Карнавальная ночь - Феваль Поль Анри (библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Добрый вечер, графиня, – поклонился лжестудент.
Маргарита протянула ему руку. Тот, не ответив на ее вопрос, вновь обратился к Лекоку.
– Хозяин, почему бы нам не подыскать более удобное место для разговора?
– Здесь вполне удобно, – ответил Лекок. – У меня мало времени.
Комейроль подошел к Ролану, прислонившемуся к колонне и не подававшему признаков жизни, и склонился над ним.
– Почиваете, бабушка? – осведомился Комейроль. Ролан не шевельнулся. Тогда Комейроль пнул его ногой. Юноша завалился на бок и остался недвижным.
– Спит, как бревно! – сказал Лекок. – Оставь ее в покое и выкладывай, что у тебя. Почему их нужно отправить на свалку?
– Потому что сегодня Леон Мальвуа выкупил нотариальную контору Дебана, – объяснил Комейроль.
– Вот как! – отозвался Лекок. – Славная сделка! И вы полагаете, что он наберет новых служащих?
– Вероятно. Он слишком хорошо нас знает, – скромно отвечал Комейроль.
Господин Лекок задумался.
– Пока не время присваивать титул, – пробормотал он, словно разговаривая с самим собой. – Герцог может предъявить свои права, и тогда все пойдет насмарку. Посмотрим, как пойдут дела у Леона Мальвуа, ему еще долго придется разбираться с делами в своей конторе… А если кого и отправлять на свалку, так старину Дебана. Я бы не доверил ему и десяти луидоров… Вот к чему приводит распутство!
Комейроль от всей души согласился с патроном. Госпожа графиня зябко повела плечами, обтянутыми черным домино.
– Мне холодно, – сказала она, – вернемся на бал.
– Ни в коем случае, голубушка, – возразил Лекок. – Если вы замерзли, пройдемся, чтобы согреться. Я приехал сюда по делу, и мы с ним пока не покончили. Что слышно с улицы Святой Маргариты из дома номер десять?
С этими словами он предложил руку своей спутнице, и все трое направились в глубь пустынной галереи.
«Улица Святой Маргариты, дом номер десять», – таковы были первые слова, прорвавшие пелену, окутывавшую сознание Ролана. Они не пробудили его, оцепенение было чересчур глубоким, но Ролан сделал попытку прислушаться, как прислушиваются к звукам дремлющие люди, и если бы Маргарита заговорила сейчас, он бы узнал ее. Но Маргарита со своими спутниками в этот момент находилась на другом конце галереи, выходившем на Люксембургский сад.
Ролана окутала тишина, вернее, теперь до него долетал лишь невнятный гул, в котором смешались крики толпы на площади, танцевальная музыка и пьяный шум, доносившийся из кабачка «Корнель», где с легким сердцем развлекались клерки Дебана, величая бесчувственного Жулу и не ведая о том, что годятся лишь на свалку.
Внезапно иные голоса раздались над самым ухом Ролана, и он ощутил, как две пары рук обшаривают карманы нового одеяния сиделки Даво. Инстинктивным желанием Ролана было оказать сопротивление, но его члены словно сковал паралич. Сейчас он был столь же немощен, как на следующий день после ранения: омертвевшее тело и живая мысль!
– И поживиться-то нечем! – произнес незнакомый голос. – Старая ведьма все спустила. Надеюсь, она не пожалуется Тулонцу на то, что мы проверили ее карманы.
– Надо же, – отозвался другой голос, – и в Париже есть люди, которые умирают от голода.
Двое собеседников отвернулись от Ролана и вошли под своды галереи.
– Однако нечего сказать, госпожа графиня – красотка хоть куда, – заговорил первый голос.
– Было время, и не так давно, когда она только и жила что своей красотой, – сказал второй. – Ее подцепили на карнавале. Она должна сыграть какую-то роль в хитроумном плане Тулонца. Речь идет о герцоге, генерале, пэре Франции и прочая, у которого денег больше, чем у короля, и достались они ему не задаром. Когда-то он убил своего старшего брата или что-то в этом роде.
– Из чего следует, – заключил первый голос, – что довольный черт, придя на смену Провидению, заставит его поплясать под свою дудку и выложить все денежки до последнего гроша… Но нам-то что с того, а, дружище Пиклюс?
