Роковой бриллиант дома Романовых - Рэтклиф Джон (мир книг .TXT) 📗
Когда авангард белой армии дошел до этого места, там нашли между деревьями лист белой бумаги. На нем было написано:
"Аптекарскому магазину "Российского Товарищества" в Екатеринбург.
Предписывается вам подателю сего выдать пять пудов серной кислоты".
Это письмо было подписано Войковым.
Войков в 1927 году был застрелен в Варшаве, где он был послом Советской республики.
В ближайшие дни в Екатеринбурге господствовало лихорадочное волнение. Красные войска, до сего времени державшие фронт против белых, под непрерывный грохот канонады отходили назад. Последние приготовления к бегству Советов и всех тех, кто имел основание опасаться мести белой армии, были закончены.
Наскоро собравшийся военный революционный трибунал под председательством Войкова, при участии Юровского и Медведева, выслушал историю курьера царицы. Старший лейтенант флота Вольдемар фон Бренкен не имел больше никакого основания умалчивать о чем бы то ни было. Он знал, что ему не уйти от смерти. Незадолго до того, как был вынесен ему приговор, какая-то молодая дама в рейтузах и белом пробковом шлеме на медно-красных волосах вошла в зал. Войков почтительно поднялся. Бренкен посмотрел на улыбающееся лицо Лу де Ли.
— Мой друг, — сказала она по-английски, — my darling, я приехала сюда предприняв поиски голубого Могола. Твой товарищ похитил его у твоей невесты, но у него, в свою очередь, бриллиант был украден. Я больше не могла найти его следов. Но, быть может, это своего рода символ. А я очень суеверна.
Бренкен умолял ее рассказать ему что-нибудь о судьбе Насти. Но Лу молчала.
Войков поднялся и произнес приговор:
— К смертной казни, через расстрел. Приговор подлежит немедленному исполнению! — здание задрожало от орудийной канонады.
Бренкен откинул голову. Позади Лу висел календарь.
12 (25 июля) — прочел Бренкен.
Теперь канонада превратилась в адскую симфонию уничтожения. Войков бросил на своих друзей озабоченный взгляд. Снизу доносилось громкое пыхтение мотора большого грузовика.
— Мадам, — обратился Войков к Лу де Ли, — мы не можем больше терять ни одной минуты. Будьте любезны присоединиться к нам!
Она кивнула головой. Ее большие красивые глаза все еще разглядывали Бренкена. Она подошла к нему:
— Прощай, darling! Все могло быть иначе. Ты боишься?
— Нет, — ответил Бренкен. — Я прошу вас, то, что составляет мою собственность и что отняли у меня, — портрет моей матери и медальон моей невесты — передать Насте Урбановой.
— Я обещаю вам это, мой друг.
Несколько красногвардейцев толкнули Бренкена во двор. Он слышал, как умчался грузовик. Он слышал первые выстрелы в городе. Крики приближались. Вокруг него стояла свора китайцев. Офицер с монгольским лицом взволнованно приказал:
— Стреляй!
Раздался залп… Потом китайцы разбежались. Слишком поздно! Во двор ворвались всадники. Впереди молодая девушка во френче с карабином через седло.
— Дорогой! Любимый! Говори! Кричи же! Кричи, чтобы я знала, что это не сон! Ты жив?
— Я живу, — сказал Бренкен совсем тихо затуманенным голосом, я живу… несмотря на расправу.
Смеясь и плача, Настя повисла на его шее. Один из всадников подошел и сказал:
— Ни одного попадания. Странно!
Трубные звуки. Все еще слышны ружейные залпы. Теперь к ним присоединился звук пулеметов.
Белые вступали в город.
Артиллерия… пехота… все покрыты пылью и грязью от беспрерывных боев и переходов…
— Товарищи! — сказал Бренкен, заключая в свои объятия возлюбленную: Товарищи!.. Царица… царь… великие княжны!..
— Убиты, — ответил один из всадников. Настя с плачем спрятала свое лицо на груди любимого человека.
Подлетел ординарец.
— Господина полковника фон Бренкена немедленно просит к себе командующий армией!
Через пять минут минут курьер царицы стоял перед командующим армией. Тот обнял его.
— Я только что нашел среди захваченной корреспонденции письмо, адресованное вам, — сказал он.
Письмо было написано женским почерком.
Бренкен прочел вполголоса:
"Накануне расстрела я заменила боевые патроны в винтовках китайцев холостыми зарядами.
Лу де Ли".
— Величайшая преступница между двумя океанами! — произнес главнокомандующий.
— Женщина! — пробормотала Настя.
Конец.
