Список Мадонны - Форан Макс (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
— Он священник. Доминиканец. И собирается в Скандинавию. Через три дня. — Баттист достал из кармана листок бумаги. — Вот копия плана его поездки вплоть до прибытия в Христианию. Куда он поедет оттуда — неизвестно. Моя служба не была извещена о его поездках по Скандинавии.
Во время завтрашней мессы я покажу его тебе. Я преклоню колена прямо за его спиной и последую за ним из церкви. У него темные волосы и сумасшедшие глаза. Его нельзя спутать ни с кем. — Тяжело дыша, Баттист вынул мешочек с монетами из ящика стола, на котором стояли книги. — Этого будет вполне достаточно на все. До твоего отъезда мы встретимся еще раз. — Он потянулся к Игнацию и поцеловал, обслюнявив его. — Будь осторожен, любовь моя. Это дурной и опасный человек. Мне хочется, чтобы ты вернулся в нашу постель живым и здоровым. И скоро.
Игнаций поднялся на ноги в смущении. Что-то здесь было не так, но он не понимал что. Одно было ясно: следует быть осторожным. Деньги не согрели его, как не стало ему тепло и от литра красного вина, выпив которое, он заснул без сновидений на той же самой кровати, которую делил с девственно стройным мальчиком-слугой из Абиссинии, со своим Ахметом.
Сигни Вигеланд дрожала от холода. Она плотнее запахнула воротник пальто. Клапаны флейты не слушались окоченелых пальцев, поэтому она положила инструмент на траву рядом с собой и принялась отогревать пальцы дыханием. Неожиданно с моря накатил туман. Она не заметила, как он поднялся над обрывом и надвинулся на нее у большой скалы. Внезапно Сигни оказалась в его серой липкости, закрывшей солнце и наполнившей воздух сыростью, которую она ощущала на вкус.
Ей нужно было подвигаться, чтобы немного размяться. О том, чтобы отправиться назад в родительский дом, не могло быть и речи. Только не в этой темноте. Но Сигни не хотела возвращаться при любых обстоятельствах. Ей нравился мрак тумана. Он волшебным образом завлекал ее. Она слышала звуки флейты, на которой играл сам Бальдр, глядя на нее влюбленными глазами. Сигни мечтательно подняла руки и затанцевала. Она больше не была Сигни. Она была ледяной девой, рожденной из капелек этого тумана и искавшей теперь радости в объятиях Бальдера. Ее легкое тело мелькало во мраке, кружась и раскачиваясь. В ее сознании не осталось ничего, кроме музыки. Когда она выгибала спину в порыве к своему возлюбленному Бальдру, ее длинные светлые волосы золотым дождем спадали до земли. Она продолжала танцевать, кружась по мокрому лугу в направлении расщелины, пробившей себе дорогу между утесами, к брызгам прибоя и бурлящей пене у скал внизу.
Вдруг она заметила что-то. Сигни прекратила танцевать и застыла на месте, тяжело дыша от напряжения. Из пелены тумана что-то двигалось в ее сторону. На какой-то миг ей показалось, что это одна из отцовских коров. Но они все ушли на другое пастбище, за каменной изгородью. Но вот она разглядела очертания, это был человек. Он шел, нет, плыл к ней. Бесформенный силуэт постепенно превратился в женщину. Сигни открыла рот от удивления. Неужели это Фригг? Когда она была маленькой девочкой, то в играх представляла себе, как Фригг уносила ее на небеса в Вальгаллу, к своему сыну, Бальдру, и к прялке, которая пряла золотые нити, которыми никто никогда не ткал. Но это было так давно, еще до того, как она научилась хорошо играть на флейте и стала посвящать все свое время упражнениям игры по нотам, которым ее научил Улаф.
Женщина приблизилась. Сигни могла уже разглядеть ее лицо, прекрасное и спокойное. Кожа ее была чиста и гладка, как шелковое белье. А глаза, напротив, были темны, и Сигни не могла понять, куда они смотрели. Белая вуаль покрывала ее волосы, но Сигни догадалась, что они были такими же русыми, как и у нее. В изящных руках она держала что-то, напоминавшее бусы. Женщина остановилась перед ней, не говоря ни слова. Сигни смотрела, как одна из белых рук протянулась к ней из тумана.
— Фригг, — прошептала она. — О, молчаливая и мудрая мать Бальдра, ты наконец пришла ко мне?
Женщина, одетая в синее, грустно улыбнулась, и Сигни увидела, как зашевелились ее губы, говоря что-то.
— Сигни, Сигни, где ты?
Голос доносился из-за ее спины. Сигни в растерянности обернулась и увидела, как из тумана появляется ее отец. Рядом с ним в ожидании встречи весело махала хвостом их овчарка.