Пиклюс, молодой человек лет двадцати пяти, унылого вида, тощий, бледный, одетый, словно бедный студент, открыл створку фонаря, прикрепленного к элегантному экипажу, стоявшему на тротуаре, и раскурил трубку. Пожав плечами, он выпустил первую струйку дыма и ответил:
– Кокотт, детка, если бы вместо блузы ты мог позволить себе сюртук высшего качества, панталоны из черного кашемира, лаковые ботинки, а также безмятежную совесть, то я показал бы тебе, как добывают пожизненную ренту.
Он вздохнул и закрыл створку фонаря.
Кокотт, паренек лет восемнадцати, живой, подвижный, статный и не лишенный внешнего лоска, хотя главным предметом его наряда была действительно простая шерстяная блуза, словно нехотя, свернул сигарету.
– Вот если бы герцога кто предупредил… – начал он, но костлявая рука Пиклюса закрыла ему рот, оборвав речь на полуслове.
– Осторожней! – прошептал Пиклюс. – Они идут сюда!
Господин Лекок, Маргарита и Комейроль возвращались. Кокотта и Пиклюса словно ветром сдуло.
Ролан изо всех сил пытался вникнуть в смысл услышанного. Его разум и тело потихоньку сбрасывали оцепенение. В голове звучали обрывки слов и громче всех фраза: «Он убил своего старшего брата…»
– Я видел акт о смерти, – тем временем говорил Комейроль. – Он выдан на имя Терезы, и все, больше никаких имен.
Ролан, словно его ударили, попытался вскочить, но одеревеневшее тело не слушалось.
– А что слышно о сыне? – осведомился Лекок.
– Исчез три недели назад, – ответил Комейроль. – Последний раз его видели в ночь окончания карнавала.
– Странно! – задумчиво произнесла Маргарита. – Он исчез в последнюю карнавальную ночь!
Больше Ролан ничего не услышал. Собеседники, направившись к площади перед театром, отошли слишком далеко от арки, под которой он сидел.
– Что ж тут странного? – осведомился господин Лекок у своей прекрасной спутницы.
– Ничего, – сухо ответила она.
У входа на галерею толпились гуляки, освещенные слабыми отблесками огней на театральном фасаде. Господин Лекок пристально вглядывался в лица в масках и без оных. Видимо, он не нашел, кого искал, потому что резко повернулся и в сопровождении своих спутников двинулся в обратную сторону.
Ролан ждал их, прислушиваясь.
– Я нашел подход к соседке, которая ухаживала за умирающей матерью, – говорил Комейроль. – Сделал вид, будто хочу приударить за ней. Она растаяла и давай болтать. Вот что я узнал: мать была очень бедна, но, похоже, этот прохвост Дебан тайно вел с ней переговоры. Вы же знаете, он всегда готов зарезать курицу, несущую золотые яйца, ради куска хлеба…
Собеседники миновали арку, и голос Комейроля потонул в окружающем шуме. Ролан сделал отчаянную попытку обогнуть колонну, но тщетно.
Тем временем Комейроль продолжал свой рассказ:
– Двадцать тысяч франков! Вот какую сумму потребовал Дебан у матери за акт о рождении, акт о бракосочетании и акт о смерти. Отдал бы он их ей? Не знаю. Но женщина добыла деньги…
– Двадцать тысяч франков! – повторила Маргарита. Вот уже несколько минут она пребывала в глубокой задумчивости.
– Я, как и госпожа графиня, вспомнил об убитом Буридане и о его бумажнике, в котором лежало двадцать тысяч франков, – сказал Лекок. – Забавное совпадение!
– Откуда вам знать, о чем я вспомнила? – возразила Маргарита. Голос ее слегка дрожал.
– Нам надо побеседовать наедине, дорогуша, – шепнул ей Лекок и продолжил нарочито бодрым тоном: – Итак, дружище Комейроль, сегодня ночью нам ничто бы не помешало пройти сквозь игольное ушко? Мы присмирели, жаждем угодить и окончательно убедились в том, что наше будущее в руках любезного господина Бофиса или Лекока, не важно, какое имя он выберет для своей драгоценной особы? Что ж, старина, все верно, но не стоит терять головы. Мои повелители довольны вами, вы поработали на славу, и в отчете полковнику я отозвался о вас с большой похвалой. А что этот пресловутый Леон де Мальвуа – он и в самом деле неподкупен?
– Я так полагаю, – ответил старший клерк.
