Луна Израиля - Хаггард Генри Райдер (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
– С этим вопросом тебе лучше обратиться к моему господину. Сети, кому принадлежит этот дом. Пойдем, я проведу тебя к нему.
Итак, мы направились к большому портику дворца, прошли между его раскрашенными колоннами к той части дворца, где жил я, откуда я решил сообщить принцу о неожиданном госте. Оказалось, что это излишне, ибо мы увидели, что он сидит в тени маленькой ниши; рядом с ним сидела Мерапи, а между ними на вытканном коврике лежал сияющий младенец, на которого оба смотрели с обожанием.
– Странно, что в сердце этой матери скрыта сила, которой могли бы гордиться все боги Кемета. Странно, что эти материнские глаза могут превратить древнюю славу Амона в прах, – сказал мне Ки таким тихим голосом, что мне почудилось, будто я слышу не слова его, а мысли. Может быть, так оно и было.
Теперь мы стояли перед этой троицей, и так как раннее солнце было еще позади нас, тень облаченного в плащ Ки упала на дитя и покрыла его. Страшная фантазия пришла мне вдруг в голову: тень Ки выглядела как фигура бальзамировщика, склонившегося над только что умершим ребенком. Младенец что-то почувствовал, открыл большие глаза и заплакал. Мерапи вскочила и подняла его на руки. Сети тоже поднялся со скамьи, воскликнув:
– Кто пришел?
К моему изумлению Ки простерся перед ним и произнес приветствие, с которым обращаются только к царю Египта:
– Жизнь! Кровь! Сила! Фараон! Фараон! Фараон!
– Кто смеет приветствовать меня этими словами? – воскликнул Сети. – Ана, какого сумасшедшего ты привел?
– Если принцу угодно, это он привел меня сюда, – ответил я слабым голосом.
– Скажи, кто научил тебя обратиться ко мне с такими словами? Худшего приветствия нельзя придумать.
– Те, кому я служу, принц.
– А кому ты служишь?
– Богам Кемета.
– Ну, тогда боги по тебе плачут. Фараон сидит не в Мемфисе, и если бы он услышал твои слова…
– Фараон никогда не услышит их, принц, до тех пор, пока не услышат все.
Они смотрели друг на друга. Потом, как раньше у ворот сделал я, Сети протер глаза и сказал:
– Право же, это Ки! Почему же ты только что выглядел иначе?
– Боги могут изменять вид своих посланцев тысячи раз в мгновение ока, если на то их воля, о принц.
Гнев Сети прошел, и он засмеялся.
– Ки, Ки, – сказал он, – ты бы лучше приберег эти трюки для Двора. Но раз уж ты в таком настроении, как бы ты приветствовал эту госпожу, что стоит рядом со мной?
Ки устремил на нее взгляд, от которого она, всегда боявшаяся и ненавидевшая мага, невольно вздрогнула.
– Корона Хатхор, приветствую тебя. Любимица Исиды, сияй в небесах, проливая свет и мудрость, пока ты не зайдешь.
Это приветствие озадачило меня. Я его даже не совсем понял, пока Бакенхонсу не напомнил мне, что прозвище Мерапи было Луна Израиля, Хатхор, богиня Любви, увенчана луной на всех изображающих ее статуях, Исида – царица таинств и мудрости, и что Ки, считая Мерапи совершенной в любви и красоте и величайшей из всех чародеек, сравнивал ее с Луной, Хатхор и Исидой.
– Да, – ответил я, – но что он имел в виду, говоря о ее заходе?
– Разве луна не всегда садится и разве иногда на нее не находит тень? – спросил он как-то странно.
– Но солнце тоже садится, – ответил я.
– Верно, солнце тоже! Ты становишься мудрецом, Ана, настоящим мудрецом. Охо-хо!
Но вернемся к сцене в саду. Когда Сети услышал это приветствие, он снова рассмеялся и сказал:
– Я должен в это вдуматься, но ясно, что у тебя талант к восхвалению. Не правда ли, Мерапи? Корона Хатхор и воплощение мудрости Исиды? '
Но Мерапи, которая, думаю, понимала больше, чем любой из нас, побледнела и отступила подальше, из тени на солнце.
– Ладно, Ки, – сказал Сети, – закончим с приветствиями. Как насчет младенца?
Ки всмотрелся в него:
– Теперь, когда он не в тени, я вижу, что этот побег из корня фараона растет столь быстро и высоко, что мои глаза не достигают его венчика. Он слишком высок и велик для приветствий, принц.