Она снова бросила взгляд назад. Но увидела только бесформенную мокрую землю и серую пелену. Женщина исчезла.
В красивом доме, стоявшем рядом с единственной в Бергене школой у подножия холма, Улаф Хансон только что закончил свой одинокий ужин. Он поужинал копченой рыбой и морковью со своего собственного огорода. Домохозяйка Ингрид убрала со стола, подала ему чашку крепкого черного кофе и ушла домой к своей семье. Он попросил ее оставить кофейник на плите. Он сомневался, что отправится сегодня вечером на покой до полуночи. Улаф взял две из трех книг, которые Ингрид сняла для него с полок его библиотеки, и принялся копаться в них. Это были панегирик ученого-францисканца, озаглавленный «Великолепия Марии» и «Жизнь святого Доминика» Иордана Саксонского. В первой были детально описаны те несколько случаев явления Богоматери, которые Римско-католическая церковь считала значительными. Все они неизменно следовали одному и тому же шаблону: сначала было только посещение, затем — заявление, подтверждавшее идентичность, а на третий раз — сообщение, обычно не прямое, даже символическое, но тем не менее сообщение. Параллели с видением Сигни были очевидны, хотя девушка и понятия не имела о Пресвятой Деве, а если что и знала, то это было повторением хорошо известных подозрительных высказываний ее отца о церкви и церковниках.
Он вспомнил о том, как Сигни впервые рассказала ему о своих видениях Фригг. Девочка была так возбуждена, рассказывая ему о том, что видела Фригг. Она просила не рассказывать об этом никому, а особенно матери, которая постоянно обвиняла дочь в фантазерстве, и отцу, который смеялся над ней, упершись руками в бока. Фригг должна была остаться ее тайной. Улаф отнесся к словам девочки с юмором. В тот день она играла особенно хорошо и заслужила снисхождение.
Пока она описывала ту женщину, которая явилась ей, Улаф сидел на стуле, выпрямившись в струнку. Внезапно до него дошло, что Сигни описывает ему не Фригг, а Деву Марию. После чего он обратился к «Доминику» Иордана Саксонского. Детали были идентичны: вуаль, бусы, выражение лица, поза, одежда. Хотя он знал, что Сигни была неординарным ребенком, Улаф не задумывался о происшедшем, отнеся это к совпадению или к смутному воспоминанию о чем-то случившемся в прошлом. Но две недели спустя Сигни ворвалась в его кабинет, с трудом дыша от возбуждения. Фригг снова приходила на то же самое место. Она точно была уверена в том, что это была Фригг.
— Она не сказала мне, что ее зовут Фригг, но я знаю, что это так. — Ее темно-синие глаза были широко открыты от уверенности в своей правоте.
— Она говорила с тобой? Что она сказала? — Улаф вспомнил, насколько взволнован он был, услышав ответ Сигни. Все подходило под общий шаблон, но загадочным образом раздвигало его рамки.
— Я спросила, как ее зовут, а она улыбнулась и сказала; я не помню точно, что она сказала, но что-то такое. Она сказала: «Я — та, к кому ты взываешь каждый вечер. Мед был сварен для того, кто есть надежда Господа». — Она продолжила, слова стремились одно за другим: — Я говорю с Фригг по ночам, когда темно и тихо и я наедине со своими мыслями. Я спросила о ее сыне, Бальдре. И о том, встречу ли я когда-нибудь земного человека, похожего на него. Я думаю, Фригг говорит, что готова прислать его ко мне. Моего Бальдра. Ты согласен, Улаф? Сегодня я буду очень усердно играть. Когда он придет, то захочет, чтобы я поиграла для него.
После этого он написал письмо своему другу журналисту в Христианию. Почему? Он не знал. Он не был католиком, и бог знает как давно он не переступал порог церкви. Боги любви и милосердия без надобности не лишают людей их ног. Но что-то двигало его пером в тот вечер. Он не написал о словах, произнесенных видением. Он не мог; это было таким невероятным, чтобы быть правдой. Улаф поежился. И слишком пугающим, чтобы быть совпадением. Он проверил все сразу же, как только Сигни вышла из его дома. Первое предложение, сказанное видением, точно повторяло слова, приписываемые Пресвятой Деве, когда она обращалась к святому Доминику. Второе предложение было близко к словам, сказанным мудрой женщиной Одину. Это первоначально было записано в Старшей Эдде, огромном отрывочном собрании древних поэм, послуживших основой древнескандинавской мифологии. Не существовало никакой вероятности, чтобы ребенок знал хотя бы один из источников. Улаф решил, что он подождет и посмотрит. Времени у него было достаточно. Кроме того, он никуда не собирался, а шаблон, если таковой существовал, все еще был неполным и требовал завершения.
