человеку такой закалки, как Сесострис. Конечно, самое трудное оставалось еще впереди, но гордость за доблесть монарха среди солдат и моряков неизменно возрастала. Чего им страшиться, если ими командует такой командир, который сам участвует в деле?

Тем не менее, вид, который открывался взору путешественников, производил на них ужасное впечатление.

По мере приближения к Элефантине берега стали выглядеть все суше. Почва растрескалась. Люди и животные изнемогали от изнурительной жары, сожженные солнцем растения жаждали паводка. Только ослы продолжали работать, перенося на своих спинах мешки с зерном от одной деревни к другой пока крестьяне завершали молотьбу. Каждый шаг, каждое движение требовали от людей напряженных усилий.

— Великий Царь, — обратил внимание монарха Несмонту, — нас заметили.

Генерал указал на нубийца, который, забравшись на вершину пальмы, делал энергичными жестами знаки своему коллеге, наблюдательный пост которого располагался немного дальше, чем его собственный. От дерева к дереву весть о прибытии неизвестных кораблей быстро дойдет до Саренпута, правителя провинции.

— Не будет ли благоразумнее изобразить поломку, остановиться и уточнить нашу стратегию? — спросил Несмонту.

— Мы продолжаем наш путь.

Утих ветер, корабли медленно пошли на веслах, сердца солдат забились сильнее. Столкновение с местными войсками, многочисленными и хорошо вооруженными, не сулило ничего хорошего. Если не спасет чудо, сражение заранее обречено на поражение.

После периода относительно спокойного самочувствия, во время которого Медес подумал, что окончательно выздоровел, он снова ощутил приступы спазматических болей в области желудка. Воины Саренпута славились своей жестокостью.

«А если превратить неминуемое поражение Сесостриса, который столь легкомысленно недооценивает превосходство своего противника, в собственную победу? — подумал Медес. — Достаточно в подходящий момент спрыгнуть на берег, сдаться солдатам Саренпута, присягнуть тому на верность, раскрыть секреты Мемфисского двора и предложить союз».

Собек, чьи нервы были натянуты, как струны, готовился защищать своего царя даже ценой собственной жизни. До того, как враг доберется до царя, ему придется понести такие потери, что, возможно, он вынужден будет остановиться. В любом случае в это следовало верить.

Сехотеп казался расслабленным, словно гость, которого пригласили на такой престижный пир, какой ни в коем случае не следовало пропустить. Можно ли было, взглянув на него, подумать, что его гнетет страх?

— Вот они, Великий Царь, — нахмурясь, объявил генерал Несмонту.

Правитель провинции Саренпут не отнесся к опасности легкомысленно, поскольку на Ниле один за другим стали разворачиваться все его корабли.

— Я не знал, что у него их такое количество, — удивленно сказал старый генерал.

— Его провинция — самая обширная в Верхнем Египте. Разве Саренпут не наилучшим образом управляет своими богатствами? Вот еще один прекрасный администратор, который не понял главного: хорошего управления маловато для поддержания жизненной связи между небом и землей, гарантом которой является фараон.

— Если нужно, мы вступим в бой, Великий Царь. Но действительно ли необходимо дать себя уничтожить?

40

Фараон Сесострис смотрел, как приближалась лодка с Саренпутом, который сам правил рулем. Широкое лицо, низкий лоб, широко поставленные глаза, сильно выдающиеся скулы, твердо сжатый рот и волевой подбородок — хозяин здешних мест выглядел энергичным, безжалостным и деловым. На груди висело жемчужное ожерелье с амулетом в форме анка [26], или магического ключа Жизни.

Без колебаний он поднялся на царское судно.

— Великий Царь, — раздраженным голосом начал он, — я сожалею, что вы официально не известили меня о своем приезде. Поскольку вы прибыли лично, я предполагаю, что причина этого путешествия наиважнейшая. Поэтому я прошу вас проследовать со мной в мой дворец, где мы побеседуем без лишних ушей.

Царь принял приглашение.

Саренпут повел свою лодку обратно, и кортеж направился к главной пристани Элефантины.

— Откажитесь, — посоветовал генерал Несмонту. — На земле будет невозможно вас защитить. Это, без всякого сомнения, ловушка.

До самой пристани Сесострис хранил молчание.

— Пусть никто за мной не следует, — приказал царь, сходя по трапу.

В окружении воинов Саренпута, которых он превосходил ростом на голову, монарх дошел до порога дворца, где его встретили две собаки хозяина провинции: черный кобель — вытянутый, с узкой головой и длинными ногами, и сука — гораздо меньших размеров, плотная, с оттянутыми сосками.

— Ее зовут Газель, — уточнил Саренпут, — а ее защищает Добрый Друг. Он заботится о ней, словно она — его мать.

Добрый Товарищ подошел к царю и лизнул ему руку, Газель доверчиво потерлась о его ногу.

— Редко случается, что мои собаки так доброжелательно встречают незнакомца, — удивился Саренпут.