Тогда Мерапи слегка вскрикнула и унесла ребенка прочь.
– Она боится магов и их темных изречений, – сказал Сети, глядя ей вслед с огорченной улыбкой.
– Она не должна бояться, принц, учитывая, что она – властительница всего нашего племени.
– Госпожа Мерапи – и маги? Ну, в каком-то смысле, да, – там, где это касается мужских сердец, как ты думаешь, Ана? Но говори яснее, Ки. Еще рано, а загадки хороши только ночью.
– Какая другая женщина могла бы разрушить крепкий и священный дом великого Амона на земле? Даже пророки Израиля не могли бы, я думаю. Кто еще смог бы оградить этот сад от проклятий, которые пали на весь Кемет? – серьезно спросил Ки, ибо вся его насмешливость с него слетела.
– Я не думаю, что все это делает она, Ки. Я думаю, что через нее действует какая-то сила, и я знаю, что она осмелилась стать лицом к лицу с Амоном в его храме только потому, что так велели жрецы ее народа.
– Принц, – ответил он с коротким смешком, – недавно я отправил тебе с Аной послание. Возможно, другие мысли вытеснили его у тебя из памяти. Оно было о природе той Силы, о которой ты говоришь. В моем послании я назвал тебя мудрым, но теперь вижу, что в тебе так же мало мудрости, как и во всех остальных; ибо, если бы она у тебя была, ты бы знал, что резец, обрабатывающий камень, – это не направляющая рука, а разящая молния – это не посылающая ее сила. Так и с твоей прекрасной любимой, так и со мной, и со всеми, кто творит чудеса. Но мы делаем, что нам приписывают, – мы лишь резец и молния. Я хотел бы знать лишь одно: кто или что направляет ее руку и дает ей власть и силу защищать или разрушать.
– Это очень серьезный вопрос, Ки; во всяком случае, так кажется мне, с моей малой, как ты говоришь, мудростью. Тот, кто может на него ответить, держит ключ к знанию. Твое искусство не так велико, оно кажется великим лишь потому, что доступно очень немногим. Какое чудо заставляет цветок расти, ребенка – родиться, Сихор – разливаться, а солнце и звезды – сиять в небесах? Что делает человека наполовину зверем, а наполовину богом, толкает его вниз – к зверю, или поднимает вверх – к богу – или к тому и другому сразу? Что такое вера и что – неверие? Ты качаешь головой, ты не знаешь; как же могу знать я, ведь я, по-твоему, глупец? Так что ищи ответа на твой вопрос у госпожи Мерапи – только может случиться, что твои вопросы встретят противодействие.
– Все-таки попробую. Спасибо повелителю Мерапи! Прошу о милости, принц (раз уж ты не разрешаешь называть тебя другим именем, которое естественно вырвалось из уст того, для кого настоящее и будущее – почти одно и то же)…
Сети пристально посмотрел на него, и впервые в его глазах промелькнуло выражение страха.
– Оставь Будущее – Будущему, Ки! – воскликнул он. Каково бы ни было мнение Египта, сейчас меня вполне удовлетворяет настоящее. – И он взглянул на кресло, в котором недавно сидела Мерапи, и на коврик, где лежал его сын.
– Беру свои слова обратно. Принц мудрее, чем я думал. Маги знают будущее потому, что временами оно нисходит на них и они поневоле должны обращать к нему взор. Это и делает их одинокими, поскольку они не могут сказать о том, что они знают. Но только глупец пытается проникнуть в будущее.
– И все же время от времени они приподнимают краешек завесы, Ки. Я помню, например, твои собственные слова о ком-то, кто найдет в стране Гошен великое сокровище, а потом испытает временные потери и – дальше я забыл. Да перестань же улыбаться мне и пронзать меня насквозь острыми, как мечи, глазами. Ты все можешь, – какой же милости ты хочешь просить у меня?
– Дай мне пожить здесь немного, в обществе Аны и Бакенхонсу. Послушай, я больше уже не керхеб. Я поссорился с фараоном, может потому что струйка этого великого ветра Будущего проникает мне в душу, или возможно потому, что он не вознаграждает меня по заслугам, – какое значение имеет, почему. По крайней мере, я пришел к тому же мнению, какого придерживаешься ты, о принц, и считаю, что фараон сделал бы правильно, отпустив израильтян на свободу, и поэтому я никогда больше не попытаюсь противопоставить свою магию их магии. Но он опять отказал, так что мы расстались.
